Ненужный

* * *

После этого, что магистр назвал спонтанным выбросом Силы, Рафи еще долго в себя приходил. За обеденным столом сидел, словно кукла. Тело казалось ватным, чужим. Руки едва двигались, словно на каждой по килограмму свинца было. Хуже всего было то, что и Друг пропал. Он не слышал больше его голоса.

-… Не беспокойтесь,… Организм вашего протеже… потратил очень много сил, которые нужно срочно восполнить. Своим ученикам я всегда… черный шоколад. Только… шоколад, а не всякую новомодную дрянь! — словно из какой-то очень глубокой ямы до парня доносился голос магистра. Слова различались с трудом: что-то он различал, а что-то нет. — Молодой человек, выпейте этот горячий шоколад… Сразу полегчает.

И, правда, едва он сделал глоток приторно сладкого напитка, в голове сразу же просветлело. Стала уходить слабость. Звуки появились.

— Вот, вот, щеки розоветь начали. И глаза перестал закатывать. Видите, я же говорил, что все будет хорошо, — добродушно проговорил Фельми, потягивая вино из бокала. Сам в это время не сводил внимательного взгляда с парня, тщательно следя за каждым его движением. — Признаться, сударыня, ваш протеже меня немало удивил. Направляясь сюда, я совсем не ожидал такого. Все-таки одаренные рождаются, как правило, в благородных фамилиях. Рафаэль же, насколько мне представляется, не может похвастаться таковым происхождением.

Рафи, крепко вцепившись в бокал, сделал еще один глоток горячего шоколада. Стало совсем хорошо. Теперь и разговор за столом перестал быть для него непонятной шарадой.

—… Думаю, через недельку можно уже предпринять некоторые шаги для его определения в гимназию, — магистр уже повернулся к хозяйке дома и, казалось, потерял всякий интерес к мальчишке. Похоже, начался серьезный разговор — разговор о деньгах. — Только, сударыня, вы должны понимать, что ваш случай особенный. И моя помощь в зачислении не будет решающей. Вот, если бы у него нашлись хоть какие-то благородные родственники. Пусть и пятая вода на киселе…

Рафаэль не сразу же сообразил, что за этими витиеватыми словами скрывалась очень банальная вещь. Господин Фельми хотел денег, и во всей видимости, очень больших денег. Только откуда ему и тетушке Витяна их взять⁈

— Сколько нужно? — решительно спросила женщина, в очередной раз сумел удивить Рафи. Вопрос был задан так, словно у нее что-то было. — Говори, Генрих, сколько тебе нужно, чтобы Рафаэль был устроен на казенный кошт в гимназию? Не сомневайся, необходимые средства я изыщу. Скопила немного.

— Немножко, — Фельми почему-то ухмыльнулся. Рафи в этот момент показалось, что он что-то такое знал. Уж больно ухмылка у него была заговорщическая. Так всегда ухмыляются, когда о другом человек что-то тайное знают. — Тысяча полновесных имперских рублей, минимум.

У Рафи от услышанной суммы глаза по медному пятаку стали. Это же просто несусветная сумма. Сейчас вон в трактире на шесть копеек так накормят, что брюхо от сытости станет. И мясные шти на первое подадут, и жареную курочку — на второе, и капустные пироги со сбитнем — на третье. Про хлеб и говорить нечего. Его, вообще, можно брать, сколько душе угодно. А за две сотни целковых вот такую же каменную домину в два этажа с подвалом продадут. Он сам от одной кухарки слышал, когда ей кран чинил в хозяйском доме. А тут тысячу рублей…

Заметив изумление на лице у паренька, магистр насмешливо зацокал языком.

— Хорошее образование, молодой человек, дорого стоит. Хотя в твоем случае можно попробовать пойти в примаки в чей-нибудь род. С таким потенциалом могли бы взять даже в княжеский. Могу похлопотать? — магистр перевел взгляд с паренька на женщину. Понимал, что очень многое, если не все, здесь решала именно она. — Вам выйдет несравнимо дешевле…

Рафи даже напрягся в этот момент, ожидая ответа Камовой. А если они согласится⁈ Ему, конечно, страсть, как хотелось учиться магии, но в слуги идти особого желания не было. Догадывался, что это за примаки такие. Больно уж магистра презрительно это слово произнес.

— Ну нет, так нет. Я же хотел, как лучше, сударыня. Тысяча имперских рублей — это очень большая сумма, собрать которую нужно буквально за несколько дней, — так и не дождавшись ответа, проговорил Фельми, разведя руками. — Раз все мы обговорили, позвольте откланяться. Сударыня, вашу ручку. — с поклоном приложился к ладони Камовой. Затем повернулся к Рафи. — А вы, молодой человек, можете обращаться ко мне по любому вопросу. Уверен, вам обязательно понадобиться добрый совет…

Рафии мотнул головой. Вроде бы пока нечего спрашивать. Разве только… о Лане спросить. Вдруг, он что-то знает, слышал.

— И спрошу, господин магистр, — вдруг проговорил Рафи, подходя вплотную к Фельми. Голос у него едва не звенел от волнения, что не могли не заметить остальные. — У большая беда, господин магистра. Мою младшую сестру, Лану, забрали из приюта какие-то люди. Причем сделали это так, что и следов никаких не осталось.

Дрожащим голосом парень рассказал все, что знал о похищении. Естественно, в истории утаил о смерти доктора из приюта.

—… А у меня больше никого нет. Совсем.

Державший в руках головной убор и трость, магистр остановился. Во взгляде у него появилось что-то очень странное: волнение, а может и даже тревога. Он повернулся к Камовой, потом вновь к Рафи.

— Хм, умеешь же ты озадачить, Рафаэль. Чувствуя, весьма непросто будет с тобой, — задумчиво пробормотал господин Фельми. Ему явно не хотелось продолжать разговор. Это едва не физически ощущалось. — Пожалуй, мне нечем тебе помочь.

Он как-то беспомощно улыбнулся, словно прося извинить его. Затем со вздохом надел кепи на голову и схватился за ручку двери.

— Рафаэль… — вдруг мужчина замер у полуоткрытой двери, повернувшись к ним вполоборота. — Если все именно так, как ты говоришь, то постарайся забыть о сестре. Поверь мне, ее уже не вернуть. Это не старые сладострасцы, и не уличная гопота, молодой человек. Так поступают очень серьезные люди, о которых лучше даже не говорить. Она будущий фамильяр, Рафаэль. И это уже не изменить…

С этими словами, он скрылся за дверью.

А парень, да и мадам Камова, еще некоторое время стояли и молчали, непонимающе смотря на дверь.

— Мне что-то плохо… Душно, — прошептал Рафи, чувствуя, как на него накатывает жуткое отчаяние. — Я пойду… Пройдусь немного.

Рванув тесный ворот рубахи, душивший его, он вышел на улицу. И опустив голову, парень пошел вперед.