На дальних рубежах

***

Следующим днем прапорщика вызвали к полковнику Путяте. В небольшом домике за зданием миссии уже находились поручик Минаев, господин Алексеев, полковник Путята и недавно переведенный из Японии министром-резидентом в Корею господин Шпейер; прежний посланник Вебер был назначен посланником в Мексику. Войдя, прапорщик Ивашников доложил о прибытии, и ему предложили сесть.

— Расскажите нам, прапорщик, о вчерашнем разговоре с девушкой, — велел полковник Путята.

Ивашников понял, что поручик Минаев уже передал им содержание разговора, и от него ждут лишь личных впечатлений. Пересказав как можно подробнее беседу с Ким Джин-Хо, Ивашников ожидал услышать, что он может быть свободен, но полковник Путята не спешил отпускать.

— Вы показались мне наблюдательным и думающим молодым человеком. Постарайтесь припомнить свои ощущения в ходе беседы, не касаясь, естественно, свойственных вашему возрасту, — грубовато пошутил он.

Ивашников покраснел, смутился, но собрался и осторожно ответил:

— У меня постоянно возникало ощущение некоторой двойственности в словах и манере поведения Ким Джин-Хо. С одной стороны, она была искренна в заботе об отце и его репутации, с другой стороны, она явно многое недоговаривала, за ее словами присутствовал некоторый подтекст. Знаете, таежники рассказывают, что, охотясь на тигра, они попадали в ситуацию, когда зверь уходил, делал круг и сам охотился на преследователя. Я еще подумал, что становлюсь мнительным, ожидать такого от юной девушки нелепо.

Недолгое молчание, когда слушатели обдумывали слова Ивашникова, прервал господин Алексеев.

— Хорошо, давайте пока не брать во внимание рассказ прапорщика об охоте тигров на человека и обсудим финансовое положение Кореи. Отчетность запущена, разобраться в ней крайне трудно, хотя мистер Броун и проделал определенную положительную работу. Наиболее запущена, сознательно, надо сказать, доходная часть бюджета. Крупные поступления следует ожидать от таможенных сборов и от горнорудной промышленности, таковая в зачаточном состоянии имеется. Но таможенные сборы от капитанов судов поступают в японские банки, за неимением здесь других, и проверить правильность их уплаты практически невозможно. Служащие таможен подкуплены, либо боятся японцев, и записывают количество и стоимость груза, и размер таможенных сборов по их указаниям. Заменить этих людей здесь попросту некем. Далее, рудники находятся в ведении министерства двора, в кассу которого постоянно запускает руку новоиспеченный император, так что трудно установить точную сумму доходов от горнорудной промышленности. Кроме того, семнадцать тысяч чиновников — непосильное бремя для пустой казны королевства — им задолжали уже около полумиллиона иен. Господин Покотилов в Петербурге сообщил мне, что в девяносто втором году у китайских страховой и телеграфной компаний были сделаны займы — каждый по сто тысяч лан, первый — сроком на восемьдесят месяцев, а второй — на сто месяцев из расчета семи процентов годовых. Кроме того, в марте девяносто пятого года был сделан трехмиллионный шестипроцентный заем в Японском имперском банке, срок выплаты которого установлен в декабре девяносто девятого года. Надо где-то изыскивать суммы для выплаты этих долгов, иначе поступлений в казну хватит лишь на выплату годовых процентов и штрафной пени. Казна же практически пуста.

— Единственный способ удержать здесь русские позиции, — заговорил министр-резидент господин Шпейер, — по той простой причине, что наши экономические интересы в Корее ничтожны, это — навести ясность и порядок в финансах королевства и стать необходимыми королю.

— Дело осложняется тем, что мистер Броун отказывается передавать финансовую отчетность и всячески препятствует вступлению в должность господину Алексееву, — раздраженно заметил полковник Путята.

— Позвольте мне, — вмешался внимательно слушавший поручик Минаев. — За год с небольшим пребывания в Корее, я разобрался в хитросплетениях противоборствующих здесь сил и, по-моему, нашел разгадку поведения приятельницы прапорщика Ивашникова.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовались все, по собственному опыту зная, что большая политика тесно переплетается с жизнью маленьких людей и часто зависит от их поведения.

