Гранитный чертог

Глава 8

– Ты кто? – Хальвдан дернул за плечо мальчишку, сидящего на телеге, откуда Медведь только что унес Младу.

Тот вздрогнул и задрал на него глаза.

– Пленник, – проговорил он, чуть споткнувшись на этом наверняка неприятном ему слове. – Из лагеря вельдов.

Хальвдан удивленно оглядел его. Черноволосый, остроносый, чуть запыленный с дороги мальчишка не выглядел пленником. Да, в его взгляде читались испуг и растерянность. Только тут каждый опешит, попав сначала из тихого леса в гудящий сотнями голосов посад, а затем и в людный детинец, где что ни мужчина, то – воин, у которого и шею-то не вдруг обеими руками обхватишь. А в остальном парень походил на сына кого-то из деревенских, попросившего подвезти его до города. Рук-ног ему никто не связал, а на телеге он сидел, по всему, вполне добровольно. Вельда в нем выдавала только одежда: расшитая по нижнему краю безрукавка из стриженой овчины мехом внутрь поверх плотной темно-зеленой рубахи да изрядно замызганные сапожки до середины голени с тем же витиеватым узором.

Только на улице такого встретишь, взгляд не задержится – обычный парень. Ну, глаза черные, резкие скулы – будто таких нигде больше нет.

– Слезай, коли пленник, – Хальвдан сделал шаг назад, предупреждающе поглядывая на собравшихся кругом кметей.

Кабы не учудили чего. Вельды многим из них дорогу перешли. Семьи в страхе держали, а кто-то и родича лишился, далекого, близкого ли – неважно. И на лицах парней, смекнувших, что к чему, читалась неприязнь и недоверие – правда вельд? Никто из них уже и не думал, что когда-нибудь в детинце окажется кто-то из окаянного племени. А уж тем паче такой: похожий на любого из отроков, сиречь младших товарищей, которым и затрещину-то как следует не отвесишь – жалко.

Между тем парень торопливо спрыгнул на землю и оказался Хальвдану чуть повыше плеча.

– Труш, вельда в темницу спровадь, – обратился тот к одному из дружинников. – Чуть погодя с ним потолкую. Сам – не лезь, иначе по шее получишь.

Рослый Труш, чуть покривившись, кивнул и с заметной брезгливостью подтолкнул мальчишку в спину. Вельд же ничем не выказал возмущения, даже словом не попросил о снисходительности, хоть и не знал, что может ждать его в темнице. И дураку понятно, что ничего хорошего. Либо от природы парнишка такой спокойный, либо Млада по дороге поработала. А может, и Медведь наградил увесистым тумаком.

Хальвдан проводил взглядом понурившегося под тяжелым надзором Труша вельдчонка. Кмети вокруг тихо переговаривались.

– И долго стоять тут будем? – грозно прикрикнул на них Хальвдан. – Пока твердь не сотрясется? Больше-то заняться нечем?

Парни примолкли и неспешно разбрелись кто по избам, кто по ристалищам.

А Хальвдан поспешил в клеть, куда унесли обессиленную Младу. Своими глазами хотел убедиться, что ее жизни ничего не угрожает.

В коридорах замка навстречу ему попался отрок, прислуживающий Драгомиру – Лешко. Хальвдан не остановился, и потому мальчишке пришлось разворачиваться на пятках и трусцой бежать за ним. На ходу тот передал, что князь срочно требует воеводу к себе. Но тут же отказываться от своих намерений Хальвдан не собирался. Только кивнул на слова отрока и толкнул дверь в клеть Млады, оставив опешившего парня за спиной. Раска, которая как раз выходила, попятилась, потеряв равновесие, и не упала только потому, что держалась за ручку. Она робко глянула на Хальвдана и, пробормотав приветствие, спешно проскочила мимо.

Медведь еще был здесь. Он потерянно разглядывал лежащую на лавке Младу, не решаясь лишний раз к ней прикоснуться. Когда вошел Хальвдан, кметь бросил на него отрешенный, немного заторможенный взгляд. Но с места не сдвинулся, даже слова не сказал. Сразу видно: переживает, и мысли его сейчас сосредоточены на одном. На девушке, встречать которую он бросился, как только услышал распоряжение князя. Но которой, по всему, должным образом помочь не смог.

