Гранитный чертог

* * *

Мысли путались. Вот одна промелькнула вдалеке, не позволив даже ухватить себя за хвост. И другая, еще призрачнее предыдущей. Неразборчивым шумом пронеслись в стороне чьи-то голоса. Мазнул по векам свет. Еще раз. Сотни ярких пятен скользили по лицу мягким, почти неощутимым теплом.

Млада лежала, но твердая постель под ней почему-то покачивалась и слегка тряслась. А скоро стал слышен стук колес и копыт по засохшей, разбитой колеями дороге. Голоса стали четче. Один из них был странно знакомым и почему-то поселял в душе спокойствие. Млада пыталась вникнуть в этот умиротворяющий рокот, хоть и не понимала слов. И будто покачивалась на волнах.

Раны приятно молчали. И, по сравнению с этим, то, что во рту пересохло – даже язык прилип к нёбу, – казалось незначительной мелочью. Млада осторожно пошевелила рукой и поняла, что накрыта теплым покрывалом. Кто-то зашебуршал рядом.

– Глянь! Кажется, она очнулась.

Другой голос. Как будто мальчишеский. Чей же? Она определенно где-то уже слышала его, да так много, что сейчас он даже слегка раздражал.

Телега остановилась. Горячая шершавая ладонь прикоснулась ко лбу. Слишком тяжелая – вот-вот затрещит череп. Млада дернулась, пытаясь ее сбросить, и снова провалилась в забытье.

Еще несколько раз она приходила в себя. Один – когда лес, видно, сменился лугом. И от этого показалось, что в глаза воткнули раскаленные прутья. Таким ярким стал свет. Она снова хотела попросить пить, но не сумела даже разлепить губ.

Второй раз был, когда в уши ворвался городской шум: выкрики торговок, стук колес и подков по деревянной мостовой, далекие удары молотка бондаря. Пытаясь разобраться в звуках, Млада не заметила, как доехали до детинца.

Гомон города чуть стих. Вокруг началась суматоха. Стражники переговаривались так громко, что хотелось заткнуть уши, но Млада не могла поднять рук.

– Пойдите прочь! – и снова знакомый голос, но другой, с едва заметным северным акцентом. Почудилось, или в нем слышится тревога? – Отойдите, не представление на площади смотрите. Бьерн, с тобой будет отдельный разговор, а пока отнеси ее в дом! Живо!

Сильные руки легко, как пушинку, подняли Младу с повозки. Она с трудом приоткрыла веки и увидела лицо, заросшее короткой темной бородой. Карие глаза смотрели с беспокойством. Губы дрогнули в несмелой улыбке.

– А-а, Медведь, – хрипло протянула Млада, наконец вспомнив имя того, кто сопровождал ее до города. – Я ведь нож твой… Потеряла.

Сейчас это казалось почему-то невероятно важным.

– Тихо-тихо, – проговорил он. – Все закончилось, девочка. Хорошая моя. Ты молодец…

Кметь нес ее через двор. Она будто кожей чувствовала, как вокруг толпятся люди. Как смотрят с участием и в то же время – с любопытством. Хотелось отмахнуться от них, словно от кружащей перед лицом мошкары. Свет пропал, когда Медведь занес Младу в дом.

Тишина поглотила все звуки. Только легкое эхо торопливых шагов гуляло по сумрачному коридору. Пахло горящими факелами и прохладой камней. Было тепло от рук Медведя.

Хлопнула дверь.

– Раска, зови лекаря! Поторапливайся, ну! Приказ воеводы.

Дверь хлопнула снова. Медведь заботливо опустил Младу на лавку. Она из последних сил уцепилась за его рукав, будто так можно было сдержать темноту, которая накатывала с новой силой.

Сдержать не получилось.