Великое восстановление наук, Разделение наук

ПРИМЕРЫ АНТИТЕЗ

I. Знатность.

За.

Те, кому от рождения присуща доблесть, не столько не хотят, сколько не могут быть дурными.

Знатность — это лавровый венок, которым время венчает людей.

Даже в мертвых памятниках мы уважаем древность; насколько же сильнее мы должны уважать ее в живых?

Если презирать знатность семейств, то в чем же в конце концов проявится различие между родом человеческим и животными?

Знатность освобождает доблесть от зависти и делает ее предметом благодарности.

Против.

Знатность редко является результатом доблести; доблесть же результатом знатности еще реже.

Знать чаще ссылается на предков, чтобы их именем снискать прощение за свои ошибки, чем для того, чтобы при их поддержке занять почетное положение.

Энергия простых людей обычно так велика, что в сравнении с ними знатные кажутся похожими на манекены.

Знатные слишком часто оборачиваются назад во время бега, а это — признак плохого бегуна.

II. Красота.

За.

Некрасивые обычно мстят за свою природу. Добродетель есть не что иное, как внутренняя красота, красота же — не что иное, как внешняя добродетель.

Некрасивые люди всегда стремятся защитить себя от презрения злостью.

Красота заставляет сверкать добродетели и краснеть пороки.

Против.

Добродетель, как драгоценный камень, заметнее, если вокруг меньше золота и прикрас.

Роскошная одежда прикрывает уродство, красота прикрывает подлость.

Как правило, легкомысленны в равной мере и те, кого красота украшает, и те, на кого она производит впечатление.

III. Молодость.

За.

Первые помыслы и стремления юности несут в себе нечто от божественной природы.

Старики больше заботятся о самих себе, значительно меньше — о других и о государстве.

Если бы можно было это увидеть, то мы убедились бы. что старость сильнее уродует душу, чем тело.

Старики боятся всего, кроме богов.

Против.

Молодость — поприще раскаяния.

Молодости свойственно презрение к авторитету старости, поэтому каждый учится на собственном опыте.

Решения, к которым время не призывает, оно не утвердит. Для стариков Венеры превращаются в Граций.

IV. Здоровье.

За.

Забота о здоровье унижает дух и подчиняет его телу.

Здоровое тело — хозяин души, больное — раб.

Ничто так не содействует успеху нашей деятельности, как крепкое здоровье; наоборот, слабое здоровье слишком мешает ей.

Против.

Часто выздоравливать — часто молодеть.

На состояние здоровья ссылаются во всех случаях, даже здоровые прибегают к этому.

Здоровье слишком тесными узами привязывает душу к телу.

Даже прикованный к постели правил великим государством и с носилок командовал огромными армиями.

V. Жена и дети.

За.

Любовь к родине начинается с семьи.

Жена и дети учат человечности; холостяки же мрачны и суровы.

Безбрачие и бездетность способны лишь вызвать желание избавиться от них.

Тот, кто не имеет детей, приносит жертву смерти.

Счастливые во всем остальном обыкновенно оказываются несчастливыми в детях, иначе люди вполне уподоблялись бы богам.

Против.

Тот, кто женился и произвел детей, тем самым дал заложников судьбе.

Рождение, дети — это человеческие понятия, создание и творения — божественные.

Бессмертие животных — в потомстве, человека же — в славе, заслугах и деяниях.

Семейные интересы часто заставляют пренебрегать государственными.

Некоторые завидуют судьбе Приама, пережившего всех своих близких[377].

VI. Богатство.

За.

Богатство презирают лишь те, кто потерял надежду приобрести его.

Зависть к богатству сделала добродетель богиней.

Пока философы спорят, что является главным — добродетель или наслаждение, ищи средства обладать и тем, и другим.

Добродетель с помощью богатства становится всеобщим благом.

Остальные блага обладают властью лишь над отдельными провинциями, одно только богатство правит всем.

Против.

Большое богатство можно охранять, расточать, прославлять, но оно не приносит никакой пользы.

Разве ты не видишь, что цену камням и другим подобным украшениям выдумали для того, чтобы можно было найти хоть какое-то применение большому богатству?

Многие, думая, что они смогут все купить за свои богатства, сами прежде всего продали себя.

Богатство не назовешь иначе, чем обозом добродетели, ибо оно и необходимо ей, и тягостно.

Богатство очень хорошо, когда оно служит нам, и очень плохо — когда повелевает нами.

VII. Почести.

За.

Почести — это знаки одобрения не только тиранов (как обычно говорят), но и божественного провидения.

Почести делают заметными и добродетели, и пороки, притом первые они развивают, вторые же обуздывают.

Никто не знает, как далеко продвинулся бы он на пути добродетели, если бы почести не раскрывали перед ним свободного поприща.

Добродетели, как и все остальное, торопятся к своему месту и успокаиваются, достигая его; место же добродетели — это почести.

Против.

Стремясь к почестям, мы теряем свободу.

Почести дают нам власть над такими вещами, которых лучше всего не желать или на худой конец не мочь.

Трудно достижение почестей, ненадежно обладание ими, стремительна потеря.

Те, кто пользуется почетом, неизбежно должны разделять мнение толпы, для того чтобы считать самих себя счастливыми.

VIII. Власть.

За.

