Искры на воде (сборник)

4

Недолго до листопада осталось. Отсверкали звездопадами тёмные августовские ночи, пожелтели берёзы, разрумянились осины, потемнели ели и сосны, зазолотились лиственницы. Постоит так немного, порадует теплом, а потом налетит холодный ветер с дождём и снегом, размочит да сорвёт листву, обнажит деревья. Нечем будет прикрыться тоненьким стволам берёз и осин, и будут сгибаться они под порывами ветра, пока не укроет их снегом зима.

Пока не наступили эти дни, нужно сделать ещё много дел. Шалгу вытащил лыжи и стал осматривать камус. «Нужно сделать ещё пару новых, — решил старик, — пригодятся».

Ещё весной по снегу Шалгу нашёл и спилил добрую елку: волокна ровные, без кривинки. Надрал дерёва (так называют заготовки для лыж), собирался раньше сделать, да не получалось всё, теперь есть время. Лыжи сделать недолго. Выстругать дерёва потоньше, разварить концы да загнуть, потом подобрать да поставить камус, чтобы легко было по снегу ходить. С хорошим камусом лыжи не катятся назад. Камус снимают с лосиных и оленьих ног, с оленьего шьют себе обувь, а лосиные годны для лыж. Нужны ещё и лыжи-голицы, бегать весной по насту. Надо торопиться. Незаметно пролетает время, словно журавлиный клин: не успел вовремя заметить, так только и останется провожать взглядом. Торопится жизнь, торопится.

Наступило время, когда можно «лучить» налима и щуку. Перед листопадом вода в реке становится холодной и прозрачной. В это время можно добывать налима и щуку острогой. Правда, щука более пуглива и попадается редко, а вот ленивый и сонный налим — добыча хорошая. Для этого на нос к ветке прикрепляют шест с железной корзиной, в неё накладывают смолёвых щепок и поленьев: смольё горит ярко, без треска и лишнего дыма, просвечивая воду до самого дна. И видно, как возле камней стоят и отдыхают огромные рыбины, едва пошевеливая хвостами. Острога, закрепленная на длинном шесте, готова к работе.

Чалык поплыл лучить с братом. Нюнням сидел на вёслах, его задача — управлять лодкой, стараясь не плескать вёслами по воде и не пугать рыбу. Дело привычное, лучить все научены с ранних лет. Чалык взял острогу не потому, что не доверял брату, просто самому хотелось немного отличиться, показать брату, что он старший и тоже хороший добытчик. Дело пошло сразу. Первым же ударом Чалык выхватил из воды здоровенного налима. Только пару раз промахнулся рыбак. Но к тому времени рыбы в лодке было уже много.

— Попробуешь? — предложил Чалык брату.

— Давай, — осторожно поменявшись местами, братья продолжили ловлю, пока ещё достаточно горело смольё. Нюнням также уверенно стал выхватывать налимов. Младший брат был немного повыше старшего, но худой и жилистый. Единственное, что в нём было не такое, как у всех, так это его поведение. Охотники и так несильны в красноречии, но Нюнням говорил совсем мало. Неделями мог не произнести ни одного слова. Чалык пытался иногда поговорить с братом, но тот только кивал головой и слушал, отвечая одним или парой слов. Вот и все разговоры. Такое поведение, конечно же, достойно мужчины, но не настолько же. Всё же Чалык любил брата, может, и за то, что он такой молчаливый и самостоятельный. Жена Чалыка, Кутега, много раз пыталась разговорить Нюнняма, но он только улыбался и кивал головой.

— Как ты будешь говорить со своей женой? — спрашивала Кутега. — Так и будешь кивать? От тебя жена сразу убежит. — Нюнням краснел, поднимался и уходил.

Огонь в корзине догорал.

— Поплыли домой, — сказал Чалык и стал разворачивать лодку к берегу.

Нюнням сел, перевернул корзину с догоравшим смольём. Угли на мгновение зашипели, словно гуси, а потом, едва дымясь, поплыли по течению, вскоре и дымить перестали. Нюнням окунул корзину в воду, остудил её и положил рядом с собой. Лодка, как привидение, не издавая ни звука, понеслась к берегу.

