Книга драконов

Ваша доброта совершенно меня раздраконила

^{Аристократический дракон на иллюстрации Сергея Гурского. Сергей Гурский}

Вам, разумеется, известно, что когда-то драконы встречались так же часто, как и автобусы, и представляли почти такую же опасность. Но поскольку каждый воспитанный принц должен был убить дракона и спасти принцессу, то количество драконов неумолимо уменьшалось, и наконец, принцессам стало невероятно трудно разыскать дракона, от которого их могли спасти. И вот уже драконов больше не осталось ни во Франции, ни в Германии, ни в Испании, Италии или России. Совсем немного ящеров еще попадалось в Китае, но все они были бронзовые и холодные, а в Америке они и вовсе никогда не водились. Но самый последний настоящий дракон жил в Англии давным-давно — еще до истоков классической английской истории. Он обитал в Корнуолле в глубоких пещерах среди камней и был великолепен: в нем было семьдесят футов[211] от кончика ужасного хвоста до устрашающей морды. Дракон выдыхал огонь и дым и громыхал при ходьбе, ведь у него была железная чешуя. Крылья его походили на половинки зонтика или на крылья летучей мыши, только в тысячи раз больше. Все его боялись, и было отчего.

^{Элеонор Эббот. Иллюстрация к сказке «Два брата» (1920). Wikimedia Commons}

Так вот, у короля Корнуолла была дочь, и в возрасте шестнадцати лет ей предстояла встреча с драконом: в детской спальне в королевском дворце такие сказки всегда рассказывают в сумерки и принцесса прекрасно знала, что ее ожидает. Дракон, разумеется, ее не съест, потому что явится принц и спасет ее. Но девочка упорно думала, что ей лучше не иметь никакого дела с драконом — тем более спасаться от него.

— Все мои знакомые принцы просто глупые мальчишки, — сказала она отцу. — Ну почему меня обязательно должен спасти принц?

— Так уж повелось, дочка, — ответил король, сняв корону и положив ее на траву, ведь кроме них в саду никого не было, и даже короли должны время от времени расслабляться.

— Милый отец, — ответила принцесса и вместо короны надела ему на голову венок из ромашек. — Милый отец, давай мы привяжем какого-нибудь глупого маленького принца, чтобы дракон его увидел около пещеры, а я пойду и убью дракона, и спасу принца! Я фехтую намного лучше, чем наши знакомые принцы.

— Что за идея могла прийти в женскую головку! — сказал король и снова надел корону, потому что к ним приближался премьер-министр с целой корзиной документов на подпись. — Забудь об этом, дитя мое. Я в свое время спас твою мать от дракона. Ты же не считаешь себя лучше матери?

— Но это же самый последний дракон. Он не такой, как все.

— Почему? — спросил король.

— Да потому, что он — последний, — произнесла принцесса и отправилась на занятия по фехтованию, которому отдавала много сил. Она с усердием тренировалась и никак не могла отказаться от идеи сразиться с драконом. Девочка была такой старательной ученицей, что скоро стала самой сильной, самой храброй, самой ловкой и самой разумной принцессой в Европе. И при этом она была еще и самой доброй, и самой красивой.

Время пролетело незаметно, и наконец настал тот день, когда принцессу надлежало спасти от дракона. Подвиг этот выпал на долю бледного принца с огромными глазами. Его голова была забита философией и математикой, но, к сожалению, он не преуспел в уроках фехтования. Принц должен был переночевать во дворце и принять участие в банкете.

После ужина принцесса отправила к принцу своего ручного попугая с запиской, в которой написала: «Пожалуйста, принц, выйди на террасу. Нам нужно поговорить без посторонних ушей. Принцесса».

Принц, разумеется, вышел на террасу и при свете звезд издали заметил ее серебряное платье, мелькавшее в тени деревьев. Приблизившись к ней, он сказал:

— Я к вашим услугам, принцесса. — Преклонил колено, обтянутое золотой парчой, и прижал ладонь к груди.

