Великое восстановление наук, Разделение наук

Молчание не способно ни изгнать дурные мысли, ни распространить хорошие.

Против.

Молчание придает последующим словам приятность и значительность.

Молчание, подобно сну, вскармливает мудрость.

В молчании вызревают мысли.

Молчание — это стиль мудрости.

Молчание стремится к истине.

XXXII. Скрытность.

За.

Скрытность — упрощенная мудрость.

Мы должны не говорить одно и то же, но одно и то же иметь в виду.

Даже нагота души непристойна.

Скрытность и украшает, и защищает.

Скрытность — ограда наших замыслов.

Некоторым выгодно быть обманутыми.

Тот, кто все делает открыто, и равной мере обманывает людей, потому что большинство или не понимают его, или не верят ему.

Откровенность есть не что иное, как душевное бессилие.

Против.

Если мы не можем думать согласно истине вещей, давайте по крайней мере говорить согласно тому, что мы думаем.

Скрытность заменяет мудрость тем, чьи способности недостаточны для государственной деятельности.

Неоткровенный человек лишает себя главного орудия действия — доверия.

Скрытность порождает скрытность.

Тот, кто что-то скрывает, не свободен.

XXXIII. Смелость.

За.

Тот, кто стесняется, дает повод для упреков.

Чем для оратора является дикция, тем для политика является смелость, повторяю, смелость, смелость и еще раз смелость.

Люблю скромность стыдливую, ненавижу вызывающую.

Мужественность нравов скорее объединяет души.

Мне нравятся непроницаемое выражение лица и ясная речь.

Против.

Смелость — помощница глупости.

Наглость годится разве только для обмана.

Самоуверенность — повелительница глупцов и баловство для умных людей.

Смелость — это некая атрофия чувства в соединении со злой волей.

XXXIV. Манеры, этикет, изысканность.

За.

Достойная скромность в выражении лица и жестах — истинное украшение добродетели.

Если мы подчиняемся толпе в нашей речи, то почему бы не подчиниться ей и во всем облике нашем и манерах?

Кто не заботится о достоинстве даже в самых незначительных и повседневных делах, тот, каким бы великим человеком он ни был, мудрым бывает лишь на час.

Добродетель и мудрость без знания правил поведения подобны иностранным языкам, потому что их в таком случае обычно не понимают.

Кому не известно настроение толпы, поскольку он далек от нее, и кто не может узнать его, наблюдая за ее поведением, тот самый глупый из людей.

Правила поведения — это перевод добродетели на общедоступный язык.

Против.

Что может быть отвратительнее превращения жизни в театральный спектакль?

Прекрасно то, что естественно, искусственное — отвратительно.

Лучше уж накрашенные щеки и завитые волосы, чем «накрашенные» и «завитые» нравы и манеры.

Кто уделяет внимание столь ничтожным наблюдениям, тот не способен на великие мысли.

Фальшивое благородство похоже на свет гнилушки.

XXXV. Шутки.

За.

Шутка — прибежище ораторов.

Кто привносит во все скромную прелесть, сохраняет душевную свободу.

С легкостью переходить от шутки к делу и от дела к шутке — вещь более необходимая политическому деятелю, чем обычно считают.

Шутка часто помогает прийти к истине, недостижимой иным путем.

Против.

Кто не презирает людей, жаждущих посмеяться над уродством или блеснуть остроумием?

Уйти с помощью шутки от важного вопроса — нечестный прием.

Только тогда оценишь шутку, когда перестанешь смеяться.

Все эти острословы не проникают дальше поверхности явлений, где только и рождаются шутки.

Где шутка имеет какое-то значение для серьезного дела, там господствует ребяческое легкомыслие.

XXXVI. Любовь.

За.

Разве ты не видишь, что каждый ищет себя? И только тот, кто любит, находит.

Нельзя представить себе лучшего состояния души, чем то, когда она находится во власти какой-нибудь великой страсти.

Пусть всякий разумный человек ищет себе предмет любви, ибо, если человек не стремится к чему-то всеми силами, все представляется ему простым и скучным.

Почему никто не может удовольствоваться одиночеством?

Против.

Сцена многим обязана любви, жизнь — ничем.

Ничто не вызывает более противоречивых оценок, чем любовь; либо это столь глупая вещь, что она не способна познать самое себя, либо столь отвратительная, что она должна скрывать себя под гримом.

Не терплю людей одержимых одной мыслью.

Любовь всегда означает слишком узкий взгляд на вещи.

XXXVII. Дружба.

За.

Дружба достигает того же результата, что и храбрость, но только более приятным путем.

Дружба — это приятная приправа ко всякому благу.

Самое страшное одиночество — не иметь истинных друзей.

Достойная месть за вероломство — потеря друзей.

Против.

Кто завязывает с кем-нибудь тесную дружбу, берет на себя новые обязанности.

Желание разделить с кем-нибудь свою судьбу — свойство слабодушных людей.

XXXVIII. Лесть.

За.

Лесть — порождение скорее характера человека, чем злой воли.

Давать наставления в форме похвал всегда было формулой, обязанной своим существованием сильным мира сего.

Против.

Лесть — это стиль рабов.

Лесть — это отбросы пороков.

Льстец похож на птицелова, подражающего голосам птиц, чтобы поймать их.

