04.1912

Глава 13. Побратимы

Тем не менее, если бы мистеру Джорджу Флэнагану неожиданно пришло в голову рассказать Мэри и Шарлотте о том, что он пережил, Мэри была бы далеко не так спокойна. По счастью, юный мистер Флэнаган предпочитал не распространяться о том, что не делало ему чести. Мистер Флэнаган, что уж тут и говорить, был законченным джентльменом.

Когда мяч подлого Билли Картера просвистел мимо его рук, Джордж с замиранием сердца понял, что партия проиграна. Ему никогда не хватило бы духу и скорости, чтобы домчаться до борта и схватить мяч, даже если бы он совсем не устал. А Джордж был измотан так, что пот скатывался с него ручьями. Тем не менее, сдаться, не попробовав, было для него позором, поэтому Джордж напряг все силы и пустился в погоню.

Но, когда Джордж нырнул в полутьму и вытянул руки, готовый ловить мяч, в этом уже не было нужды. У самого борта стоял, уверенно расставив ноги, потрёпанный мальчишка в лихо сдвинутой на ухо продавленной шляпе. Одет был мальчишка просто, если не сказать — бедно. Парни в холщовых куртках, перештопанных рубашках, слишком широких штанах и заскорузлых башмаках не прогуливались по палубам первого класса.

У Джорджа тут же вскипела кровь.

— Кто ты такой? — незамедлительно возмутился он. — Что ты делаешь на нашей палубе?

Мальчишка молча поднял правую руку. В кулаке его был зажат потерянный мяч.

— Не это ли ищете, мистер? — спросил мальчишка. Его отчётливый ирландский акцент, как шуруп, ввинчивался Джорджу в уши.

Джордж потрясённо воскликнул:

— Мяч!

Но, не успел он протянуть руку, как потрёпанный незнакомец перебросил мяч в другую ладонь и, словно бы издеваясь, сжал кулак. Джордж растерялся. Прежде никто ещё не осмеливался шутить с ним так.

— Мистер, — угрожающе заговорил Джордж и для внушительности топнул по палубе, — я не знаю, кто вы такой, но манеры у вас ужасные! Отдайте мне мой мяч!

— Э, нет, — и мальчишка снова перебросил тот в другую руку.

Пришелец был заметно выше Джорджа, поэтому, когда он поднимал мяч у себя над головой, Джорджу не оставалось ничего другого, кроме как смотреть и сдерживаться, чтобы не начать прыгать, будто обезумевшая собачонка.

— Верните мой мяч, — Джордж насупился и упёр руки в бока, — если вы не подчинитесь, я буду вынужден кликнуть стюардов и попросить их призвать вас к ответу!

Мальчишка отшатнулся к борту, и по его лицу расплылась хитрая ухмылочка.

— Да ладно, — сказал он, — и покажешь стюардам, что ты не можешь вернуть свой мячик, мальчик?

— Верните сейчас же!

Пришелец вытянул руку и покачал указательным пальцем прямо у Джорджа перед носом. Тот против воли своей замер: ни за что, никогда в жизни не коснулся бы он этого заскорузлого нахала.

— Поблагодари, — потребовал мальчик.

— Что?..

— Поблагодари, — и пришелец требовательно постучал каблуком по палубе. Обувь у него была стоптанная и такая жалкая с виду, что, того и гляди, расклеится. — В конце концов, если бы я не поймал этот мяч, он давно уже ухнул бы за борт. Так что давай, мистер, поблагодари меня, не надо портить веселье.

Джордж вскинул голову.

— Вы сошли с ума, — отчеканил он с достоинством, — раз выдвигаете такие нелепые требования! Немедленно верните мой мяч!

— Только после благодарности, — мальчишка медленно, плавно отступил к борту и выставил за него руку.

Джордж тут же напрягся. Против воли он дёрнулся, выбросив вперёд в умоляющем жесте руки, и прокричал:

— Нет! Не выбрасывай!

— Ну, не выбрасывай так не выбрасывай, — мальчишка медленно разжал кулак и подкинул мяч на ладони.

Сердце Джорджа едва не остановилось. Наглый мальчишка подхватил мяч так свободно и легко, словно тот сам стремился к его ладони, и задумчиво посмотрел на Джорджа озорно блестящими глазами.

— Я, может быть, тоже скандализирован, — с усилием выговорив последнее слово, он усмехнулся. — Понимаешь ли, молодой мистер, когда ты ползёшь по канату, а тут тебе прямо по кумполу бьёт что-то круглое и не очень мягкое, это не кажется приятным.

— Верни мой мяч, — потребовал Джордж снова.

От волнения и ужаса он задыхался.

