Гранитный чертог

– Ты бесподобна, как всегда, – прошептал Квохар, лег рядом на кровать и, откинув волосы, легко провел пальцами по шее Гесты. – Так зачем ты звала меня?

Казначей прикрыл свои рыбьи глаза, и на губах его заиграла удовлетворенная улыбка. Он лежал, глубоко дыша, и явно перекатывал по телу остатки только что испытанного удовольствия. Попроси сейчас Геста обеспечить ей трон любых земель, Квохар, верно, ничуть не раздумывая, пообещал бы его.

– Я просто хотела тебя увидеть, – она улыбнулась, поворачиваясь к любовнику. – Мне здесь так одиноко.

Квохар взглянул на нее с недоверием и криво усмехнулся. Когда он так делал, Гесте казалось, что она на краю провала. Мерзкий червяк будто не верил ни одному ее слову, но, будь он проклят, получал свое каждый раз, как оказывался в этой комнате! Значит, пришло время расплачиваться за все наслаждение, что было ему подарено. Как бы умен ни был казначей, а одурачить Гесту ему не удастся.

– Я по твоим прелестным глазам вижу, что сегодня ты хочешь не только моих ласк, – Квохар встал с постели и неспешно стал оправляться.

Геста пару мгновений сверлила взглядом сутулую спину, желая ему провалиться к бесам, но взяла себя в руки и произнесла как можно более безразличным тоном:

– Да, есть кое-что, о чем я хотела бы тебя попросить… – она поднялась, намеренно не прикрывая разорванным воротом обнаженную грудь. Квохар скользнул по ней взглядом и с усилием снова отвернулся.

– Все что угодно для тебя, душа моя.

– Ты же помнишь ту девицу, что недавно появилась в дружине? – Геста подошла к Квохару сзади и обхватила его руками.

– Да, помню, – согласился он. – Видел ее несколько раз. Я не понимаю, чего ты хочешь?

– Как тебе она? – Геста провела ладонью вниз по животу казначея и запустила ее ему в штаны.

Квохар медленно выдохнул, откинув голову, не скрывая, насколько ему это нравится. Но затем аккуратно высвободился и пожал плечами:

– Хорошенькая… и опасная. Я бы не стал за ней ухлестывать. Непростая она… Видела, какой у нее клинок? Хадымской стали. Сейчас они очень редко попадаются. Говорят, секрет изготовления этой стали давно утерян; хадымы все перебиты в своих степях. Кстати, не без участия верегов, – он мерзко улыбнулся. – Дорогой меч. Возможно даже, бесценный.

– Ты все переводишь в деньги, Квохар, – Геста поморщилась. – А между тем я спрашивала тебя не про меч.

– Хм… – призадумался казначей. – И правда. Но такова уж моя работа, – он пошел было к двери, но спохватился, вернулся к Гесте и взял ее за руки: – К сожалению, дорогая, мне нужно возвращаться в детинец. Князь меня ждет. Купцы эти – знаешь ведь… Это все, что ты хотела спросить?

– Нет, конечно, – Геста, едва сдерживая жгущий грудь гнев, запахнулась в остатки платья. – Я хотела попросить тебя разузнать об этой девице все, что сможешь. Откуда она, кто она и зачем сюда пришла.

Квохар заинтересованно посмотрел ей в глаза. Его вытянутое лицо на миг омрачилось подозрениями, потом озарилось едва заметной улыбкой. В конце концов он рассмеялся:

– В таком случае ты не того человека уложила к себе в постель, моя дорогая. Боюсь, я могу только лишь сказать, сколько стоит ее оружие. А тебе нужно было обратиться к Вигену: тот точно все и про всех может узнать.

Да он издевается!

Все это время казначей прекрасно знал: Геста чего-то от него хочет. Только не торопился узнавать, чего именно, экий мерзавец. Нет, Виген в постели был нужен Гесте еще меньше, чем Квохар: от одного серьезного взгляда начальника стражи по спине пробегали мурашки. Да и к тому же только ради телесного удовольствия он вряд ли предал бы жену и троих детей, которые жили вместе с ним в посаде. Хоть некоторые, даже внешне самые стойкие, мужчины оказываются слабы перед умелым соблазнением.

