04.1912

Толпа притихла. Трагический конец пассажира вогнал всех, кто это увидел, в состояние зачарованного ужаса. Даже Мэри и мистер Дойл замедлили шаг: казалось, сама смерть сейчас прошла мимо них, мазнув полами плаща по лицам и напомнив, что, возможно, их очередь уже близко.

— Упокой, господи, его грешную душу, — прошептала Мэри. Обледеневшие губы почти не повиновались ей. — Упокой, господи, его грешную душу…

— Шлюпка! — снова крикнул рядом с ними Джо.

Мистер Дойл взревел, как атакующий кабан, и пошёл напролом. Мэри указывала ему дорогу к палубе для первого класса, а мистер Дойл прокладывал им путь. Обезумевшие глаза сверкали кругом них, бесчисленные пальцы тянулись отовсюду, уши раздирало от криков, ругательств и плача.

— У нас здесь женщина и ребёнок! — гудел мистер Дойл неожиданно сильным и громким грубым голосом. — Женщина и ребёнок! Женщина и ребёнок! Пошли вон! Пошли вон! Пошли вон, свиньи, говорят ведь: женщина и ребёнок!

Офицер у борта огрел толпу хриплым криком:

— Женщины и дети! Есть ли здесь ещё женщины и дети? Быстрее, быстрее!

— Лиззи, скорее!

Мистер Дойл размахнулся и крикнул:

— Эй, на борту! Принимайте!

Лиззи отчаянно запищала и завыла. Мистер Дойл и впрямь швырнул её в шлюпку, не церемонясь и даже не дрогнув. Мэри не сумела удержать сестру: мистер Дойл оказался для неё слишком силён. Лиззи, как пуля, пролетела в шлюпку и угодила в точности в руки человека, стоявшего у руля. Он тут же ухватил Лиззи, точно снаряд, аккуратно развернул и усадил неподалёку, рядом с другой девочкой на несколько лет младше. Мэри нерешительно шагнула вперёд. Шлюпка была битком набита: отовсюду, куда она ни посмотрела бы, на неё глядели перепуганные блестящие глаза. Женщины и дети жались друг к другу и молча, испуганно смотрели на неё. Если бы сюда удалось втиснуть ещё хоть одного человека, это, вероятно, следовало бы счесть удачей. Мэри неловко отступила. Невидимый якорь как будто приковывал её к этой палубе.

На «Титанике» оставалось ещё немало женщин и детей.

— Ты сюда как попал? — вдруг раздался в шлюпке гневный возглас офицера. Он наклонился и, бессовестно запустив руку между юбками пассажирок, вытянул из-под лавки упирающегося парнишку.

На вид парнишке было не более девятнадцати лет. Потрёпанный, смуглый, черноволосый, он жалостливо смотрел на женщин грустными карими глазами, точно щенок, которого в непогоду выставили из дома. Сердца многих пассажирок в шлюпке дрогнули.

— Пожалуйста! — хором закричали дамы. — Пожалуйста, господин офицер, не выбрасывайте его, он ведь такой юный…

— Такой хорошенький…

— Немедленно возвращайся на палубу, — срывающимся злым голосом приказал офицер.

Парень отчаянно закричал (голос у него был совсем тонкий и юный):

— Господин офицер, пожалуйста… пожалуйста… я не займу много места… пожалуйста… я хочу жить… сжальтесь… пожалуйста…

Офицер вынул револьвер. Толпа ахнула и попятилась. Какая-то леди в шлюпке трагически спрятала лицо в складках носового платка.

— Если через десять секунд, — процедил офицер, прицелившись поверх головы незваного гостя, — ты не окажешься на палубе, я буду стрелять.

— Пожалуйста! — сорванным голосом закричал юноша. Его губы затряслись. — Прошу, господин офицер, у меня есть мама… старая, дряхлая, немощная мама, кто позаботится о ней, если не я? Пожалуйста… пожалуйста, сжальтесь… я совсем мало вешу… я залезу под лавку, и вы меня до самого конца в глаза не увидите… пожалуйста, пожалуйста, будьте милосердны!

Закаменевшее лицо офицера дрогнуло, и он устало вздохнул.

— Ради бога, — сказал он, — будь мужчиной! Мы ещё должны спасти женщин и детей! Мы остановимся у нижних палуб и возьмём их на борт.