— И я схватил этот мяч, не подумав, — продолжал мальчишка так, словно он и вовсе не слышал слов Джорджа. Он задумчиво склонил голову набок и как будто прислушался. Улыбка, таившаяся в уголках его губ, вдруг померкла. — И решил тогда: «Ну и проучу я этого косорукого дурака!» Вскочил на борт, и стало мне тут же понятно, что главный зачинщик уже и бежал, словно бы и не победитель он никакой.

Слабая искорка надежды затеплилась в сердце Джорджа.

— Верни мяч, мальчик, — снова сказал он и настойчиво протянул руку. — Сейчас же.

— В следующий раз, молодой мистер, — нравоучительным тоном произнёс растрёпанный мальчишка, — когда потеряете свой мяч, меня тут не будет. Что тогда?

— Верни мяч!

Джорджу совсем не хотелось срываться в крик. Если бы стюарды, Мэри и Шарлотта прибежали на звук, они увидели бы совсем не героическую картину: дрожащего и бледного, проспорившего, проигравшего, неуклюжего мистера Флэнагана и какого-то неотёсанного юного ирландского работягу, которому, однако, хватило сноровки поймать мяч, хотя он и висел на канате, когда этот самый злополучный мяч спланировал к нему на голову.

Мальчишка медленно выпрямил шею. Улыбка его совсем угасла, и теперь его смуглое цыганское лицо стало совсем серьёзным. Он протянул руку и снова подбросил мяч на ладони.

— Надо бы начать тебе тренироваться, мистер, — сказал он, — не то снова проиграешь тому напыщенному богатею, и будет уже не так весело.

— Мяч! — хрипло прошипел Джордж. Кровь так и бурлила в его венах.

Мальчик напротив примирительно покачал головой.

— Мяч, — повторил он, — мяч, я понял, я помню. Вот он, держи и радуйся, а всё-таки заодно с этим подумай как-нибудь… на досуге, молодой мистер. Досуга-то у тебя навалом…

Джордж успел лишь протянуть руку и схватить мяч, а мальчишка уже разбежался, ловко ухватился за канат и вслед за тем растаял в сумерках.

Джордж подбежал к краю борта. Канат ритмично колыхался и подрагивал, пока по нему уверенно ползла маленькая чёрная фигурка. Чуть ниже неё скользила другая, и ветер раздувал полы куртки и рукава рубашек ползущих, как будто расправлял птичьи крылья.

Джордж с трудом сглотнул. Неуверенно он отступил от края борта и сжал кулак. Мяч был ещё тёплым и чуть влажным: он сохранил следы прикосновения таинственного мальчишки. Едва подумав об этом, Джордж вынул из нагрудного кармана носовой платок и протёр мяч со всех сторон, а другим носовым платком вытер ладони. Стоило ему сложить и спрятать оба платка, как за спиной у него раздался потрясённый выкрик:

— Мистер Джордж!

Он медленно обернулся. Раскинув руки, к нему спешила бледная Мэри Джеймс, лоб которой изрыли встревоженные морщины, а рядом с Мэри семенила Шарлотта со стеклянными, как у куклы, глазами.

И, как они обе ни расспрашивали бы Джорджа о произошедшем, он так и не смог поведать им ни словечка правды. Как Джордж себе объяснил, это набросило бы на него тень, лишило бы его крох самоуважения и уверенности в себе, которые у него ещё оставались после стычки с Билли Картером и препирательств со странным мальчишкой.

Лёжа у себя в каюте, Джордж долго не мог уснуть. То ему мерещился злонамеренно ухмыляющийся Картер, который снова и снова выигрывал у него, словно у ничего не смыслящего младенца, то перед внутренним взором оживал ловкий мальчишка-простолюдин. И Джордж кусал губы, чтобы не завыть, точно сумасшедший, и душил подушкой глупые сомнения, которые вдруг начинали копошиться в сердце комком могильных червей.

«Разве должен я сомневаться в том, что я — особенный? — вопрошал себя Джордж. — Зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден? Конечно же, я особенный… я рождён английским джентльменом, мой отец богат, моя семья уважаема… вне всяких сомнений, я останусь при своём достоинстве даже после десяти Билли Картеров! А этот мальчишка… это просто грязный судовой мальчишка, плохо воспитанный, к тому же. Почему мне кажется, будто он смеялся надо мной? Как он ни был бы глуп, он понимает, кто я и что он передо мной.

Глупые мысли! — Джордж зарылся носом в подушку. — Глупый мальчишка! Для чего мне эти вопросы? Для чего мне эти терзания, если у меня нет ответов? Если я не знаю, что мне делать? Глупый, глупый мальчишка, подлый Билли Картер!»

И так, мучимый тем, что прежде он не считал нужным осознавать, Джордж пролежал в каюте до самого рассвета — и лишь тогда, на рассвете, ему и удалось уснуть.