— Как ты думаешь, — прямо спросила принцесса, — тебе удастся убить дракона?

— Я убью дракона, — твердо ответил принц, — или погибну в схватке.

— Какая же польза от твоей гибели? — спросила принцесса.

— Это меньшее, что я могу сделать, — ответил принц.

— Боюсь, это большее, что ты можешь сделать, — возразила принцесса.

— Это единственное, что я могу сделать, — сказал он, — если только не убью дракона.

— Зачем тебе что-то делать для меня — вот что мне не понятно, — размышляла она.

— Я сам так решил, — сказал он. — Ты должна знать, что я люблю тебя больше всего на свете.

Слова принца были исполнены такой доброты, что он стал немного нравиться принцессе.

— Послушай, — сказала она, — завтра никто никуда не пойдет. Завтра, после того как меня привяжут к скале, все спрячутся по домам, захлопнут ставни на окнах и выглянут только тогда, когда ты с триумфом проедешь по улицам. Ты будешь кричать о победе над драконом, а я, рыдая от счастья, буду ехать на лошади позади тебя.

— Да, именно так оно и бывает, — ответил он.

— Вот и докажи свою любовь: приходи пораньше, чтобы развязать меня и чтобы мы вместе могли сразиться с драконом!

— Это небезопасно для тебя.

— Куда безопаснее для нас обоих, если я окажусь свободна от пут и встречу дракона с мечом в руке. Ну же, соглашайся!

^{Уорвик Гобл. Иллюстрация к сборнику сказок «Книга фей» (1863). Wikimedia Commons}

Он не мог ей ни в чем отказать. Поэтому согласился. А на следующий день все случилось так, как она предсказывала.

Он перерезал веревки, которыми она была привязана к скале, и они оказались одни на пустынном склоне горы, глядя в глаза друг другу.

— Я начинаю думать, — сказал принц, — что вся церемония вполне могла бы состояться без участия дракона.

— Да, — ответила принцесса, — но сценарий с участием дракона уже согласован…

— Жалко убивать дракона — самого последнего на свете, — произнес принц.

— Тогда давай не будем, — сказала принцесса. — Давай лучше приручим его. Научим дракона есть из рук принцесс, а не самих принцесс. Говорят, доброта — лучший учитель.

— Чтобы приручить с помощью доброты, нам потребуются лакомства, — ответил принц. — У тебя есть что-нибудь съедобное?

У нее ничего не было, зато у принца оказалось несколько печений.

— Мы завтракали так рано, — сказал он, — я подумал, что ты, возможно, почувствуешь слабость после сражения и захочешь подкрепиться.

— Очень разумно с твоей стороны, — сказала принцесса, и они взяли по печенью в каждую руку. После этого они стали оглядываться по сторонам, но дракона нигде не было видно.

— Вот же его следы, — сказал принц, указав на рытвины и царапины в скале, ведущие ко входу в темную пещеру. Они напоминали колею от телеги на дороге в Сассексе вперемежку со следами чаек на морском песке. — Видишь, здесь волочился его медный хвост, а здесь впивались стальные когти.

— Не будем думать о крепких когтях и тяжелом хвосте, — возразила принцесса, — или я могу испугаться. А разве можно приручить кого-то, даже добротой, если ты его боишься? Ну, давай же. Теперь или никогда.

Она схватила принца за руку, и они бросились бегом по тропинке ко входу в темную пещеру. Но внутрь они заходить не стали. Там действительно было очень темно.

Поэтому они остались снаружи, и принц выкрикнул:

— Эгегей! Дракон! Эй там, внутри!

И из пещеры до них донесся ответный возглас, и громкое цоканье, и скрип. Звучало так, будто большая ткацкая фабрика потягивалась и пробуждалась ото сна.

Принц и принцесса задрожали, но не отступили ни на шаг.

— Дракон, слышишь меня? Дракон! — крикнула принцесса. — Выходи, поговори с нами. У нас для тебя есть подарок.