Пролетели первые утки. Скоро и остальные птицы тронутся в путь. В этот период все мужчины собираются промышлять птицу не поодиночке, а всем стойбищем. Не много есть мест в округе, где садятся утки на отдых и кормёжку. Ниже по течению Туманшета есть заливные луга, на которых раскинулись небольшие озёрца да лужи, там и нужно ждать птицу. На реку утки редко садятся и то в тех местах, где тихая вода. И как искать по реке добычу, когда размеры реки необъятны?

На лодках-ветках охотники отправились на сезонный промысел. Несколько дней, пока не закончится пролёт, они буду жить и охотиться на озерцах. Вот здесь и понадобится умение пользоваться луком и стрелами. Вот здесь и видно, кто какой охотник. В стойбище все мужчины достаточно хорошо владеют этим оружием, учатся с детства. Когда утки начинают кружить над озером, высматривая опасность, запускается стрела томбр, испускающая в полёте звук пернатого хищника, — специальная стрела с утолщением на конце, просверленным особым образом. Тогда все утки падают на воду. Вот здесь и показывают своё умение обращаться с луком охотники. Когда пролёт уток закончится, скорее надо везти добычу в стойбище. Женщины уже ждут: нужно всё мясо переработать, чтобы ничего не пропало. А охотники уже готовятся к пролёту гусей. Эту птицу добывают на тех же озёрах и лужах. Высаживают чучела гусей, вблизи которых садятся настоящие, тут уж не зевай.

Наловили рыбы котцами, по всему стойбищу расставили вешала, на них крупная рыба вялится, а мелкая сушится, потом сушёную перемелют на порсу (муку из сушёной рыбы). Много нужно муки, зима длинная. Неизвестно, будет ли мясо ещё. Даст бог Есь удачи, или старуха Хоседэм покажет свою силу и распугает всю добычу, не разгневается Койгусь да не разгонит всех зверей по тайге, а с порсой можно коротать длинные зимние вечера, добавляя в муку или заваривая её с кашей. Старики помнят времена, когда порсу толкли вместе с корой, чтобы дожить до весны, было и такое. Вяленой рыбы тоже много надо, её едят не только сами, но кормят собак, когда лютые морозы не дают высунуться из чума. Бывает, что в котцы и зимой заходит рыба, тогда делают прорубь и саками вычерпывают её прямо на лёд. Рыба тут же замерзает, и её собирают в мешки. Хороша зимой похлёбка рыбная, которой запивают куски мяса, да хороши большие щучьи головы, сваренные в котле. Но до морозов ещё далеко, есть время подготовиться.

— Завтра пойдём на гору, — сказал Шалгу Чалыку. — Передай всем. Пусть никуда не уходят.

— Я прямо сейчас и пойду, — сказал Чалык и вышел из чума.

Охота на зверя — дело общее. Здесь нужны загонщики, чтобы гнать зверя прямо в приготовленную яму, стрелки, которые не промахнутся. Работы много, а добыча не всегда радует охотников. Неглупое животное олень, а лось может и постоять за себя. Если разозлится, тогда попробуй останови его. Нужно много людей. Но самая главная помощь должна быть от бога Етя. Настало время просить его об этом.

— Где Нюнням? — спросил старик Кутегу.

— Он и так в чуме не бывал, а теперь с новым луком, я и забыла, как он выглядит. Женить его пора, — добавила она. — Может, и остепенится.

Шалгу не любил болтливых людей, и женщин в том числе. Но Кутеге он прощал всё: она одна заботилась обо всех в чуме, потому что у неё руки работали ещё быстрее, чем язык. А когда у женщины не стоят на месте: еда варится в котле, в чуме горит огонь — пусть болтает, раз язык такой у неё скользкий и плохо держится на месте.

В стойбище зашумели. Кутега выглянула из чума и сказала:

— Стоило вспомнить, и явился Нюнням.

Шалгу вышел из чума. Посреди стойбища стоял Нюнням, у ног его лежал олень. Рядом, высунув язык, расположился Чур, он поглядывал на добычу и на хозяина, знал, что и ему достанется вкусное мясо. Он тоже причастен к этой добыче.

