Перекрестки реальностей. Часть II

Глава 5. Напоминания с того света

Что-то было не так. Только что основатель КПР пожал Софосу руку, только что назначил его директором КПР. Казалось бы, сбылись мечты, радуйся, иди в кабинет, правь, но в груди кололо, ноги отчего-то подкашивались, и радоваться не было сил. Софос бежал по лестнице вверх. Она была грязной, от ступенек пахло сыростью, и свет из окон слепил его. «Иди сюда, мой герой», − послышался бархатный голос жены. Он шел, он бежал по лестнице на ее голос, а лестница не заканчивалась, и казалось, что ему уже никогда не добраться до нее. «Почему же ты опоздал?» − услышал он голос сверху, поднял голову и увидел ее бледно-синее лицо. Рука, потянувшаяся погладить его, прошла сквозь ее голову.

Софос проснулся и первым делом порывистым движением сбросил с себя одеяло. Казалось, на груди кто-то сидит, давит и не дает дышать. Ритм сердцебиения нарушился, сердце билось тяжело, будто устало. Софос чувствовал каждый его удар, слышал его. А после в груди и вовсе стало жечь. Он выпил таблетки, которые всегда стояли на тумбочке рядом с кроватью. Когда ему немного полегчало, он оделся в рабочий костюм, дрожащими руками ухватился за пальто на вешалке, дернул его, порвав петлю, кое-как натянул пальто на себя и вышел на крыльцо. Холодный ветер ударил в лицо и тут же стих. Уж не она ли подала знак, чтобы не забывал? Он насупил брови, сдвинув друг к другу две глубокие продольные морщины между ними, прошел буквально три метра, оказавшись у обрыва высокого утеса, и, не промедлив ни секунды, шагнул в пропасть.

Когда-то давно, когда его впервые позвали на собеседование в КПР, он нашел радужный вход, который висел в воздухе под огромной веткой старого дуба, растущего недалеко от деревенского домика, где Софос жил вместе с матерью. Идею проверить сотрудника на смелость Софос оценил. Сам он трусостью не страдал и запросто прыгнул с огромной ветки вниз. И только потом, когда его назначили директором КПР, и он смог купить себе дом мечты, он решил, что закрепит вход в КПР в таком месте, где каждое утро можно будет проверять свою смелость, испытывать скачок адреналина, и сделал вход в эту реальность над обрывом в пропасть.

Он шел по стерильно чистой белой лестнице КПР и невольно вспоминал сегодняшний страшный сон. Какими такими неведомыми путями самое приятное событие в его жизни мозг превратил в кошмар?

В тот день Софос буквально летел на крыльях реализованных амбиций вверх по белой лестнице КПР из секретного кабинета на цокольном этаже, где он — в прошлом простой деревенский парень — только что защитил конкурсный проект по организации структуры КПР. Ноги едва касались ступенек, тело будто потеряло грузность, стало легким. Сколько было стараний и бессонных ночей, сколько отброшенных гениальных мыслей и сколько принятых гениальных идей. Софос создал такой конкурсный проект, каким можно было гордиться. Все было продуманно до мелочей, даже подбор людей в отделы был особенным, а уж какие занимательные логические задачки он придумал для сотрудников, проходящих собеседования. Он готовил себя к тому, что основатель выслушает защиту без интереса или найдет недостатки, но основатель среди десяти представленных проектов отметил именно работу Софоса, похвалил и долго жал ему руку. Основатель шел по этой же лестнице впереди Софоса. Ступал основательно, с достоинством. Неважно, какое лицо скрывалось под маской, важно, что этот человек имел стальной стержень, был сильным, умным, талантливым. Софос не раз сталкивался с его неординарным мышлением в критических ситуациях, с его оптимизмом и целеустремленностью. Перед входом в кабинет, венчающий белый КПРовский коридор, основатель поправил галстук, улыбнулся Софосу. Распахивая дверь, сказал невозможное:

− Я назначаю тебя директором КПР.

Софос помнил этот момент своего величия как в тумане. Дымкой заволокло глаза, когда он, оставшись впервые в кабинете один, провел пальцами по величественному дубовому массиву стола, когда посмотрел в собственное окно, наблюдая за гордым орлом в небе, когда посмотрел на свое директорское отражение в зеркале.

А его птичка все чувствовала. Едва он переступил порог дома, она, не уточняя, как прошла защита, обняла с порога, окружила нежностью, и сказала своим бархатным голосом: «Поздравляю, мой герой!» А спустя два месяца ее не стало.

Софос одолел последнюю ступеньку, вытер рукавом пиджака пот со лба и протер ладонью табличку с собственной фамилией на двери кабинета. Это был ритуал каждого рабочего директорского дня. Ритуал, напоминающий о его величии, о его пути и талантах. В секретарской его ждал доктор. По установленному расписанию по понедельникам врач проверял состояние здоровья каждого сотрудника и всегда начинал с кабинета директора. Софос поворчал, что проверять его нечего, и нехотя положил руку на стол для измерения давления, мысленно благодаря судьбу за то, что сегодня понедельник. Сам бы к доктору он не пошел, поскольку этот факт не ускользнул бы от внимания подчиненных, а руководитель в глазах подопечных должен оставаться сильным человеком во всех сферах. Тем временем здоровье сегодня требовало особого наблюдения, да и вообще в последнее время оно стало его слабым местом, слава Богу, пока единственным. Пожилой седой доктор покачал головой, поругал Софоса за равнодушие к собственному здоровью и выдал ему таблетки.

