Бог Смерти

Новый порядок

Когда всё пошло не так? Может в тот момент, когда он начал видеть духов? Или когда стал временным синигами? Куросаки Ичиго не был дураком. Он подмечал все странности. Странность в том, что в нём таилась сила жнеца душ. Странность в том, что у него обнаружилась и сила пустого. Просто все делали вид, будто это норма. Кроме старосты, который во многом помог Ичиго. Староста, который оказался перерождением древнего правителя местного чистилища пустых. Самый ужасный, как казалось, враг для обычных душ оказался… хорошим другом.

И тем ужаснее он себя чувствовал, стоя над телом друга, убитого Айзеном.

— Кх-х!.. — он сжал зубы до скрежета, до треска. Ещё немного и те переломятся. Кровавое зрелище тела Орихары, чьё лицо замерло в некотором покое пробуждали нечто злобное внутри. Не «пустого» внутри. Его собственный гнев.

Ичиго… защитник… который не смог.

— Мне жаль, — голос отца звучал глухо, будто не знающий какие слова вообще произносить в таком случае. Да и надо ли?

Дурак-папашка сейчас показался в истинном облике, проливая свет на тайну происхождения Ичиго. Его отец был синигами. Хотя почему «был»? Он сейчас одет как синигами, у него имелся занпакто и реацу. Они вместе смогли отбиться от Гина, но не смогли остановить Айзена, даже объединившись с пришедшими на помощь Урахарой и Йоруичи. Они были избиты как дети.

Киске хранил молчание, прикрыв часть мрачного выражения лица собственной шляпой. Йоруичи трясло от бессильного гнева. Она же была его учителем и они много общались.

Никто не говорил.

Вряд ли такой высокомерный гад как Орихара бы порадовался прощальным словам.

Смерть для него никогда не являлась чем-то пугающим.

Это… его суть.

И чтобы его убить, нужно стать чудовищем.

— Отдыхай, придурок. Дальше я сам всё закончу, — Куросаки бросил последний взгляд на тело одноклассника. Развернувшись он быстрым шагом направился вслед за Айзеном. В проход, ведущий в общество душ, в настоящую Каракуру. Ему

Он всё ещё должен был защитить близких и простых людей. Не позволить Айзену принести целый город в жертву. Но теперь это был не только внутренний долг перед самим собой, а ещё и месть. Сила внутри бушевала. Нужно стать чудовищем? Ичиго намеревался показать Айзену такое чудовище, против которого у него не будет и шанса.

Никто его не остановит.

Он бежал по пространственному проходу. Потоки корью, старые кости, один лишь путь вперёд. Всё как и тогда, в первое посещение общества душ. Одно изменилось — более по этим местам не мчался ловчий таран. Эту странность он как заметил, так и проигнорировал. Сейчас его мысли были сконцентрированы на одном: «Нужно больше силы».

— Ичиго, подожди! У меня есть одна идея! — вдруг схватил его за плечо отец.

— Что, какая? — ему отчаянно не хотелось терять время, которого и так не хватало.

— Ты заметил, верно? Котоцу не появился. И судя по следам реацу Айзена, тот что-то с ним сделал. Это плохо, но в данный момент нам на руку, — заговорил Иссин. — Дангай — обособленное пространство, окружённое множественными слоями бурных временных потоков. Поэтому плотность времени здесь гораздо выше, чем снаружи.

— И что это даёт? — нетерпеливо поторопил его Ичиго, которому все эти научные объяснения ничего не говорили.

— Проще говоря, когда снаружи проходит один год, то в дангае две тысячи лет. В итоге — за один час мы сможем провести около трёх месяцев тренировок, — он достал подобие кунаев, привязанных к его запястьям нитью, и раскидал их по потоку корью, отчего последний замер, будто затвердел. — Этого времени хватит, чтобы я обучил тебя «финальной гецуге теншоу». С этой техникой ты сможешь остановить Айзена.

