04.1912

Глава 14. Недоброе условие

Ранним утром двенадцатого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года мистер Флэнаган решил, что пришло время по душам и обстоятельно побеседовать с Мэри.

Мэри Джейн Джеймс была образцовой прислугой и золотые правила людей своего положения знала назубок. Мэри не нужно было гадать на кофейной гуще или мучить себя безответными вопросами, поскольку она сама понимала, что у мистера Флэнагана для неё нет никаких хороших новостей.

Мистер Флэнаган ожидал Мэри Джейн Джеймс, удобно расположившись за ломберным столом с «Атлантическим ежедневным бюллетенем» в руках. На лице у мистера Флэнагана застыло суровое выражение. Сведя брови, он смотрел в газету, но глаза его не двигались, а пальцы были сжаты так, что бумага скомкалась.

— Доброе утро, мистер Флэнаган, — с заученной доброжелательностью произнесла Мэри. — Вы звали меня, сэр.

Мистер Флэнаган отложил газету на стол и снял очки. На его лбу появилось ещё несколько извилистых морщин.

— Да, я звал вас, мисс Джеймс. Буду честен, я хотел бы, чтобы наша беседа была более мирной. Однако вы допустили просчёт, мисс Джеймс.

Мэри вскинула брови.

— Могу я поинтересоваться, что в моей работе вызывает ваше неудовольствие, сэр?

Мистер Флэнаган вздохнул и снова взял газету. Листы её хрустнули промеж его напрягшихся пальцев. За соседним столом устроились, посмеиваясь и весело похлопывая друг друга по плечам, три молодых человека в щегольских костюмах. Мэри искоса посмотрела на них: юноши нисколько не интересовались ни мистером Флэнаганом, ни гувернанткой.

— У меня есть две претензии, мисс Джеймс, — медленно, с расстановкой отчеканил мистер Флэнаган и опять примолк, словно задумавшись. — Первая и наиболее важная: вчера вечером вы допустили непростительную оплошность.

— Могу ли я спросить, в чём, сэр? — ровно поинтересовалась Мэри.

Мистер Флэнаган глухо хохотнул. Он говорил тихо, но внушительно, как будто не хотел, чтобы окружающие заметили, что он делает Мэри выговор.

— Вы подвергли опасности моего сына и мою дочь. Я не буду доволен, если дети станут играть на палубе после наступления темноты. Более того, я не желаю, чтобы Джордж посвящал время этим рискованным развлечениям. Поступая так безрассудно, он расстраивает свою мать. Она рыдала вчера полчаса, когда услышала, чем дети занимались, более того, она была потрясена, узнав, что Джордж на какое-то время исчез.

— Мистер Джордж искал свой мяч, сэр, — спокойно сказала Мэри, — я предупреждала мистера Джорджа о том, что ему следует быть осторожнее, но я не могу запретить ему упражняться.

Мистер Флэнаган сильнее сжал газету.

— Мисс Джеймс, — его голос натужно скрипел, как мачта под сильным ветром, — ваша сестра чуть было не выпала за борт. Я думаю, вы понимаете, какие чувства вскипают в душе родителя, когда он узнает, что его дитя ходило на волосок от гибели.

Мэри справедливо рассудила, что спорить будет невыгодно, и послушно кивнула.

— Да, сэр, — сказала она, — я понимаю, сэр.

— Вторая моя претензия, — мистер Флэнаган опять расправил страницы газеты, — касается репутации: моей, вашей и «Уайт Стар Лайн».

Вот тут Мэри действительно растерялась. В начале карьеры по неопытности она не раз получала от хозяев предупреждения: не все правила хорошего тона она знала, и в разных семьях разные вещи подпадали под запрет, — но никто и никогда не упрекал её в очернении чьего-либо доброго имени.

— Простите, сэр, — медленно произнесла Мэри, — боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Я объясняю, — с готовностью сказал мистер Флэнаган и изящно взмахнул расправленной газетой. — Ваша сестра была спасена старшим помощником мистером Уайльдом.

— Это так, сэр, — кивнула Мэри. На сердце у неё образовалась горестная тяжесть.

