Гранитный чертог

Глава 9

Погост с простым названием «Южный» стоял здесь с незапамятных времен. И с тех же времен неподалеку от него пролегал большак, берущий начало где-то в ариванских землях и уходящий далеко на север. Там он бился на десятки мелких дорог, которые терялись в лесах, вливались в западные и восточные пути, упирались в пристани деревень, рассыпанных по берегу Нейры, как галька. Купцы, ведущие за собой обозы с товарами, что охранялись суровыми наемниками, проходили через погост с лета по зиму, с весны по осень. Не было, казалось, ни одного тихого дня. Вот и сегодня Южный шумел голосами многих людей, проезжих и местных. Здешний рынок не затихал. Даже ночью, когда пряталось за окоем Светлое Око, оставляя жителей без присмотра богов, некоторые продолжали торговать и покупать. Не опасались, видно, что договоры, сотворенные в сумерках, окажутся обманом, не послужат добром приобретенные товары.

У самого ближнего к торгу постоялого двора «Барсучий хвост», как всегда, сновало много интересных и неприметных людей. Тех, кто появлялся на погосте не первое лето, и тех, кого больше никогда не увидишь. Млада любила здесь бывать. Чаще это случалось вечерами, когда дневные труды закончены и можно позволить себе немного отдыха, прежде чем сесть в избе за прялку – готовить приданое. Или помогать Виле со стряпней на всю семью.

Млада наблюдала. Просто стояла в сторонке, прячась за неизменной калиной, кусты которой зеленым кучерявым воротником охватывали постоялый двор, и смотрела на людей. На купцов, статных, преисполненных достоинства, или невысоких, с хитрыми, живыми глазами. Их слуг, которые чаще всего были похожи на хозяев, а то и превосходили их по заносчивости. И наемников: загорелых ариванцев, улыбчивых и будто бы источающих южное тепло. Западных немеров, крепких молодцев с открытыми, простоватыми лицами. Или воинов с востока, из Хилтара и окрестных городов. Их от западных отличали одежда и более грубые, твердые черты.

Глядя на них, Млада представляла, что когда-нибудь тоже уйдет. Прибьется к какому-нибудь обозу наемницей. И пусть учить ее владению оружием никто не собирался. Вила только всплескивала руками и причитала, что девочке негоже даже помышлять о том, чтобы – сраму не оберешься! – размахивать мечом. Чего доброго еще и в мужские порты рядиться – ведь в поневу даже не вскочила. А ее муж Гоймир не перечил, да и, правду сказать, считал затею Млады несусветной глупостью.

И Млада не решалась слишком часто заводить такие разговоры в семье, которая приютила ее после гибели Речной деревни. Гоймира она встретила на лесной дороге, после того, как побывала на пепелище родного дома. Там она видела мать, ничком привалившуюся к забору. Отца, разрубленного мечом от плеча до груди. И брата, заваленного дымящимися обломками кровли. Тела сестры-близнеца она тогда не нашла – видимо, та погибла в обрушившейся избе. Но где же взяться силенкам разбирать завалы у десятилетней девчонки? Зато Млада видела кругом трупы людей, которых знала всю свою недолгую жизнь. И не понимала, как в тот момент рассудок не покинул ее. Сил хватило только на то, чтобы выйти на дорогу, ведущую в ближайшую деревню, и бездумно шагать по ней. Пока не послышался за спиной звонкий – на всю округу – скрип несмазанного колеса телеги, на которой Гоймир вез свои не распроданные на дальней ярмарке горшки. По пути он решил навестить сестру с семейством, а потому не поехал по большаку, лежащему западнее.

Млада много раз благодарила судьбу за тот случай.

Гоймир – гончар с Южного погоста – и слыхом не слыхивал, что у близких соседей приключилось такое несчастье. Их вельды обошли стороной. Но Младе он поверил сразу – и взял с собой. Когда вместе они доехали до деревни, Вила, дородная и громогласная, тут же решила, что бедная сиротка останется в их семье. И будет расти вместе с двумя сынишками трех и пяти лет. Млада не возражала. Она вообще тогда была безразлична ко всему, что происходит вокруг. Положи ее в яму да присыпь землей – не заметит.

Даже толки местных о том, что приблудная девчонка проклята, раз выжила одна из всей деревни, Младу не беспокоили. А семья Гоймира всегда отстаивала ее, не давала в обиду. И со временем злые разговоры поутихли.

С тех пор минуло две зимы.

А Млада, ни на миг не забывая, что случилось однажды в Речной деревне, твердо решила, что обязательно станет воином и отомстит, хоть девочке это и не подобает. Только достойных учителей вокруг не было. Были мужи, которые умели сражаться в силу обычного, ничем не примечательного разумения, но и они браться за обучение Млады не хотели. А может, и Вила уже нашептала им, чтобы зазря не подпитывали напрасные надежды сумасбродной девчонки. Видно, ждала, что эта блажь сойдет не с этим снегом, так с будущим. Млада же только помалкивала, но намерений своих не оставила. И потому едва не каждый день околачивалась у постоялого двора и тоскливо смотрела на лихих молодцев-наемников, каждый из которых наверняка владел оружием, как своим телом.

Иногда с Младой ходил долговязый парень с конопатым лицом и соломенного цвета волосами, старше ее на две зимы. Вадим. У его родителей не так давно – по весне – случился уговор с Вилой и Гоймиром. Младу собирались выдать за него замуж, как придет срок. Кривотолков о проклятии, которые нет-нет, а вспыхивали в деревне, они не слушали. А Вадим и рад был. Млада знала, что нравится ему, хоть сама ничего особенного рядом с ним не чувствовала. Вила на это только хмыкала: мол, молода еще. Вот подрастешь и увидишь, каким видным мужчиной – всем на зависть – обещает удаться Вадим, каким толковым и надежным.