Слова отца были воодушевляющими. Если бы Ичиго пребывал в отчаянии, то уже неминуемо согласился, не задавая вопросов. Но сейчас он был в гневе, у него была цель и уверенность её достигнуть. Он мог больше, гораздо больше, об этом ему говорил «внутренний пустой», неустанно зовущий себя Зангецу.

— И какова цена? — тихо спросил он, повергнув отца в смятение. — «Финальная», ха. У меня нет права ни на минуту промедления. О каком уж часе ты говоришь? — шёпот из глубин разума стал громче, чётче и в нём отдавалась сталь. Маска пустого проявилась на его лице без привычного уже жеста. Даже узор на неё изменился, на белом цвете лишь две вертикальные линии алого, проходящие через глаза. — Все к чему-то готовятся, чего-то выжидают. Хватит с меня! Я пойду и остановлю Айзена. Если хочешь, то зови Урахару и сам обучайся этой технике! Хотя бы время я точно выиграю! — и больше не слушая отца, Куросаки побежал.

Побежал за своим врагом, так быстро, как только мог.

Король приказывает, лошадь повинуется.

Свет впереди притягивал его, он стал бежать ещё быстрее.

Будто собственный предел отодвигался всё дальше.

Поэтому я спрошу тебя лишь один раз. Ты король, или лошадь?

Ичиго уже знал правильный ответ.

— Я — король, — и с этого момента он перестал быть человеком.

***

Настоящая Каракура тоже была безжизненной. Люди в ней были, но спали крепким сном, не ведая то, что «боги» решают их судьбу. Айзен медленным шагов брёл по улице в сопровождении своего последнего слуги — Ичимару Гина. Ему стоило бы поспешить, создать ключ к дворцу короля душ и осуществить задуманное, только вопреки логики он не спешил.

— Не подходи, — Соуске предупредил человека, который в отличии от остальных не спал крепким сном и попытался заговорить с ним.

Человек его не послушал, не обратил внимание на странность их одежд и внешнего вида. И когда невидимая граница была пересечена, тот рухнул замертво. Люди, не способны были ощутить нынешнюю силу Айзена, но при этом всё равно противопоставить ничего не могли. Одно его присутствие смертельно для слабых душ, даже несмотря на сдерживание реацу в пределах своего тела.

— О, похоже, там кто-то проснулся, — Гин подметил, как группа подростков передвигалась по улице. Те, кто были в сознании, несли на руках пребывающих в беспамятстве.

— Да, — посмотрел в том же направлении бог нового мира. — Это друзья Куросаки Ичиго. Их смерть может послужить неплохим толчком для его развития.

— Возможно, — в голове Гина промелькнуло нескольких мыслей. — «Сейчас или никогда».

Ичимару ненавидел Айзена, но понимая разницу между ними и своё бессилие… пошёл на отчаянный шаг. Втёрся к нему в доверие настолько, насколько возможно. Предал общество душ и единственного близкого для него человека. Всё ради этого момента. Ради мести. Если он ещё больше затянет, то даже его мечу не остановить безумца.

Поэтому…

— Хм, — вдруг ухмыльнулся Соуске, чем отрезвил голову Гина. — Он идёт.

— Что? — переспросил Ичимару, но ответ не потребовался.

Тёмный кометой перед ними приземлился Куросаки. Из-под маски пустого на них смотрели пылающие праведным гневом глаза. Его реацу было на пике, достойное самых высших номеров эспады, а от её плотности вокруг него само пространство подрагивало.

— И это всё? Я разочарован, — легкомысленно протянул Айзен, не скрывая своего пренебрежения. — Неужели твой отец ничему тебя не научил, несмотря на удобные обстоятельства?

Очевидно, он уничтожил котоцу намеренно, прекрасно осознавая разность во времени. Догадывался о «финальной гецуге теншоу». Тем не менее вместо достойного соперника перед ним предстал всё тот же мальчишка.