— Вы, как порядочная девушка, решили отблагодарить мистера Уайльда за его помощь, — уверенно продолжал мистер Флэнаган.

Мэри стояла напротив него, точно оплёванная преступница, и боролась с желанием прижать к лицу руки, чтобы мистер Флэнаган не видел преступной краски на её щеках. Ей давно уже не бывало так стыдно, уже давно она не испытывала такой ненависти к себе. Если бы сейчас пол под нею провалился, и она пролетела бы сквозь всё массивное тело «Титаника», если бы её затянуло под винты и изрубило в мелкие кусочки, она была бы счастлива: ей не пришлось бы тогда стоять, как у позорного столба, и выслушивать справедливые упрёки. Сердце Мэри билось часто-часто, точно у перепуганной пичужки.

— Всё это укладывалось в рамки приличий, — мистер Флэнаган сказал ещё далеко не все, — вернее, укладывалось до определённого момента. Вы понимаете, о чём я, — его голос звучал утвердительно.

Мэри едва прошелестела:

— Да, сэр.

— Рад, что это так. Никто не может запретить вам заговаривать с теми, с кем вы хотите, — мистер Флэнаган задумчиво вынул свой портсигар, рассмотрел тот в свете солнца и опять спрятал в карман. — Вы вольны общаться с людьми, которые вас интересуют, если это не ущемляет ничьих интересов. В данном случае вы ущемляете мои интересы и интересы «Уайт Стар Лайн». Я полагаю, что вы понимаете, к каким последствиям может привести ваша неосмотрительность.

Мэри убитым голосом прошептала:

— Да, сэр. Понимаю, сэр.

— Вы ставите под удар мою репутацию, — в голосе мистера Флэнагана зазвучало возмущение. — Только подумайте: моя гувернантка заводит дружбу со старшим помощником капитана… вы понимаете, как вы компрометируете меня и себя в частности?

На этот раз Мэри ничего не ответила: у неё не хватило сил. Она лишь кивнула, преодолевая сопротивление одеревеневших мышц, и упёрлась взглядом в пол. Щёки у неё горели.

— Мистер Уайльд — человек уважаемый, — наставительно продолжил мистер Флэнаган, — и мне было бы очень досадно, если бы по причине вашей излишне пылкой благодарности этот замечательный джентльмен лишился бы работы. Вы ведь понимаете, мисс Джеймс, что любые отношения между членами экипажа и пассажирами строго регламентированы? Дружба и, тем более, романтика в данных условиях противоречат всем установленным моральным требованиям и нормам. Поскольку вы этим нормам не следуете, о вас ползут нелестные слухи, и удары по вашей репутации отражаются на чистоте моего имени. Ваша сестра стала героиней множества корабельных слухов. Я не желаю вам их пересказывать, поскольку слухи всегда далеки от истины, но само их наличие вызывает вопросы к вам и ко мне. Я предупреждаю вас в надежде на то, что мы поймём друг друга, в противном случае, если эти слухи продолжат ползти, я вынужден буду отказаться от ваших услуг.

Мэри всё ещё смотрела в пол остекленевшими глазами. Серые, как у мёртвой, губы её не шевелились.

— Вы поняли меня, мисс Джеймс? — негромко поинтересовался мистер Флэнаган. Небывалая суровая серьёзность звенела сталью в его голосе. Мэри сухо ответила, вырывая слова из горла:

— Да, сэр. Я вас поняла, сэр.

Мистер Флэнаган расслабленно откинулся на спинку кресла и снова загородился газетой. «Атлантический ежедневный бюллетень» интересовал его куда больше всего того, что могла бы сказать в свою защиту Мэри.

— Очень рад, что это так, мисс Джеймс, — лениво пробормотал он, — ступайте. Возвращайтесь к своим обязанностям и впредь исполняйте их так, чтобы у меня не возникло новых претензий.

На этот раз Мэри хватило сил покивать (впрочем, мистер Флэнаган не смотрел в её сторону).

— Да, сэр, — сказала она безжизненно, — прошу прощения за доставленные неудобства. Хорошего вам дня, сэр.