— Знаю я ваши подарки, — прорычал дракон с громким урчанием. — Небось, одна из этих драгоценных принцесс? А я должен выйти и сразиться за нее. Так вот, скажу вам прямо: делать этого я не буду. Я бы не отказался от честной схватки, честной — без дураков, но к чему эти подстроенные бои, где мне никогда не победить? Так и знайте. Если бы мне потребовалась принцесса, я сам бы ее захватил в подходящее время, но мне она ни к чему. Ну сами посудите, что мне делать с принцессой, ежели она у меня окажется?

— Ты ее съешь, наверное? — спросила принцесса слегка дрогнувшим голосом.

— Еще чего, — грубо отвечал дракон. — Я и не притронусь к этой гадости.

Голос принцессы заметно окреп.

— Ты любишь печенье? — спросила она.

— Нет, — прорычал дракон.

— Даже дорогие маленькие печенюшки с сахарной глазурью?

— Нет, — снова прорычал дракон.

— А что ты любишь? — спросил принц.

— Уходите и не тревожьте меня, — рыкнул дракон, и они услышали, как он разворачивается в пещере: стук и звон от его движений эхом разнесся по пещере подобно грохоту парового молота в арсенале в Вулвиче[212].

Принц и принцесса взглянули друг на друга. Что же им делать? Не было смысла идти домой и говорить королю, что дракон не клюнул на принцессу, ведь Его Величество придерживался старых взглядов и вряд ли поверил бы, что новомодный дракон так отличается от старомодного. Не могли же они проникнуть в пещеру и убить дракона? Раз он не напал на принцессу, то убивать его было просто несправедливо.

— Должен же он хоть что-то любить, — прошептала принцесса и окликнула дракона сладким голосом, слаще меда и тростникового сахара: — Дракон! Милый дракон!

— ЧТО? — заорал дракон. — Повтори, что ты сказала! — И во мраке пещеры они услышали шаги приближающегося дракона. Принцесса содрогнулась и повторила тоненьким голоском:

— Дракон, милый дракон!

И тогда дракон вылез наружу. Принц выхватил свой меч, а принцесса — свой великолепный меч с серебряной рукояткой, который принц привез в своем автомобиле. Но они не стали нападать. Они очень медленно попятились назад при виде дракона, который растянулся вдоль скалы всем своим длинным чешуйчатым телом с полураспростертыми огромными крыльями, сияя на солнце зеленоватым блеском, подобно алмазу. И вот им стало некуда отступать — они уперлись спинами в темную скалу позади себя и стояли так с мечами наготове.

Дракон был все ближе и ближе, и тут они заметили, что он вовсе не дышит огнем и дымом — он медленно подползает, слегка извиваясь туловищем, как игривый щенок, который опасается, что хозяин на него сердится.

И еще они увидели, что по его медным щекам катятся крупные слезы.

— Что с тобой? — спросил принц.

— Никто, — всхлипнул дракон, — никто и никогда не звал меня милым!

— Не плачь, милый дракон, — сказала принцесса. — Мы будем звать тебя милым, когда ты захочешь. Мы не прочь тебя приручить.

— Я и так ручной, — произнес дракон, — вот так-то. Правда, никто кроме вас этого не понял. Я такой ручной, что вы можете кормить меня с рук.

— Чем кормить, милый дракон? — спросила принцесса. — Ты же не ешь печенье?

Дракон медленно покачал тяжелой головой.

— Печенье ты не ешь, — ласково повторила принцесса. — Чем же тебя кормить, милый дракон?

— Вы меня покорили! Можно сказать, ваша доброта совершенно меня раздраконила, — ответил дракон. — Никто и никогда не спрашивает нас, что бы мы хотели съесть. Вечно нам суют принцесс, а потом начинают их спасать, и никто ни разу нам не предложил: «А не выпить ли нам чего-нибудь за здоровье короля?» Я бы назвал это проявлением крайней жестокости. — И дракон снова разрыдался.