Мост Невинных

Глава 8

Солерн заставил себя открыть глаза. Он где-то лежал, и над ним склонялась некая расплывчатая фигура, от которой пахло духами. Головная боль от этого запаха так усилилась, что Ги до хруста стиснул зубы.

— Ну-ну, спокойней, — сказала фигура, словно он был напуганной лошадью. — Сейчас станет лучше.

На его лоб легла нежная женская рука, и он наконец узнал голос Фрагинен — одной из ведьм из обители в Ре. Приятное, убаюкивающее тепло окутало голову Ги, стекло на грудь и спину, и боль наконец начала отпускать. Некоторое время дознаватель позволил себе молча блаженствовать, как в детстве, когда не надо вставать, идти искать мастера, выяснять, что с ним…

— Больше так не подворачивайтесь, — строго сказала ведьма, убрав руку. — Как только увидите, что мастер теряет контроль — сразу бегите.

— Ну, я же уцелел.

— Удивительно, как это вам удалось, — фыркнула Фрагинен. — Он мог разорвать ваш мозг в клочки, и хотя это несмертельно, вы бы провели остаток жизни в полном слабоумии, пуская слюну, как младенец.

— Сколько я должен? — спросил дознаватель, не желая углубляться в эту тему, хотя по спине прошел холодок.

— Нисколько. Долг оплачен герцогом. Кстати, Илёр все еще с вами?

— Да. Я уговариваю ее вернуться в обитель, но она пока не соглашается.

Фрагинен хмыкнула, налила в стакан зеленоватой настойки и принялась собирать свои склянки в ларец. Солерн сел в кровати и обнаружил, что находится в небольшой, узкой, как гроб, спальне, а у окна стоит де Турвель.

— Где я?

— В комнатах для сменного караула. Пейте.

— А где мастер?

— Здесь же, по соседству. К нему герцог прислал врача.

От сердца Ги отлегло. Странное чувство, учитывая, на что старик способен…

— А выстрел?

— Пришлось добить коня. Был слишком близко к мастеру. Прекрасное животное, — сокрушенно покачал головой капитан. — Как вы ухитрились втащить его почти на себе во двор?

Этого Солерн и сам не знал. Он допил ведьмин отвар и встал. На ногах он стоял еще несколько нетвердо, но дела не ждали.

— Отведите меня к Николетти. Что у вас здесь произошло? Почему нас вызвали?

— Все дознаете? — процедил Турвель. — Говорят, к берегам Монфреев подошел инисарский флот, а король Эстанты Фердинанд интересуется, намерен ли фон Тешен уважать права его внука на престол.

— Какого из внуков — не уточнил?

— Своего внука, Карлоса де Альгава. И в гвардии, — сухо добавил капитан, — я же пересекал разговорчики о том, что эстантский принц всяко лучше того, что мы сейчас имеем.

— О Господи, — вздохнул Ги. — А новостей с северо-востока и юга, надеюсь, у вас нет?

— Новостей нет, а вот дезертиры-южане есть. Прослышали, что семейство Эвитан снова болтает о короне Юга.

«Странно, что о Фриеннах никто не упоминает, — подумал Ги. — Они либо вне игры, что вряд ли, либо хорошо скрывают свои намерения».

— Вы были у мастера? — спросил Солерн у ведьмы.

— Какой мне смысл к нему ходить? Герцог прислал своего лекаря. Я все равно не могу лечить мастера.

— А если он будет без сознания?

Фрагинен глубоко задумалась и наконец неохотно сказала:

— Можно попробовать, хотя я раньше не слышала, чтобы… Кто будет платить?

— Регент, — без колебаний ответил Солерн. В конце концов, раз амальский идиот вызвал их сюда — пускай расплачивается за ущерб. Какого черта он не отправил им письмо, если во дворце есть ведьма? Они каким-то своим ведьминским способом отправляли друг другу письма — и дознаватель сомневался, что герцогу не по карману такая услуга.

Николетти он обнаружил в соседней комнатке. Старик, лежа на кровати, загнал в угол врача — он буравил несчастного медика таким взглядом, что тот уже пытался просочиться сквозь стену. На руке мастера выше локтя была пропитывающаяся кровью повязка.