Млада была без сознания: безвольно свисает рука, голова неудобно запрокинута – и видно, как на шее часто бьется жилка. Но дыхание ровное и глубокое – оставалось надеяться, что ничего непоправимого не случилось. Оттолкнув кметя, Хальвдан подошел, расстегнул на Младе плащ и осторожно вытащил из-под спины. Поправил подушку под головой.

– За Лерхом отправил кого? – не оборачиваясь, бросил он Медведю.

– Да, Раску.

Хальвдан качнул головой, увидев темное, непохожее на кровь пятно на рукаве Млады рядом с плечом. Он оглядел девушку и заметил такой же слабо проступающий потек на штанине с внутренней стороны бедра. Похоже, стрелы. И с такими серьезными ранами Млада была в пути больше седмицы? Велика выносливость у девчонки – лишь бы выжила теперь.

– По колдобинам везли галопом, что ли?

Медведь, видно, растерялся, а потому ответил не сразу:

– Да не галопом, но дорога размыта, в колеях вся. А что? Растрясли? – он обеспокоенно заглянул Хальвдану через плечо и едва не схлопотал удар по подбородку, когда тот выпрямился.

– Уйди с глаз моих.

Лицо кметя вытянулось.

– Выйди вон, – более громко повторил Хальвдан. – Еще будешь сейчас у Лерха под ногами путаться.

Медведь усмехнулся нагло, будто имел большее право находиться здесь. Не зря в детинце уже вовсю чесали языками, что кметь таскается за Младой, как щенок. И как бы она его ни прогоняла – отставать не собирается.

– А ты не будешь, воевода? – едко, с явным намерением уколоть, спросил Медведь.

– Что?!

Поняв всю прозвучавшую в коротком слове угрозу, кметь бросил последний тоскливый взгляд на Младу и вышел. Хватило ума не пререкаться дальше. Хальвдан снова повернулся к девушке. Вздохнул, осознав собственное бессилие. Он и хотел бы чем-нибудь ей помочь, даже был сведущ в ранах и их лечении, как и любой воин, не единожды бывавший в сражениях. Но сейчас опасался чем-то навредить. Млада, измученная ранениями и долгой дорогой, заметно осунулась, скулы проступили четче, губы потрескались, а румянец потускнел. Резко выделялись обтянутые кожей ключицы. Под глазами залегли едва не полноценные синяки. Казалось, тронешь не так – и тело воительницы покинут последние силы. Пусть уж лучше Лерх сделает все, что нужно и как нужно.

Благо лекарь не заставил долго себя ждать. Торопливые шаги пронеслись по коридору – и он деловито зашел внутрь. За ним спешила Раска – глаза, как блюдца, – скукожившаяся от страха и волнения. Сверкая лысиной, обрамленной почти что птичьим пухом седых волос, лекарь водрузил свой неизменный кожаный сундучок со всевозможными снадобьями на подтянутую ближе короткую лавку и, близоруко прищуриваясь, наклонился над Младой.

– Жива, – удовлетворенно буркнул он и мельком глянул на Хальвдана, который тихо отступил, освобождая ему место. – Ты не вмешивался?

Строгий голос обычно добродушного лекаря заставил почувствовать себя нашкодившим ребенком. Да и чем дольше Хальвдан стоял в клети, глядя на полумертвую Младу, тем большее смятение его охватывало. Когда-то ему приходилось помогать раненым товарищам, изрубленным в разы хлеще, лишенным в бою руки или почти половины лица. Но почему-то вид лежащей в беспамятстве девушки – такого же воина, как и другие – вгонял его едва не в оцепенение.

– Только плащ снял, – сглотнув, пожал плечами Хальвдан.

Лерх пробормотал что-то невнятно-ворчливое – кажется, на ариванском – и осторожно, но уверенно начал снимать с Млады рубаху. Раска подбежала, чтобы подсобить. Но лекарь вдруг замер и снова обернулся.

– Так и будешь глазеть, воевода?