Десять минут спустя, в своем директорском кабинете, Софос пил горький кофе. Кофе, конечно же, был в списке запрещенных для него продуктов, но без этого напитка он не мог. Чашечка кофе с утра — тоже ежедневный ритуал для бодрости духа. Софос вдыхал терпкий кофейный аромат и пил маленькими глотками, наслаждаясь насыщенным горьким вкусом. Кофе — как жизнь: горчит, но после оставляет бархатное шоколадное послевкусие. Неожиданный резкий звук прервал приятные мысли. Виданное ли дело: в окно врезалась птица. Нэйла снова напоминает о себе. Софос отвернулся от окна, на полуватных ногах дошел до кресла. Ее напоминания излишни: о таком не забывают. Сегодня уже пять лет с тех пор, как ее не стало. Пять лет назад кто-то из проводников… (Боже, какое нелепое было тогда правило — не отслеживать проводников по карте!) …кто-то из проводников не спас жизнь его жене, единственной женщине, которая понимала его без слов. Женщине, которой было суждено стать великой актрисой. Бедная Нэйла!

Удивительная штука — память. Софос помнит в мелочах, как плохо чувствовал себя в то утро. Внутри дрожало, и мысли, обычно четко разложенные по полочкам, отчего-то спутались, подобно куче постиранных в машинке вещей. Софос лежал в больнице после операции по удалению аппендикса, и Нэйла приходила к нему каждый день. Она была не в себе, чужая и странная: не останавливала взгляд на нем, мало говорила, глубоко вздыхала. Он допытывался, в чем дело, но не слышал в ответ ничего вразумительного. А он был не в состоянии это выяснить: его беспокоили тяжелые осложнения после операции. Физическая боль усиливалась с каждым днем, несмотря на действия врачей, словно внутри его прорастал черный стебель с цепкими корнями. Софос бы справился с болью, одолел ее, если бы не душевная тревога. Боль в животе и душевная тревога все сильнее мучили и терзали его, доведя до крайности: Софос решил покинуть больницу без ведома врачей. Он помнит как сейчас, как открыл дверь дома, как переступил порог и оглох от пугающей тишины жилища. Помнит, как мерно и громко застучало в груди, как больно давался каждый шаг, как скрипнула половица, когда он подошел к ванной комнате. Помнит ее мертвенно-бледное тело в зеленом сарафане, комочком свернувшееся на полу, ее лицо, не потерявшее своей благородной красоты, помнит, как он рыдал над ней, как слезы питали ее рыжие волнистые волосы, дальнейшие события всплывали в памяти отрывками. За следующие полгода жизни воспоминаний дай Бог наберется на день. Исчезнувшие полгода.

Это уже потом, когда он очнулся и выкарабкался из ямы страданий, он выяснил, что Нэйла попала в зону внимания КПР, что один из проводников отправился к ней, вытащить ее из депрессии, но все концы потерялись. Кто пытался ей помочь? Почему не помог? Единственной зацепкой, которую Софос нашел, была крышка от часов проводника с гравировкой «А&М». Не справляясь с потоком воспоминаний, он ослабил галстук на шее, почувствовав нехватку кислорода, открыл нижний ящик стола, достал оттуда коробку и вытряхнул на стол ее содержимое: письмо с заданием спасти Нэйлу, список людей, имевших часы и работавших в то время в КПР, и крышку от часов проводника. Это все, что удалось добыть за пять лет поисков. В списке была вычеркнута половина имен тех проводников, которых он успел проверить на причастность к делу Нэйлы. Злость вскипела в нем лавой, он открыл окно, вдохнул холодного воздуха. Найдет виновного — убьет.

Тем временем дела требовали его присутствия: через пару часов в КПР явится сам основатель. Есть у него такая фишка: каждые полгода самолично проверять дела вновь принятых руководителей проводников и сотрудников отделов. Приезжает он непременно в маске, все нагоняет какой-то таинственности на свою личность, чтоб не покушались на его жизнь. Подумать только: Софос работал руководителем более пяти лет и то ни разу не видел Алексея Владимировича в лицо. К его приезду необходимо было подготовить кабинет для встречи.

Софос встал с кресла, подошел к огромному зеркалу, размером со стандартное окно. Какое волевое лицо! Софос гордился собственным самообладанием. За несколько мгновений он мог поменять состояние жертвы на состояние победителя, а в последнем он проводил девяносто процентов времени. Все просто. Люди в мире делятся на два типа: одни ноют, жалуются, становятся жертвами обстоятельств, поддаются душевной боли, спиваясь или привыкая к наркотикам, другие меняют свою жизнь, идут к целям, преодолевая препятствия, становятся победителями. Одним все — другим ничего. И не зря именно Софоса назначили руководителем огромной компании, ведь он — истинный победитель.