— В самой партии независимых, я знаю это точно, существуют два течения. Первое — сторонники сближения с Японией. Это янбани, имеющие вклады в японских банках. Второе течение — люди, жившие и учившиеся в Северо-Американских Соединенных Штатах и Англии, а большей частью в их католических и протестантских миссиях. Ким Джин-Хо неоднократно видели в компании с последними. Независимые опасаются усиления позиций России в Корее. Но можно сыграть на их разногласиях. А именно: минуя Броуна, через проамериканское крыло «независимых» собрать информацию о таможенных оборах, основной статье доходов королевства, и доходах от горнорудной промышленности. Эти сведения помогут господину Алексееву принять нужное решение. И Ким Джин-Хо поможет нам собрать эту информацию, потому что объективно это на руку ее корейским друзьям проамериканской ориентации и в ущерб противоборствующему крылу их партии.

— Блестяще, — заключил полковник Путята, — действуйте.

В офицерской форме подъехал прапорщик Ивашников к дому дядюшки Ким Джин-Хо — в то время мэра Сеула — и велел слуге позвать девушку. Она выбежала едва ли не тотчас, старясь выглядеть любезной и радушной.

— Проходи, Иван, — пригласила она его в дом.

— Здравствуй, Ким Джин-Хо, — приветствовал ее Ивашников, — у меня для тебя кое-какие вести.

— Вот спасибо. Рассказывай!

— Я говорил с господином Алексеевым о тебе и твоем отце. Господин Алексеев очень недоволен размерами поступлений в казну. Он считает, что их должно быть достаточно для выплаты всех долгов и закрытия расходной части бюджета. Я рассказал ему с твоих слов, что японцы запрещают облагать таможенными сборами свои грузы, либо дают неправильные сведения для начисления ластовых сборов. Дело осложняется тем, что мистер Броун не желает расставаться с должностью генерального таможенного комиссара и не отдает хранящиеся у него бухгалтерские книги. А господин Алексеев намерен менять всех служащих таможен.

— И моего отца?

— Дело не в личности, он хочет навести порядок в финансовых делах империй.

— А где он возьмет новых людей?

— Он думает, что в стране достаточно честных молодых людей, заботящихся об интересах Кореи.

— А ему-то что за дело до интересов Кореи? К тому же эти долги… Пусть о них заботятся те, кто давал в долг.

— Я восхищаюсь твоей наивностью, Ким Джин-Хо. Во-первых, долги надо отдавать и надо за займы платить проценты. Это очень большие деньги. И чем дольше ты не отдаешь долг, тем более растут проценты. Во-вторых, начисляются штрафные пени — это тоже большие деньги. Но не обижайся, я понимаю тебя — платят в основном бедняки, чего их жалеть… Есть и другая сторона вопроса. Китайцы вам пока не страшны, но японцы, под предлогом обеспечения выплаты долга, будут изымать все доходы от таможен, как указано в соглашении о займе. И ваша нищая страна станет еще беднее. Кроме того, не довольствуясь таможенными сборами, они могут оккупировать страну. Желание сделать это у них не иссякло.

— Ты думаешь, что таможенными сборами можно покрыть государственные долги? — нерешительно спросила Ким Джин-Хо, размышляя о чем-то.

— Да, господин Алексеев считает, что правильно собранные таможенные пошлины и ластовые сборы в трех главных портах страны — Чемульпо, Фузане и Гензане составят громадную сумму вполне достаточную для выплаты долгов в ближайшие два-три года. Он говорит, что в отделениях японского банка, куда сдают таможенные сборы, ведется двойная бухгалтерия. Одна с подлинными цифрами, а другая — для введения в заблуждение министерство финансов. Его интересует подлинная отчетность.

— Но это же в отделениях японского банка….

— Да, но в которых только управляющие и кассиры — японцы, в основном же работают корейцы и через их руки проходят все денежные документы.

— Хорошо. Иди, Иван. Мне пора на занятия. Я обдумаю твои слова. А если я сумею достать записи той, правильной бухгалтерии, он не уволит моего отца?

— Мне трудно сказать, но опытные специалисты ему будут очень нужны. Я попрошу за твоего отца.

Ким Джин-Хо глубоко вздохнула, на что-то решаясь, и повторила:

— Иди, Иван.

Она проводила его до ворот и пообещала через неделю побывать у него в миссии.