Вот только Геста часто перебирала в голове случаи, когда ей тайно могли понадобиться деньги. А потому Квохар был все же полезнее.

Но все походило на то, что ему нужна собственная выгода. Стало быть, он ее получит.

– К чему эта пустая скромность, Квохар? – Геста выдавила из себя улыбку. – В моей постели тот, кого я желаю там видеть. Мне просто интересно, откуда взялась эта девица. Я почему-то не чувствую себя в безопасности оттого, что она здесь. Слышал, что ней болтают? Да и к тому же… возможно, она хочет занять место, которое предназначается мне. Я не хотела бы оказаться младшей женой после какой-то деревенщины. Только подумай, какие блага могут тебя ждать, если я все же стану княгиней.

Квохар выслушал ее, недоверчиво покачивая головой.

– С чего ты взяла, что Млада может стать княгиней? – он снисходительно погладил Гесту по щеке, будто успокаивая неразумного ребенка. – Ведь она не любовница Драгомира, иначе уже все об этом шептались бы. Ты же знаешь, что в детинце сложно что-то утаить. А князь скрываться в таком случае и не подумал бы, уж прости. Не нужно путать свою неприязнь к девице с истиной. Ввязываться в твои замыслы я не стану. Потому что слишком хорошо тебя узнал – за этой просьбой последует что-то гораздо менее безобидное.

Но уходить Квохар уже не порывался. Он бы не был собой, если бы не просчитал всю выгоду на случай, если Геста наконец станет полноправной хозяйкой княжеского дома. Значит, сам того не подозревая, попался на крючок. Теперь поворачивай его, как хочешь.

– С чего я взяла?.. Считай это женским чутьем, – Геста обвила руками шею Квохара и коснулась губами его губ, но стоило казначею попытаться обнять ее – ускользнула. – Я уверена, у тебя хватит связей, чтобы разузнать о ней все, что угодно. В противном случае я вынуждена буду пустить слух о том, как ты мной овладел против моей воли. Вот, и платье порвано… Драгомир страшен в гневе, думаю, ты не хочешь в этом убедиться.

Квохар оставил следующую попытку поймать Гесту и замер, удивленно ее оглядывая.

– Неужели ты считаешь, дорогая, что не найдутся люди, которые подтвердят, что ты сама приходила ко мне на встречи? – тоном с оттенком металлического звона монет поинтересовался он после короткого молчания. – Да хотя бы хозяин «Герба». За комнату плачу я.

– Ровно так же, как у тебя, у меня найдутся люди, которые подтвердят, что ты хитростью заманил меня сюда и взял силой. Кому поверит Драгомир? Своей жене – дочери конунга – или ариванскому проходимцу, который находится здесь только потому, что хорошо считает? Как бы то ни было, за связь со мной тебя будет ждать наказание. Но, если ты поможешь мне, я найду способ ответить тебе благодарностью.

Ни одно из произнесенных слов, строго говоря, не было правдой. Не было у Гесты людей, готовых вступиться. Да и то, что Драгомир встанет на ее сторону, вызывало очень большие сомнения. И уж тем более жестокость возможного наказания. Думается, постылой женой князь не очень-то дорожил. Однако уверенность, с которой Геста все это рассказала, похоже, произвела на Квохара должное впечатление. Теперь в его глазах не было ни капли насмешки или пренебрежения.

Казначей отвернулся к окну, обдумывая услышанное.

– Что ж, – вздохнул он, помолчав, – я постараюсь что-нибудь выяснить, моя дорогая.

Квохар немного помедлил, окидывая Гесту последним задумчивым взглядом, прохладно кивнул на прощание и вышел из комнаты. Теперь осталось только дождаться плодов его сомнений и страха.

