Ненужный

Глава 19

Трёха Федька Зуб имел весьма запоминающуюся внешность: болезненно худой, длинный, с каланчу ростом, оттого и сутулился вечно. Плоское, рябое лицо, и вдобавок, два выступающих из верхней губы зуба, из-за которых, собственно, и получил прозвище «Зуб».

Был заносов, нагл. Вечно в скваде задирал тех, кто его младше. Любил перед ними строить из себя бы валового вора, для чего малькам то и дело " задвигал" разные героические истории с собой в главной роли. В них он то обчищал лабаз какого-то купца, то загаваривал зубы приказчику модного магазина в Центральном палассе, то крал часы у самого градоначальника или даже великого князя. Мальки, конечно, слушали эти байки, но всякий раз подхихикивали при этом, что Зуба невероятно злило.

— Тьфу!

Оглядевшись вокруг, он презрительно цыкнул. Из-за зайчьей губы слюна, эффектно взлетев, улетела на добрых пять или даже шесть шагов. На что малек, стоявший рядом, сразу же уставился с завистью. У него так даже близко не получалось.

— Федь, а чё стоим-то? — поняв, что продолжения не будет, малек кивнул в другую сторону. — Можа на рынок, тиснем что-нибудь. Страсть, как жрать хотца. Хоть чего-то на зубок бросить…

Смотрел он в сторону городского рынка. Там, подперев стену, застыл невысокий парнишка, за которым трёхи с самого утра ходили, как приклееные. Почитай, пол дня выходит, как они бродят. Все ноги сбили, а тот все носится, что-то вынюхивает. И не уйдешь ведь: их старший Витян пообещал бошки оторвать, если с подопечным что-то случится. Не верить старшому в скваде причин не было. Оторвет, и не поморщится.

Зуб смерил малька презрительным взглядом. Мол, чего поперёк батьки вперёд лезешь? Трёха снова харкнул, отправив плевок в сторону своего подопечного. Показывал, свою значимость.

— Эй, деловой, заснул там? — недовольно крикнул Зуб. Звуки при этом растягивал, цыкал через каждое слово, тем самым показывая своё отношение ко всему происходящему. — Может нахер по улицам лазить? Давай хавать пойдем? Брюхо уже сводит от голода. Все равно занимаешься какой-то ху… ей.

Паренек, повернув голову, лениво мазнул по трёхам взглядом, а, отвернувшись, вновь застыл у стены со скучающим видом. Казалось, и не слышал ничего. Очень обидно получалось.

— Слышь, поц, тебе говорю? Чё рожу воротишь? — тут же вспыхнул Зуб, скривив лицо. Его уже окончательно достало это пренебрежительное отношение к нему, словно к пустому месту. — Я тебе сосунок что ли?

Но тот и ухом не повёл. Как стоял, так продолжил стоять. Только головой водил справа — налево, следил за кем-то, наверное.

— Ах ты, сука! — зарычал Зуб, приходя в ярость. — Вообще, охренел⁈ Сейчас землю у меня жрать будешь!

Широко размахивая руками, Зуб «попер буром» на парнишку. Урок наглецу, похоже, преподать решил. Сейчас ему напрочь забылись все те грозные предупреждения, что даже косо смотреть в ту сторону запрещали. Треха только лишь хотел так съездить по роже, чтобы с неё напрочь слетело скучающе-презрительное выражение.

Малек, нахохлившись, как воробушек под дождем, тоже встрепенулся. Почувствовал драку, а, значит, друзьям вечером будет что рассказать.

Подскочив, Зуб размахнулся, словно былинный богатырь, и стукнул. Только того наглого парнишки там уже и не было. Трёха, услышав смешок за спиной, тут же лягнул туда ногой. Опять мимо: нога провалилась в пустоту, а сам он потерял равновесие и шлепнулся на задницу. Больно, и что хуже, очень обидно получилось. Малек, что смотрел на них во все глаза, даже хихикнул.

— Да я тебя, сука, урою.

В руке у Зуба появился нож — узкая полоска остро заточенного металла. Страшное тем, что кровь после удара не вытекала из раны, а оставалась внутри. Жуткая рана, от которой едва ли было спасение. Пожалуй, если только рядом будет хороший доктор. Но где такому на улице взяться?

Трёха махнул ножом влево — вправо так быстро, как только мог. Даже ухмыльнулся при этом. Ведь знал, что так пером может расписать, что и мама родная не узнаёт. Все знали, что у трёх лучше него никого не было.

Только опомниться не успел, как, скрючившись от сильной боли, уже лежал на мостовой.

— Ты, ты…

Дыхание от боли перехватило, вдохнуть воздуха никак не получалось. Лишь рот разевал, как выброшенная на сушу рыба.

— Ты… Как?

Он никак не мог понять, что сначало вырвало нож из его руки, а потом и его самого отправило в нокаут. Шептал что-то, закатывал глаза. Зуба ведь, как сопливого мальчишку сделали.

— Как…

А тот парнишка, пожав в ответ плечами, про бормотал какую-то странную белиберду:

— Что-то меня снова не туда заносит… Ничего не понимаю… Профессор же сказал, что я малосилок и ни на что не способен. Тогда почему…

У Зуба от боли слезы на глазах начали наворачиваться. Все перед ним начало дрожать, расплываться.

— Падла, совсем оху…

Вытер слезы рукавом и вдруг замер. В шаге от него валялся его родной нож, не узнать который он просто не мог.

— Вот же, б…ь

Лезвие ножа оказалось свёрнуто в спираль, напоминая собой диковинную пружину. Зуб ещё раз протер глаза, думая, что ему показалось. Только ничего не изменилось. Лежавший нож, по-прежнему, выглядел так, словно его пожевала адская тварь.