Дама Тулуза

* * *

На следующий день Рамонет предстал перед своим смертельным врагом. Юный сын Раймона стоял на поле, бывшем недавно полем битвы, слегка подергивая тонкими ноздрями: не все трупы были похоронены. Откуда-то из оврага доносился запах разлагающейся плоти.

Рамонет ждал, поигрывая тонкими перчатками. Длинные темные волосы свились в локоны у висков и на затылке. Ветерок теребил светлые рукава его камизота.

И вот разом поднялись над полем вороны, невидимые в овраге, и заполонили воздух черными перьями и шумным карканьем.

Предшествуемый воронами, шел Симон де Монфор.

Остановился в трех шагах, не спеша здороваться.

Старый Симон, провонявший дымом и потом, в тяжелых доспехах, седой, был шире Рамонета почти вдвое, хотя едва ли превосходил ростом: Раймоны были высоки и стройны.

Видя, что граф Симон стоит как столб, Рамонет чуть улыбнулся и поклонился ему с подчеркнутой учтивостью.

– Приветствую вас, мессен граф де Монфор.

Симон ответил:

– Примите ответное приветствие, мессир.

И замолчал, тяжко глядя Рамонету в лицо.

Не смущаясь нимало некуртуазным обхождением франка, Рамонет заметил:

– Мне сказывали, что ваши люди в цитадели испытывают трудности.

И махнул перчатками в сторону черного знамени.

– Да, – сказал Симон.

Рамонет обласкал старого льва лучистым взором.

– Город мой, а люди ваши, – сказал он. И хлопнул перчатками по ладони. – Вы хотели забрать своих людей из моего города. Я правильно вас понял? Или этот Драгонет опять что-то перепутал?

– Вы поняли правильно.

Симон неподвижен. Ни вонь, ни жара ему будто нипочем. И с Рамонетом разговаривает, едва скрывая раздражение. Слова сквозь зубы цедит.

Рамонета симонова злоба только забавляет. Чем злее Симон, тем веселее сыну Раймона Тулузского.

И совсем уж лучезарно говорит Рамонет графу Симону:

– Что ж, все это можно устроить. – Небрежно, будто о пустяке. – Вы получаете… то, что осталось от ваших людей, и немедленно уходите с моей земли.

И еще раз улыбнулся Симону. Подождал. Симон хранил молчание. Рамонет медленно поднес перчатки к лицу, чтобы скрыть зевоту.

– Хорошо, – бесстрастно вымолвил Симон. – Назначьте время.

– Завтра на рассвете.

Симон поднял глаза к донжону. Еще половина дня и одна ночь.

– Хорошо, – повторил он ровным тоном.

– Благодарю вас, мессен, – сказал Рамонет, изящно кланяясь. – А мне говорили, будто франки неуступчивы.

– А вы повесьте тех, кто вам это говорил, – посоветовал Симон. И не прощаясь пошел прочь, обратив к Рамонету широкую прямую спину.