— Отец нет, но кое-кто другой — да, — Куросаки осмотрелся, попутно окинув своим восприятием город. С некоторым облегчением он подметил, что жизнь близких людей находилась вне опасности. В относительной, пока заклятый враг не будет уничтожен. — Давай сменим место нашей битвы, Айзен.

— Абсурд, — усмехнулся обладатель хогьёку. — С чего бы мне тебя слушать?

— Мне с ним разобраться? — уточнил Гин, выйдя немного вперёд, зачем-то положив руку на лезвие его занпакто.

— Ты… — Соуске понял, что он задумал, но не успел отреагировать.

Из-под широких рукавов, в которых Ичимару держал меч, выстрелило лезвие. Моментально пробив грудь предателя, в место, чуть выше хогьёку. Сказать, что Ичиго был застигнут врасплох — ничего не сказать.

— Единственный способ избежать абсолютного гипноза, это коснуться вашего занпакто перед тем, как техника будет приведена в действие, — с ядовитой ухмылкой протянул Гин. — Десятилетия ушли, чтобы выудить эту крупицу информации. Готей 13 думал, что может вас убить — уморительно. Ведь убить вас, могу только я.

— Я знал о твоём предательстве с самого начала, но мне было интересно, каким образом ты намеревался отнять мою жизнь, — зажимая рану, из которой хлестала кровь, Соуске сохранял внешнее спокойствие. — Я разочарован, Гин. Думаешь, этого достаточно?

— Вовсе нет, — покачал головой Ичимару, вдруг продемонстрировав лезвие своего занпакто. — Видите? Здесь не хватает кусочка. Я оставил его внутри вас.

— Что? — шокированное выражение лица Айзена было весьма удовлетворяющей картиной для двойного предателя.

— Я немного приврал о способностях своего банкая, — тем временем продолжил Гин. — Дело не в скорости или длине. Нет, просто на мгновение лезвие превращается в пыль. А внутри клинка — смертельный яд.

Это был конец.

Он оставил кусочек своего клинка внутри его тела.

— Прощайте, капитан Айзен, — издевательским тоном проговорил Ичимару, протянув руку к груди Соуске.

Короткая команда, и грудную клетку обладателя хогьёку разорвало. В ней образовалась сквозная дыра, а сам могущественный артефакт оказался в руках Гина. Умирающий Соуске падал. Он попытался вернуть своё, но ничего не вышло. Бывший подчинённый увернулся и отступил.

Холод смерти подступал к нему.

Нет, не так.

Это всё должно было закончиться по-другому.

Куросаки с подозрением наблюдал за случившейся драмой. Наверное, ничего такого он вообще не ожидал, когда сюда пришёл. И что он теперь должен был делать? Стоило только допустить мысль, что всё само собой закончилось, как от «мёртвого» Айзена поднялся шторм реацу. В свете энергии его тело снова изменилось. На лбу появилось подобие третьего глаза, а за спиной раскрылись белые крылья как у бабочки.

— И много ты добился? — едва ли не сплюнул от раздражения Ичиго, когда перестал даже чувствовать реацу Айзена. — «А вот это точно не к добру».

— Свершилось. Пусть ты и забрал хогьёку, он всё равно мой! — торжественно протянул Соуске. — Для развития необходим страх. Страх быть убитым. Теперь я стал существом, превосходящим синигами и пустых.

— Чёрт… — Ичимару и сам понял, что последний шанс на победу потерян.

— А теперь, я заберу свой хогьёку, — Айзен сделал к ним шаг, подавляя не реацу, но одним своим присутствием высшего существа.

Мысли в рыжей голове хаотично забегали, но планы никогда у него не были в почёте.

Тем не менее… ничего не изменилось, всё снова возлагалось на него.

— Дай сюда! — Куросаки грубо перехватил артефакт у ошарашенного Гина. — Эй, Айзен, хочешь эту безделушку? Только на моих условиях, — и быстро сорвался прочь, стремясь покинуть пределы города.

Гин даже перестал прищуриваться, открыв свои голубые глаза.