Губы парня посинели и затряслись ещё пуще. На негнущихся ногах он вышел из шлюпки, шагнул на борт и, пройдя совсем немного, повалился плашмя. Всё его тело содрогалось от рыданий.

— Дядя офицер! — простонала малышка, рядом с которой сидела оцепеневшая Лиззи. Она неловко потянулась и взяла того за руку. — Дядя офицер, не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте в этого беднягу!

Лиззи дрогнула и скованно кивнула. Она потянулась к офицеру тоже, но неожиданно замерла и уронила лицо в ладони.

Офицер перевёл дух и обернулся к девочкам. Он устало кивнул им и попытался ободряюще улыбнуться — только улыбка эта была измученной и совсем слабой.

— Чёрт, — с завидным самообладанием сказал мистер Дойл, окинув плачущего парня презрительным взглядом, — какая же радость, что ты, Джо, не такой слизняк.

Джо смотрел на парня на палубе круглыми глазами и молчал. Казалось, чья-то невидимая тяжёлая рука смыкает ему губы.

— Женщины и дети! — крикнул офицер у борта. — Есть ли здесь ещё…

Тут к Мэри повернулся молодой человек в морской фуражке. Лицо у него было бледное, помятое и бесконечно усталое. Тем не менее, он любезно улыбнулся Мэри и вежливо обратился к ней:

— Мисс, я полагаю, вам следует сесть в эту шлюпку поскорее. Боюсь, здесь осталось очень мало мест.

Мэри оглянулась на Дойлов. Отец и сын одновременно кивнули и крикнули:

— Скорее!

— А о себе мы сами как-нибудь позаботимся, — присовокупил Джо чуть дрожащим голосом. Казалось, что к его лицу пристыла искусно изготовленная восковая маска.

— Мисс, — снова заговорил молодой человек в фуражке, обращаясь к Мэри, — не нужна ли вам моя помощь?

— Благодарю, — тихо ответила Мэри, — я сяду сама, разве… я так боюсь, что мне крайне необходимо будет обо что-то опереться… прежде чем перешагнуть за борт. Но, прошу вас, не нужно меня поднимать и подсаживать, мистер: вы и без этого ужасно устали сегодня.

Тень бледной улыбки тронула губы молодого человека, и он покачал головой.

— Да… пожалуй, что нынче выдалась беспокойная ночь.

Мэри повернулась к Дойлам. Они так и стояли на палубе плечом к плечу и твёрдо смотрели на неё, точно приказывая идти дальше без них. Мэри срывающимся голосом шепнула:

— Удачи вам.

Молодой офицер протянул ей руку, и Мэри осторожно вложила пальцы в его горячую ладонь. Тот, что выгнал рыдающего парнишку обратно на палубу, размахивал револьвером, отгоняя от шлюпки мужчин. Мэри могла ясно видеть сестру: она сидела на прежнем месте рядом с жалостливой крошкой и держала ту за руку.

— О господи… господи, пропустите, пожалуйста! — вдруг зароптала рядом с ними толпа.

Мэри подалась назад, и рука её сама собой выскользнула из надёжной ладони молодого офицера. Взволнованные пассажиры беспорядочно рассыпались, выпуская к борту неуклюжего одутловатого мужчину. Издалека он походил на сома, вытащенного из воды. На его грустном лице, раскрасневшемся и усталом, блестел пот. За руку он держал древнюю старушонку, крохотную, сухонькую, как ребёнок. Старушка еле-еле ковыляла за ним, горестно ссутулившись, её огромная седая голова слабо подрагивала. С узловатых плеч её спускалась плотная шаль, такая длинная, что мужчине приходилось нести концы шали в руках, чтобы старушка на них не наступала.

— Умоляю! — прокричал мужчина унылым голосом. — Пожалуйста, возьмите в шлюпку мою мать! Она достойная женщина… она прожила восемьдесят восемь лет… пожалуйста, возьмите мою мать, не оставляйте бедную старушку тонуть в этой холодной жуткой воде!