Теперь пришло время Хальвдану убираться подобру-поздорову. Как бы безобидно ни выглядел княжеский лекарь, а перейди ему дорогу или ослушайся – упреками заклюет так, что голова весь день болеть будет. Лерх даже Драгомира умел переговорить, если очень нужно, а уж тот славился красноречием на все окрестные земли. Но помимо всего прочего лекарем старик был отменным, а потому князь не пожалел золота, когда выкупал его из рабства в Ариване. За это Лерх был предан ему безмерно, и казалось иногда, что он держит правителя, здоровенного мужика, выше себя больше чем на голову, за своего сына – настолько заботится. И сомнения не было, что для Млады – княжеского дружинника – он сделает все возможное.

Хальвдан, вдруг вспомнив, что передал ему Лешко, спешно поднялся в покои Драгомира. О том, что Млада привезла пленника, правителю, конечно же, доложили. Думается, об этом он и хотел поговорить. Стоило только войти, как князь поднялся навстречу, обошел стол и остановился. Во всей его фигуре чувствовалось напряжение.

– Ты разговаривал с пленником?

Хальвдан едва не споткнулся на ровном месте от такого напора.

– А как себя чувствует кметь, который едва не погиб, тебя не тревожит? – он хмуро оглядел бесстрастное лицо Драгомира.

И заметил, что тревожит. Но князь на то и князь, чтобы перейти сразу к делу. И хранить спокойствие, что бы ни случилось. Хальвдан иногда даже завидовал его самообладанию, коим сам никогда не мог похвастаться.

– Она на попечении Лерха. Беспокоиться не о чем. – Драгомир отвернулся, прошел туда-сюда и снова вопросительно воззрился на Хальвдана, давая понять, что больше о здоровье Млады они говорить не будут.

– Нет, – смирившись, ответил тот. – С мальчишкой я еще не разговаривал. Только узнал, что он – вельд. Каким чудом Млада смогла привезти пленника даже не связанным, я и предположить не берусь. Едва не сотне дюжих деревенских до этого не удавалось, а тощей девице – удалось.

Драгомир улыбнулся так, словно никогда в Младе и не сомневался. С тихим торжеством или гордостью, будто не увидел ее первый раз меньше луны назад, а сам взрастил из отрока. Не зря, получается, заступался и осаживал Хальвдана, когда тот требовал выгнать ее за неподобающее для дружинника поведение. Доверие она оправдала в полной мере. А между тем, если рассудить, картина вырисовывалась странная и загадочная. Раз силой парня удержать не пытались, значит, приехал сам. Какой же вельд добровольно согласится отправиться туда, где его, возможно, ждет не самая легкая смерть? Предатель? Или что еще хуже – соглядатай, который прикидывается желающим помочь?

И задумывалась ли об этом Млада?

– Главное, что наконец-то у нас есть тот, кто сможет пролить свет на вельдов, – проговорил князь, вырывая Хальвдана из размышлений.

– А на смерть троих кметей? Или тебя это уже не волнует?

– Это волнует меня не меньше. Но сейчас каков резон гадать? – Драгомир пожал плечами, сложив руки за спиной. – Просто нужно допросить вельда. Сам займешься или людей Вигена отправить?

Хальвдан знал, каких подручных держит начальник стражи для допросов: с виду – отпетые головорезы и висельники. Спору нет, допрашивать они умели, но вот сомнения вызывало то, как они это делали. Хотя, если нужно, закроешь глаза на любую жестокость.

Он покачал головой.

– Подожди с людьми Вигена. Замучают мальчишку раньше, чем он успеет что-то сказать. Сам потолкую.

Драгомир согласно наклонил голову, но затем подозрительно окинул его взглядом.

– Ты какой-то… пришибленный. Уверен, что справишься? Могу и Бажана отправить.

Хальвдан не сразу осознал смысл его слов. А когда осознал – разозлился. Проклятье! Князь видел его насквозь и наверняка разгадал, что послужило причиной сегодняшней рассеянности. Хоть напрямую и не спрашивал. К чести Драгомира, ерничать первым он никогда не начинал, даже если находился повод – только в ответ на издевки. А потому в его вопросе чувствовалось искреннее участие.