Лесть комически безобразна, но вред, приносимый ею, трагичен.

Труднее всего излечивается слух.

XXXIX. Месть.

За.

Личная месть — это первобытное правосудие.

Кто на силу отвечает силой, оскорбляет лишь закон, а не человека.

Страх перед личной местью полезен: ведь законы слишком часто спят.

Против.

Кто совершает несправедливость, кладет начало злу: кто же отвечает оскорблением на оскорбление, уничтожает меру зла.

Чем естественнее месть, тем более ее следует сдерживать.

Кто легко отвечает несправедливостью на несправедливость, тот, возможно, просто не успел первым нанести обиду.

XL. Нововведения.

За.

Всякое лечение — нововведение.

Кто избегает новых лекарств, тот должен ждать новых несчастий.

Величайший новатор — время; так почему же нам не подражать времени?

Примеры из отдаленного прошлого бессмысленны; современные же свидетельствуют о честолюбии и испорченности.

Примерами пусть руководствуются невежды и сутяги.

Те, кому семьи обязаны своей знатностью, почти всегда бывают более достойными людьми, чем их потомки; точно так же новаторы обычно превосходят тех, кто подражает тому, что ими сделано.

Упрямое стремление сохранить старые обычаи не менее опасно, чем смелые реформы.

Так как все в мире само по себе меняется к худшему, то если не изменить это к лучшему силой нашего ума, где же будет предел несчастьям?

Рабы обычая — игрушки в руках времени.

Против.

Новорожденные безобразны.

Только время создает настоящие ценности.

Все новое никогда не бывает безобидно, потому что оно уничтожает то, что уже существует.

То, что вошло в обычай, если это даже и не вполне хорошо, по крайней мере приспособлено одно к другому.

Какой новатор может подражать времени, которое все изменения совершает так незаметно, что наши чувства не могут обнаружить, как они происходят?

То, что случается неожиданно, не так уж приятно тому, кто получает от этого пользу, и значительно тягостнее для того, кому это наносит вред.

XLI. Медлительность.

За.

Судьба продает торопливому многое из того, что она дарит терпеливому.

Торопясь охватить начала вещей, мы хватаем лишь тени.

Нужно быть бдительным, когда обстоятельства против нас, и действовать — когда они благоприятствуют.

Начало всякого действия следует поручить Аргусу, а конец — Бриарею[382].

Против.

Благоприятный случай дает сначала ручку сосуда, а потом — и его целиком.

Благоприятный случай подобен Сивилле: уменьшая то, что предлагает, увеличивает его цену.

Быстрота — шлем Орка[383].

То, что случается вовремя, всегда справедливо, то же, что случается поздно, ищет себе окольные пути.

XLII. Приготовления.

За.

Кто, располагая небольшими силами, берется за большое дело, тот лишь обольщает себя пустыми надеждами.

Недостаточная подготовка подкупает не судьбу, а благоразумие.

Против.

Лучший момент закончить приготовления — это первая возможность начать действовать.

Пусть никто не надеется, как бы тщательно он ни приготовился, что ему удастся связать судьбу.

Чередование приготовлений и самих действий — достойно политической мудрости, но отделять их друг от друга весьма самонадеянно и опасно.

Большие приготовления — это расточительство и денег, и времени.

XLIII. Предотвращение опасности.

За.

Большинство опасностей скорее обманывает нас, чем побеждает.

Легче заранее предотвратить опасность, чем следить за ее развитием, постоянно принимая меры предосторожности.

Не мала опасность, если уже кажется малой.

Против.

Кто выступает против опасности, способствует ее росту и, принимая меры против нее, ее же укрепляет.

Даже в мерах, предпринимаемых против опасности, заключены известные опасности.

Лучше иметь дело с небольшим числом явных опасностей, чем с угрозой каждой из них.

XLIV. Насильственные действия.

За.

Тех, кто придерживается пресловутой благоразумной мягкости в своих действиях, может научить только усиление зла.

Необходимость, диктующая применение насильственных мер, сама же и применяет их.

Против.

Всякая насильственная мера чревата новым злом.

Только гнев и страх заставляют применять насилие.

XLV. Подозрение.

За.

Недоверие — это жилы мудрости; подозрение же — средство для лечения суставов.

Та верность, которую может поколебать подозрение, сама весьма подозрительна.

Подозрение ослабляет непрочную верность, надежную же оно лишь укрепляет.

Против.

Подозрение уничтожает верность.

Неумеренная подозрительность — это какое-то безумие общества.

XLVI. Буквы закона.

За.

Когда отступают от буквы закона, то это уже не толкование его, а гадание.

Когда отступают от буквы закона, судья превращается в законодателя.

Против.

Смысл следует извлекать из совокупности слов и исходя из него толковать каждое слово в отдельности.

Самая страшная тирания та, когда закон распинают на дыбе.

XLVII. В защиту свидетелей, против доказательств.

За.

Кто опирается на доказательства, тот выносит решение под влиянием таланта оратора, а не существа самого дела.

Тот, кто верит логическим доказательствам больше чем свидетелям, должен больше доверять своему уму, чем чувству.

Было бы очень удобно полагаться на логические доказательства, если бы люди не совершали алогичных поступков.

Когда логические доказательства противоречат свидетельским показаниям, это представляется удивительным, но отнюдь не раскрывает истинного характера дела.