— Как вы? — спросил он у Солерна, едва тот вошел. — Надеюсь, я не причинил вам вреда?

— Нет, но вы старались. Что с вами?

— У мессира вырван кусок мышцы и кожи, — пролепетал доктор. — Я оказал ему помощь, но он отказывается принять снотворное для наложения швов…

— Я не намерен лишаться сознания во дворце, который осаждают разъяренные толпы!

— Даже ради лечения? Не боитесь истечь кровью?

Мастер зыркнул на Ги из-под кустистых бровей, и хотя по спине дознавателя прошла дрожь, он все-таки изложил старику суть своей идеи с ведьмой. Николетти сердито посопел, но расползающееся по повязке кровавое пятно все-таки побудило его к разумным поступкам.

— Хорошо, — процедил мастер. — Пусть. Но ему я не доверяю, — он снова зыркнул на врача, и тот едва не выронил колбу со снотворным.

— А кому вы доверяете?

— Вам, — ответил Николетти, порядком ошарашив Солерна. — Вот вы и делайте.

Медик с явным облегчением вручил дознавателю колбу, смоченную снотворным губку и поспешно исчез. Ги острожно поднес ее к носу Николетти и на всякий случай взял его за запястье, чтобы нащупать пульс. Мастер был единственной гарантией их благополучного возвращения в Бернарден, и Солерну не хотелось случайно уморить старика. Снадобье подействовало минут через пять: тело Николетти обмякло, голова склонилась на подушку, глаза закрылись, а дыхание стало ровным и неглубоким.

Дознаватель позвал Фрагинен. Она разрезала повязку на руке мастера и раздраженно поцокала языком. Солерн, знавший толк в ранах, тоже работу лекаря не оценил. Ведьма положила обе руки на рану, закрыла глаза и сосредоточилась. Вокруг ее рук распространилось мягкое тепло и золотистое свечение. Через несколько секунд рана начала затягиваться.

Ги, наблюдая за ведьмой, снова задумался, зачем ведьмы меняют имена девочкам, которых берут на обучение. Конечно, он находил забавным, что Лотрейн была в детстве какой-нибудь Мари или Жюли. Но Илёр как-то упомянула, что они таким образом почитают ведьм прошлого, погибших за свой дар. Ведьма, в отличие от мастера, в одиночку посреди бунтующего города была так же беззащитна, как любая женщина.

— Готово, — сухо сказала Фрагинен. Она устало утерла пот со лба и показала Солерну длинный неровный шрам на руке мастера. — Лучше не будет. Он слишком давит, — ведьма поморщилась, встала и сунула Солерну пучок трав. — Дайте ему понюхать этого. Он придет в себя. Только будите после того, как я уйду.

Солерн зажег пучок от свечки и поводил под носом мастера. Старик вдохнул дымок, закашлялся и с трудом открыл глаза. Взгляд его блуждал, но голос, хоть и осипший, был вполне отчетливым:

— Ушла?

— Да. Что вы сделали? — спросил дознаватель. — Там, на площади?

— Обычная реакция на сильную боль, — пробормотал Николетти и ощупал шрам. — Защитный механизм…

— А предупредить о нем вы не могли? — сердито спросил Ги: едва ли ему удастся забыть это ощущение — словно мозг выдавливают из черепа.

— Я не ожидал… обычно я чувствую нападающих, но, полагаю, я слишком сосредоточился на защите вокруг вас.

— А я полагаю, что бунтовщики решили избавиться от главной угрозы, — процедил Солерн. — Они стреляли в вас. Удивительно, что попали только один раз, косорукие слепые кретины.

— Вы так говорите, будто недовольны их промахом, — Николетти сел в кровати и тут же завалился набок. — Черт побери! Ведьмы и их проклятое колдовство!

— Лучше лежите. Когда вам полегчает?

В дверь постучали, и слуга с амальским акцентом пробубнил, что герцог ждет мастера с дознавателем в своем кабинете.