Еще раз оглядев свое платье, Геста едва смогла собрать его воедино и кое-как закрепить тесьмой. Хорошо, что можно прикрыться плащом, иначе стыда не оберешься. Нужно было бы оставить одежду как доказательство на случай, если Квохар начнет упрямиться. Да и попробовать заручиться поддержкой людей, которые могли бы при необходимости стать ее видоками.

Геста еще некоторое время побыла в комнате, размышляя над разговором с Квохаром, а затем покинула постоялый двор через ту же заднюю дверь. Проталкиваясь меж горожан, она шла, кутаясь в плащ, хоть было совсем не холодно, и пыталась справиться со все сильнее охватывающей ее тревогой. Еще пару мгновений назад Геста гордилась тем, как все обернула в свою пользу. Но стоило ли связываться с такими нечистыми делами и лезть, куда не просят? И что грозит ей, если Драгомир узнает обо всем? Погрузившись в свои мысли, Геста едва не забыла забрать кобылу с коновязи. Пришлось возвращаться, а затем спешно, распугивая зазевавшихся людей, мчаться к Торгу.

Тора ждала в условленном месте. Она оглядела Гесту с тоскливой обреченностью в глазах и тяжко вздохнула. В полнейшем молчании, с бесполезными покупками, погруженными в небольшую повозку, они вернулись в детинец.

Солнце уже поползло к закату по прояснившему к вечеру небу и теперь бросало на пол комнаты яркие пятна света. Геста переодела платье, а разорванное зашвырнула далеко в сундук.

– Ничем хорошим это не закончится, девочка, – Тора, которая уже успела снова взяться за вязание, с укором проводила бесформенный кусок атласа взглядом. – Зря ты затеяла игру, в которой не сможешь победить.

– Я затеяла ее еще дома, – мрачно отозвалась Геста. – Три лета назад, когда полюбила Драгомира. Я пожертвовала всем ради него. Всем! Своей молодостью, своим положением… своим ребенком. Я заслужила уважения, Тора, заслужила любви и почтения! И не позволю какой-то мимо проходящей девице отобрать у меня Драгомира!

– Млада не собирается отбирать у тебя Драгомира, – возразила Тора, сразу смекнув, о ком она говорит. – Она так же далека от него, как и любая другая девица в этом доме. Она ему не чета, и князь прекрасно это понимает, даже если и… посматривает на нее. Не выдумывай того, чего нет на самом деле, прошу тебя.

– Расскажи Драгомиру об этом! Думаешь, я не слыхала о том, как правители оставляют жен и заменяют их кем попало – даже служанками. Чего далеко ходить: и отец Драгомира… – Геста раздосадованно пнула ножку увесистого кресла. То вяло громыхнуло, а ступню тут же словно пронзило колом. Нянька обеспокоенно вскочила с места, когда Геста зашипела от боли и злости. Нога, по счастью, осталась цела.

– Ревность сведет тебя с ума, – служанка покачала головой, снова усаживаясь. – Ты не сможешь оградить Драгомира от всех женщин в этом мире. Если ты не родишь ему дитя, рано или поздно он возьмет вторую жену. Возможно, нам давно уже следовало вернуться домой. Мы еще можем это сделать. Избежать унижения.

Геста взглянула на нее, как на безумную, и попятилась, повторяя:

– Нет… нет… Я не могу вернуться домой. Я не хочу! Мое место здесь, и у меня уже нет другого выбора, кроме как бороться за Драгомира. Я не девица более и бесплодна – кому я нужна там, на Клипбьерне?

Этот разговор повторялся не единожды, и каждый раз Геста гнала от себя заманчивую мысль о возвращении домой. Да только там ее уже и правда никто не ждал.

Она опустилась в кресло и, оперевшись на подлокотник, закрыла лицо руками.

И словно увидела перед собой Драгомира – мужчину, которого желала больше всех, когда-либо встреченных. Нет… когда-то еще был Сигнар, младший брат Хальвдана. Но любовь к молодому верегскому воину казалась теперь глупым детским чувством, которое растворилось в лучах величия кириятского князя, стоило лишь снова взглянуть на него после двух лет разлуки. И ребенка, что Геста тогда уже три луны носила под сердцем, ей не было жаль.