— В яму загнал? — спросил Шалгу.

— Нет, Чур выгнал прямо на меня, едва успел стрелу пустить. Хороший лук. Это он принёс удачу.

Кусок ещё тёплой печени Нюнням вручил Шалгу. Старик был рад подношению, но вида не показал, ни к чему. Так и должно быть. В стойбище был праздник — первая хорошая добыча в этом сезоне. Не забыл Нюнням и своего друга Чура. Долго горели костры этим вечером, слышны были разные охотничьи истории. Хорошо начинался сезон охоты.

Пришёл месяц замерзания земли. Скоро все разойдутся в разные стороны от стойбища в поисках удачи. Шалгу тоже пойдёт вместе с сыновьями. Но прежде надо сделать ещё одно главное дело. Утром Шалгу повёл всех охотников туда, где ещё недавно был с сыном. Теперь каждый будет просить удачи себе, а Шалгу будет камлать и просить духов помогать всем охотникам его рода. У них в стойбище не было шамана, и Шалгу выполнял его обязанности. Как самый старший и уважаемый охотник он просил за всех и за каждого в отдельности. К вечеру добрались до места. Ночевать остановились в старом балагане. Попили чаю, выкурили по трубке табака и устроились на ночлег.

Утром каждый охотник стал обновлять старых божков и делать новых. Привязывали цветные тряпочки с пожеланиями на священное дерево, стоящее поодаль. Каждая тряпочка — сокровенное желание, про которое никто постороннему не расскажет. А вечером провели обряд камлания. Развели большой костёр. Охотники расселись по кругу и стали смотреть, как старый Шалгу стучит в бубен и выкрикивает заклинания. Так продолжалось долго, пока Шалгу без сил не рухнул на землю. Старика не трогали, пока он сам не поднялся и не пошёл в балаган. Никто не проронил ни слова. Немногословны охотники. Нюнням в первый раз присутствовал при ритуале, для других это было не ново. И каждый верил в силу заклинания и в призывный голос бубна. Потом, если и случалась неудача, то каждый винил себя, веря, что высшие силы не могут ошибиться и если что-то пошло не так, то виноват только сам охотник. Сидя у костра, охотники думали каждый о своём. Уже скоро всё стойбище разойдётся по тайге, а чтобы было легче, теперь каждый просил удачи, совсем немного. Ещё день охотники были на мольбище, месте, где без надобности никто не может появляться. Но когда приходится бывать здесь, никто не торопится уходить, каждый старается попросить обо всём — нельзя ничего не забыть.

Назад охотники шли впереди. Шалгу с Нюннямом отстали от них: сын не мог бросить отца, а тот или не мог, или не хотел идти вместе со всеми. Отставать он стал сразу. Когда охотников не стало слышно, Шалгу сказал:

— Зайдём ещё к хозяину реки, посмотрим, как он живёт.

Нюнням кивнул, соглашаясь.

Уставший осенний лес молчал. Ни птичьего щебета, ни шелеста ветра в кронах огромных сосен, стрелами взметнувшихся в небо. Огромные деревья нехотя расступались, давая место едва приметной тропинке. Хоть и сердит лес, но хорошо в нём, спокойно. Нет тревоги, и дышится легко. Много дней можно идти и не устать. Только Шалгу, видно, отходил своё, ему нужен был отдых. Не мог он, как молодые, подниматься и идти много дней. Старик пытался не показывать вида, но силы быстро покидали его, и разные недобрые мысли всё чаще лезли в его седую голову. Однако он решил твёрдо, что в этот сезон он не будет поддаваться слабости, проведёт его, как поют последнюю песню. Надо. Много надо рассказать и показать сыну.

«Хозяин реки» встретил их улыбкой, словно удивлялся слабости старика или был просто рад единственным своим знакомым, посетившим его. Хорошо стало на душе у Шалгу. Добрый сегодня «хозяин реки», ласково встретил, значит, всё будет по-доброму. Старик даже взбодрился.