Толпа сочувственно зароптала. Молодой человек, который всё ещё всхлипывал на палубе, неловко сел и протёр красные заплаканные глаза. Мэри остановилась и отстранилась от измученного юного офицера. Она быстро поглядела в сторону шлюпки. Лиззи замерла внутри, привалившись к плечу своей маленькой соседки. Блестящими настороженными глазами она пристально глядела на Мэри, и этот взгляд колол Мэри больнее острых игл.

Холод прокатился по её сердцу уничтожающей волной. Мэри повертела головой.

Старушка стояла рядом, потряхивая седой головой, и устало шамкала — видимо, пыталась что-то сказать. Её сын звучно взмолился:

— Прошу! Возьмите мою мать в шлюпку! Пожалуйста! Пожалуйста!

— Мисс Джеймс, стойте! — крикнул Джо и попытался ухватить Мэри за локоть, но промахнулся.

Мэри ловко вывернулась и решительно двинулась сквозь толпу к старушке и к её сыну. Ничего не осталось иного в её теле, кроме усталости, боли и обречённого, решительного холода. Мэри шагала к старушке, словно окутанная туманом, и ноги её двигались потому, что им нужно было транспортировать тело. Если бы Мэри вдруг озаботилась вопросом, о чём она, собственно говоря, думает, ей не удалось бы дать ясного ответа на этот вопрос. Казалось, что сейчас её голова абсолютно пуста — но тем легче было действовать. После многих лет жизни в клетушке условностей, обязанностей и правил, где регламентировался и совершался осмотрительно даже самый ничтожный шаг, она впервые чувствовала себя свободной — и это было единственное приятное ощущение за сегодняшнюю ночь.

Мэри мягко коснулась руки старушки.

— Леди, — сказала она, — пройдёмте со мной. Мне кажется, для вас место в этой шлюпке найдётся.

Старушка возвела на неё измученный взгляд блеклых голубых глаз и неразборчиво забормотала:

— Да хранит вас господь, милая… неужели же вы действительно хотите спасти такую никчёмную ветошь, как я?

— Да, — просто ответила Мэри, — пойдёмте.

Она повела еле ковыляющую старушку к борту. Мистер Дойл вынырнул из притихшей толпы и отчаянно схватил её за плечо.

— Вы не должны это делать, мисс Джеймс! — каркнул он. — Садитесь, чёрт побери, сами, у вас сестра… хотя бы об этом подумайте…

— Я уже подумала, — деревянным голосом ответила Мэри. Свобода и лёгкость наполняли всё её усталое тело. — Не беспокойтесь, мистер Дойл, мы подождём другую шлюпку.

— Да ведь…

— Тише, мистер Дойл, — спокойно сказала Мэри и огляделась в поисках двух офицеров. — Я не боюсь.

Безмятежность, воцарившаяся у неё на душе, даровала пьянящее и странное, почти забытое, но приятное до покалывания в кончиках пальцев чувство. Ничего не могло быть лучше этого — долгожданной, наконец-то обретённой счастливой свободы.

— Господин офицер, — окликнула Мэри любезного молодого человека, — пожалуйста, помогите сесть этой милой даме, — и она вывела вперёд трясущуюся старушку. — Я уступлю ей своё место.

Молодой офицер посмотрел на неё с глубоким уважением.

— Вы уверены? — уточнил он и спустил оценивающий взгляд на дряхлую леди. Та застыла, точно неживая, и лишь голова её всё продолжала взволнованно и неловко подёргиваться, как у испорченного болванчика.

— Да, сэр. Пожалуйста, помогите леди сесть.

— Спасибо вам, милая девушка, — заскрипела старушка, когда Мэри и молодой офицер взяли её за руки и подвели к борту, — вы так добры, вы так отважны… право, мне ужасно неловко перед вами… кому нужна такая старуха, как я, кроме моего бедного дряхлого мужа? Могу быть уверена, он разозлится на меня, когда узнает…

— Не беспокойтесь, леди, — улыбнулась Мэри, — я подожду другую шлюпку. Всё хорошо. Поднимите ногу… вот так, аккуратно…

Молодой офицер вежливо приподнял старушку и пересадил её в шлюпку. Мэри повисла на борту: силы совсем оставили её. Она могла лишь смотреть, как старушка расправляет длинную юбку, и улыбаться Лиззи с виноватой обречённостью. Лиззи вдруг вскочила с лавки и бросилась к борту.