— Видимо, уже сейчас, — прокряхтел Николетти и медленно поднялся на ноги, опираясь за спинку кровати. Ги помог старику надеть камзол и предложил ему руку, но мастер гневно фыркнул и поковылял на аудиенцию сам, держась за стенку.

Регент ждал их в компании амальского посла и капитана Вайса — однако никого из даларских министров или придворных в кабинете не было. Недовольно взглянув на пошатывающегося Николетти, герцог без всяких приветствий перешел к делу:

— Вы должны выполнить мое поручение. Ради безопасности его и ее величеств я решил вывезти их из дворца.

Старик тяжело вздохнул и сел в кресло. Фон Тешен недовольно нахмурился, однако делать мастеру замечания не рискнул. Ги опустил взгляд в пол, стараясь, чтобы выражение лица не выдало его исключительно непечатных мыслей. Интересно, о чем этот регентствующий кретин думал раньше?!

— Какую крепость вы выбрали, ваша светлость? — почти кротко спросил Солерн.

— Никакую. Там стоят даларские войска, которым я не доверяю.

— Ах вот оно что…

— Кроме того, я считаю нецелесообразным и опасным вывозить короля и королеву из города.

“Ну теперь-то конечно”, - подумал Солерн, и тут регент выдал:

— Поэтому я намерен спрятать королеву и ее сына в Бернардене, а вы обеспечите их безопасность.

— Что?! — пронзительно вскрикнул посол фон Линденгардт, так переменившись в лице, что Солерн позвал бы ему врача, если б сам не пытался переварить эту потрясающую во всех смыслах идею. Хотя сначала Ги решил, что герцог просто рехнулся.

— Вы получите щедрое вознаграждение, — изрек фон Тешен, — если их величества вернутся во дворец в добром здравии.

— Когда? — сквозь зубы спросил Солерн.

— Когда я сочту, что Эксветен достаточно безопасен.

— Но ваша светлость! — взвыл посол. — Это подвергнет их намного большему риску, чем сейчас!

— Почему бы сразу не утопить, — пробормотал Николетти. К счастью, регент его не услышал, потому что произнес несколько резких фраз на амальском, от которых бледное лицо фон Линденгардта пошло алыми пятнами. Капитан Вайс, кашлянув, ненавязчиво переместился от стола к герцогу, встал между ним и послом. Ги невольно опустил руку на эфес шпаги и вдруг поймал себя на мысли, что если б этот приказ отдал старый король, Генрих Лев, ему бы и в голову не пришло сомневаться. И почему же право регента приказывать представлялось Солерну все более и более сомнительным?

— Как мы провезем ее величество сквозь кольцо горожан вокруг дворца, ваша светлость? — спросил дознаватель. — Наш мастер сейчас…

— Она поедет под именем арестантки, — фон Тешен, резко отвернувшись от посла, подтолкнул к Солерну бумаги. — Фрейлина ее величества Алиса фон Эйренбах, с малолетним сыном, арестована по подозрению в измене. Вы отконвоируете ее в Бернарден. В качестве сопровождения с вами отправятся солдаты Вайса. Над ее внешностью уже потрудились ведьмы. Арестуете ее в покоях королевы и сопроводите к карете. Ступайте.

— Сейчас? — недоверчиво спросил посол. — Сегодня?

— А когда же еще, черт подери?! Через год? — рявкнул герцог. — Мастер подождет здесь, раз уж ему так необходим отдых.

Дознаватель взял приказ об аресте. Он был составлен по всей форме и подписан Фонтанжем. Но не может же регент совершить настолько идиотский поступок совсем уж без причины! Или причина была — и заключалась в пророчестве Лотрейн?

***

Фонтанж надел амулет с опаской — он не очень любил носить на себе ведьминские штучки, тем более что Лотрейн, получив от него просьбу о помощи, ясно дала понять, насколько ей не нравятся столь бесполезные союзники. Однако выхода не было — граф не представлял, как своими силами проникнуть в кабинет регента. Он повернул по часовой стрелке резной круг в медальоне, взглянул в зеркало и убедился, что стал невидим.