А тот искал любого случая, чтобы побыть с Младой. До наемников, знать, ему не было никакого дела: он собирался стать преемником отца и управлять тем самым постоялым двором «Барсучий хвост». Но к странностям Млады относился терпеливо.

– Может, пойдем уже? – в десятый раз занудно проговорил Вадим, вытряхивая в траву шелуху от каленых орешков.

– Хочешь – иди.

Парень вздохнул и от безделья намотал на палец кончик косы Млады. Отпустил и намотал снова. Она сердито шлепнула его по руке. Вадим зашипел и тут же лукаво улыбнулся. Но больше не полез. Он уже вошел в те лета, когда парни по-другому смотрят на девушек, а то и норовят ущипнуть их за мягкое, приобнять или даже допроситься поцелуя. Только с Младой – будущей хозяйкой его дома, который уже строили недалеко от родительского – Вадим вел себя тихо, лишь иногда разрешая себе к ней прикоснуться будто бы невзначай. Друзья посмеивались над ним, мол, чего возиться с почти ребенком – вот подрастет, там и разговор другой. А тот на их шутки помалкивал, только зыркал так, что у парней слова в горле застревали.

– Смотри, – Вадим дернул Младу за рукав и указал взглядом на кого-то. Она бестолково заозиралась. – Вон тот мужик. Видишь?

Он еще раз кивнул в сторону незнакомца, который неспешно шел от рынка к постоялому двору. Млада его и не заметила бы, если бы не Вадим. Но приглядевшись, поняла, насколько тот отличается от других. На вытянутом худом лице посверкивали внимательные черные глаза, а губы пересекал тонкий шрам. Подбородок мужчины был гладко выбрит, кожа темнела бронзовым загаром, который был присущ ариванцам или тем, кто жил в южных краях достаточно долго. Но особенно примечательной была не наружность мужчины, а то, как он двигался. Легко и неуловимо плавно. И хоть его сапоги были такими же, как у любого другого путника – не слишком хорошо сшитые, запыленные и порядком изношенные, – можно было бы поклясться, что в полной тишине не будет слышно его шагов. Он небрежно, но точно взглядом выхватывал из толпы людей, только чуть останавливаясь на них. Будто искал кого-то. При этом его лицо оставалось совершенно неподвижным, и, если бы он не моргал, можно было бы подумать, что это искусно выполненная личина.

– Отец говорил мне, что он – арияш, – переходя зачем-то на шепот, проговорил Вадим, крепко сжимая плечо Млады. – Только никому об этом не рассказывай. Я тебе ведь… как родной рассказал.

– Кто он?..

– Ну, они убивают неугодных кому-то людей за деньги. Не слыхала о таких?

Млада растерялась. Об арияш она ни разу не слышала, да и знать не знала, что такие люди существуют. А незнакомец-то при всей своей необычности мог сойти за кого угодно. Он был похож и на мастера по доспехам – те пару раз появлялись на Южном погосте. Такие же худощавые, но крепкие – не сломаешь. Возможно, в его комнате в «Хвосте» есть и сумка с инструментами, а на заднем дворе стоит телега с готовым товаром. Это мог быть и бортник, везущий на север ароматный цветочный мед, и писарь, который странствует в поисках работы, составляет письма за несколько монет.

Он мог быть, кем вздумается. И в то же время нельзя было понять точно, кто он. Люди же вокруг не обращали на незнакомца внимания, даже взгляда никто не останавливал. Хоть от него исходила огромная внутренняя сила. Казалось, подойди ближе – сшибет с ног. Вот только глазами с ним встречаться не хотелось. Пожалуй, такой взгляд мог принадлежать и убийце – кто ж его разберет.

– Хватит брехать, Вадим, – так же шепотом проговорила Млада после долгого молчания. – Пойдем уже, а?

Поглядывая на загадочного мужчину, который уже заходил на постоялый двор, Вадим поплелся за ней.

Она встречала того незнакомца еще три дня кряду. То неподалеку от торга, куда Вила отправила ее за хорошей краской для ниток, из которых предстояло вскорости выткать поневу. То неподалеку от колодца. То просто на улице. И каждый раз Младу охватывал страх напополам с крепнущей уверенностью в том, что, пусть он и арияш, а точно смог бы научить ее сражаться. Не отказал бы. Не потому, что мужчина казался добрым или отзывчивым – скорее, наоборот, – а потому что, если незнакомец умеет убивать, значит, он – воин. А в легендах, которые когда-то рассказывала бабушка, великие воины часто брали себе учеников. И те со временем превосходили в умениях мастера.

Тогда она сможет найти вельдов и отомстить. Сполна.

Млада боялась его и в то же время чувствовала, что должна заговорить с ним. Она снова пошла к «Хвосту» и проторчала там едва не до ночи, зная, что Вила будет ругаться за позднее возвращение, а то и полотенцем по спине отходит. Или вовсе прибежит сюда, чтобы забрать домой – ведь большого секрета в том, где Млада пропадает, ни для кого не было.

Она уже решила было, что незнакомец покинул погост, собралась уходить, когда увидела его. Он вышел на улицу и, встав в стороне от крыльца, достал из-за пазухи вытянутую трубку. Повозился немного, набивая ее, и закурил. В воздухе потек горьковатый запах дыма.

Млада смотрела завороженно, не в силах сдвинуться с места, а потом все же подошла, чувствуя слабость в коленях.

– Возьми меня с собой, – просто сказала она. В горле моментально пересохло, и показалось, что вместо слов у нее вышел только жалкий писк.