Наслаждаться счастьем — величайшее благо, обладать возможностью давать его другим — еще большее.

Царей можно сравнивать не с людьми, а с небесными светилами, ибо они оказывают огромное влияние как на судьбы отдельных людей, так и на судьбы своей эпохи.

Бороться с тем, кто является наместником Бога — это не только оскорбление величия, но и своего рода богоборчество.

Против.

Как ужасно не иметь почти ничего, к чему стоило бы стремиться, и бесконечное число того, чего нужно бояться.

Те, кто обладает властью, подобны небесным телам, они вызывают к себе огромное почтение, но сами ни на мгновение не имеют покоя.

Если боги допускают на свой пир смертного, то только для того, чтобы посмеяться над ним.

IX. Похвалы, уважение.

За.

Похвалы — это отраженные лучи добродетели.

Та похвала почетна, которая рождается добровольно. Почести воздаются в различных государствах, но похвалы — только в свободных.

Голос народа несет в себе нечто божественное, а разве иначе такое множество людей смогло бы оказаться единодушным?

Не нужно удивляться тому, что простой народ говорит более правильные вещи, чем люди с положением, ибо он говорит, не боясь за себя.

Против.

Молве лучше быть вестницей, чем судьей. Что общего у порядочного человека со слюнявой толпой?

Молва, подобно реке, поднимает на поверхность все легкое и топит все важное.

Толпа хвалит самые незначительные добродетели, восхищается посредственными и не замечает высших.

Похвалы чаще достаются не тем, кто их действительно заслуживает, а тем, кто хвастается своими заслугами; они выпадают на долю мнимых, а не действительных заслуг.

X. Природа.

За.

Привычка развивается в арифметической прогрессии, природа — в геометрической.

Как в государстве общие законы относятся к частным обычаям, так в отдельном человеке соотносятся природа и привычка.

Привычка по отношению к природе осуществляет своего рода тиранию и, так же как тирания, может быть легко и быстро сброшена.

Против.

Мы мыслим, следуя природе, говорим, следуя правилам, но действуем по привычке.

Природа заключает в себе нечто от наставника, привычка от начальника.

XI. Счастье.

За.

Явные достоинства рождают похвалы, скрытые — счастье.

Нравственные достоинства рождают похвалы, способности — счастье.

Счастье подобно Галактике, ибо оно представляет собой скопление неких неведомых достоинств, не имеющих имени.

Счастье следует почитать хотя бы из-за его детищ: доверия и авторитета.

Против.

Глупость одного — счастье другого.

В счастье самое похвальное, на мой взгляд, то, что оно не задерживается ни у одного из своих избранников.

Великие люди, пока им удается отклонять зависть к своим добродетелям, — всегда среди поклонников Фортуны.

XII. Жизнь.

За.

Глупо любить акциденции жизни сильнее самой жизни. Долгая жизнь лучше короткой во всех отношениях, в том числе и для добродетели.

Не имея достаточно продолжительной жизни, невозможно ни что-либо совершить, ни что-либо познать, ни в чем-либо раскаяться.

Против.

Философы, собрав такое количество аргументов против страха смерти, сделали смерть еще более страшной.

Люди боятся смерти, как дети боятся темноты, потому что не знают, что это такое[378].

Среди человеческих чувств нельзя найти ни одного, столь слабого, чтобы оно, будучи немного усилено, не превзошло бы страх смерти.

Желать смерти может не только мужественный, или несчастный, или мудрый человек, но и тот, кто просто пресытился жизнью[379].

XIII. Суеверие.

За.

Те, кто грешит из религиозного рвения, не заслуживают одобрения, но заслуживают любви.

Умеренность уместна в вопросах морали, в религиозных же вопросах господствуют крайности.

Суеверный человек — это в будущем религиозный человек.

Я скорее поверю в самое фантастическое чудо любой религии, чем в то, что все это происходит без вмешательства божества.

Против.

Так же как сходство с человеком делает обезьяну безобразной, сходство с религией делает суеверие отвратительным.

Суеверие вызывает такую же ненависть к себе в делах религии, какую вызывает позерство в обычной жизни.

Лучше вообще не признавать богов, чем иметь о них недостойное представление.

Древние государства пошатнула не школа Эпикура, а стоики.

Человеческий ум по своему характеру не допускает существования подлинного атеиста, верящего в это учение; настоящими атеистами являются великие лицемеры, у которых беспрерывно на устах священные предметы, но ни на минуту нет уважения к ним.

XIV. Гордость.

За.

Гордость даже несоединима с пороками, и, подобно тому как один яд обезвреживает другой, немало пороков отступает перед гордостью.

Скромный человек усваивает даже чужие пороки, гордый обладает только собственными.

Если гордость от презрения к другим поднимется до презрения к самой себе, она станет философией.

Против.

Гордость, как плющ, обвивает все достоинства и добродетели.

Все остальные пороки противоположны достоинствам, одна лишь гордость соприкасается с ними.

Гордость лишена лучшего качества пороков — она не способна скрываться.

Гордец, презирая остальных, пренебрегает вместе с тем своими собственными интересами.

XV. Неблагодарность.

За.

Обвинение в неблагодарности есть не что иное, как обвинение в проницательности относительно причины благодеяния.