В просторном променаде её уже ждали дети. Шарлотта радостно носилась из одного конца длинного коридора в другой, повизгивая, и за нею торопливо бежала, переваливаясь на коротких лапках, миниатюрная собачка миссис Ротшильд, известной богачки. Сама миссис Ротшильд стояла неподалёку и о чём-то беседовала с мужем, Мартином. Чуть поодаль от них стену подпирал, как мрачный часовой, хмурый и поникший Джордж. Едва он заметил Мэри, как тут же поспешил к ней.

— Мисс Джеймс! — ещё издалека выкрикнул он и неуклюже стал набирать скорость. — Мисс Джеймс!

Мэри замерла. Она по пальцам могла пересчитать те случаи, когда Джордж бежал к ней так, словно больше никто, кроме неё, не мог послужить для него надёжной опорой. Глаза Джорджа разгорелись, и на щеках его появились два болезненно ярких пятна.

— Мисс Джеймс! — повторил Джордж, задыхаясь, и неуклюже замер неподалёку. Его грудь взволнованно ходила ходуном. — Мисс Джеймс, вас только что вызывал мой отец…

Мэри постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.

— Да, — степенно подтвердила она, — это так, мистер Джордж.

— Я… я знаю, зачем он посылал за вами, — прошептал Джордж, и его лицо стало несчастным, как у обиженного мальчишки.

Мэри холодно поинтересовалась:

— Вот как, мистер Джордж?

Джордж разгневанно притопнул, и миссис Ротшильд отвлеклась от своего разговора. Джордж тут же торопливо стукнул по палубе другим каблуком, словно расшаркиваясь, и сказал:

— Это я сообщил отцу обо всем, что вчера произошло, — сказал он, — но я не думал, что ему это не понравится! Я не считаю, что с его стороны было правильно обругать вас.

— Это очень приятно слышать, мистер Джордж, — непоколебимо сказала Мэри, — но мистер Флэнаган прав. Вы могли пораниться или даже выпасть за борт. Только подумайте, как была бы несчастна тогда ваша бедная мать!

Джордж виновато повесил голову и простонал:

— Я знаю, я понимаю, я поступил неправильно! Но я хотел проучить этого Картера… он обидел мою сестру, а она сегодня играла с ним так, как будто ничего не случилось!

Мэри упёрлась в Джорджа внимательным взглядом.

— Быть может, — сказала она, — ничего и не случилось, мистер Джордж?

— Глупости, он её обидел! — упрямо отрезал тот. — А они играют сегодня вместе… я не понимаю, почему. Неужели я — лишний для них? Лишний даже для сестры?

Мэри медленно выдохнула. Шарлотта добежала до конца променада, развернулась и присела перед крохотным шпицем на корточки. Девочка и собака, казалось, завели задушевную беседу.

— Вы ошибаетесь, мистер Джордж, — сказала Мэри, — и я уверена, что вы поймёте это, как только наше путешествие завершится. Мистер Картер окунётся в свою жизнь, а ваша сестра останется при вас — и так будет ещё много лет, пока она не повзрослеет и не выйдет замуж.

— … за Билли Картера, — мрачно заключил Джордж, — моего соперника по игре в мяч, который побил меня, как мальчишку!

— Для мистера Картера это было игрой, — сказала Мэри, — если и вы научитесь воспринимать это так же, мистер Джордж, вы научитесь чувствовать и истинный вкус победы. Но этому нужно терпеливо учиться.

— А если у меня нет терпения?

— Когда-то и у меня его не было, — сказала Мэри, — жизнь — лучший и беспристрастнейший из учителей, мистер Джордж. Никогда не знаешь, что за урок подготовит она сегодня, и вы всегда должны быть готовы ответить.

Про себя Мэри, однако, горько усмехнулась. Вслух она говорила спокойно и сдержанно, как умудрённая годами женщина, а сердце у неё стонало и рвалось, будто заточённое в клетке.

Теперь для неё был отрезан единственный путь к странному, но оттого не менее желанному счастью: видеть мистера Уайльда и иногда, хотя бы изредка, говорить с ним о том, что для других, быть может, ничего и не значило, но для них двоих (и она была в этом уверена) имело свой тайный глубокий смысл.