Кристиан

Глава XVII. Версальские драмы (начало)

Как известно, в XVII веке брак являлся в первую очередь, деловой сделкой, а не союзом по любви. Поэтому среди дворян были популярны шутки о взаимной любви супругов, как о чем-то редком и даже диком для приличного общества. Адюльтер же вообще был чуть ли ни само собой разумеющимся явлением и его практически не скрывали. Бывало, что жены, выданные в юности за стариков, могли открыто заводить любовников, а мужья, которым наскучила супруга, проводили ночи то у одной, то у другой любовницы. Мало того, внебрачных детей, нередко становившихся плодами таких отношений, отцы могли признавать своими и не скрывать от общества. Быть бастардом какого-нибудь принца или герцога – судьба в то время даже завидная.

Учитывая все вышеперечисленное, граф де Вард искал мужа для дочери исключительно среди очень знатных и богатых претендентов. Зимой ей должно было исполниться восемнадцать – самое время для вступления в брак. Поэтому когда к Софи посватался маркиз де Локонте – тридцатисемилетний вдовец, родственник самим де Гизам, обладающий внушительным состоянием, землями на юге Франции и немалым влиянием при дворе, – Франсуа посчитал это настоящей удачей. Маркиз действительно был хорошей партией – приятный внешне, отличавшийся спокойным нравом и изысканными манерами, он точно не станет досаждать супруге фривольными похождениями. Для Локонте породниться с уважаемой семьей дипломата тоже было более чем выгодно. И, кроме того, дочь графа де Варда являлась поистине уточненной красавицей, безупречно воспитанной и кроткой.

Сама мадемуазель де Вард отцу перечить больше не решалась, а вот матери и Мане жаловалась беспрерывно. В очередной раз, когда Софи бросилась на кровать в ее комнате и, вытирая слезы, принялась сетовать, что ее хотят выдать замуж и что Ивон не обращает на нее внимания, княжна неожиданно вспылила.

– Перестаньте! Вы уже не маленькая девочка! Если бы вы слышали, как глупо звучит ваше нытье! И было бы из-за чего плакать! За вас все делают другие! Для вас готовят, вам шьют великолепные платья, и делают прически, вам нужно лишь танцевать на балах и улыбаться! Хотела бы я, чтобы мои проблемы ограничивались только этим! Но мне нужно постоянно думать, как выжить! У меня нет никого и здесь я никто! А если вернусь в Японию, меня могут убить! И нет никого, кто бы меня защитил! Я одна во всем мире!

А ведь еще недавно Мана сама была таким же тепличным цветочком, но потом жизнь так резко изменилась, что теперь только успевай уворачиваться, чтоб не пришибло проблемами…

Софи молчала, глядя на княжну широко открытыми от удивления глазами и тоскливо шмыгая носом.

– Вас, правда, убьют, если вы вернетесь на родину? – спросила она.

– Я не знаю, – вздохнула японка. – Может быть да.

– Разве так можно?

– В реальной жизни все не так радужно, как в ваших любимых романах.

– Вы никогда не рассказывали о своих проблемах…

– А теперь рассказала.

Мадемуазель де Вард скинула туфельки и с ногами забралась на постель. Путаясь в юбках, она уселась рядом с княжной и обняла ее.

– Ваша жизнь намного тяжелее моей. Жаль, что вы так долго держали в себе все это.

– Я думала, что мой французский недостаточно хорош, чтобы достучаться до вас, – ответила Мана.

Девушки снова обнялись.

– А что ваша матушка? Она же может отговорить графа от того, чтобы выдавать вас замуж за этого человека, – заметила Мана.

– Маму волнует только возможность вернуть былую славу одной из первых красавиц Парижа, – с сожалением произнесла мадемуазель де Вард. – Она и сейчас красива, но когда была в моем возрасте, то блистала ярче самых великолепных драгоценных камней. И до сих пор стремится всюду быть в центре внимания.

– У вас хотя бы есть мама… – Мана опустила лицо, чтобы скрыть свою грусть.

Софи мягко пожала ее пальчики, чтобы поддержать.

– Мы такие разные! Но может быть, у нас получится стать подругами? – предложила она.

– Нужно попробовать.

Японка с улыбкой посмотрела в еще блестевшие от слез глаза француженки. Когда-то на большом празднике в императорском дворце мальчики показывали свое умение драться бамбуковыми мечами. Маленькая Мана выбежала на площадку, где юные воины демонстрировали приемы боя, и ее случайно задели, ударив в плечо. Тогда девочка не удержалась на ногах, упала и сильно расплакалась. Было обидно от того, что не только задевший ее юноша не обратил внимания на случившееся, но даже ее отец не дрогнул, а продолжал сосредоточенно следить взглядом за происходящим.

– Сама виновата! – строго сказала ей старая воспитательница Чихэру. – Тебе не следовало к ним приближаться!

– Но почему никто не пожалел меня? – жалобно спросила девочка.

– Ты женщина, поэтому ты не ценна и тебя незачем беречь.

Оказалось, что это справедливо не только для Японии, но и для Франции.

Версаль, королевская охота

Ивон растеряно смотрел на Софи, лежащую без сознания на траве. Только что у него на глазах она упала с лошади, подвернувшей ногу о какую-то кочку. Он не мог поднять девушку одной рукой. Нужно было позвать кого-то… Но оставить ее здесь тоже было невозможно.

В Версаль двор прибыл всего два дня назад, и вот Людовик приказал устроить охоту. При этом дворец еще не был полностью завершен. Строительные и отделочные работы велись непрерывно. Хотя это не мешало придворным разместиться в комнатах и целыми днями развлекать себя, красиво бездельничая.

Ивона, как героя, спасшего своего командира, теперь повсюду чествовали, приглашали на приемы и торжества. На этой охоте он тоже вынужден был присутствовать. Однако находиться среди всей этой довольной жизнью легкомысленной толпы ему было еще более невыносимо, чем сидеть в одиночестве в своей квартирке в Париже. Жонсьер постарался углубиться как можно дальше в лес, чтобы никто не мог досаждать ему восхищениями, поздравлениями и сочувствующими взглядами. Однако долго быть наедине с самим собой ему не позволили. Когда буквально на него из-за зарослей орешника верхом на рыжей лошадке вылетела девушка в коралловой амазонке, Ивон едва успел отпрянуть. Править конем одной рукой было не трудно, а вот забираться на него оказалось задачей довольно непростой. Не хватало еще вывалиться из седла по вине какой-то дурочки!

В следующий момент рыжая кобыла оступилась, и всадница рухнула на землю. По всей видимости, девчонка ощутимо ударилась или сильно испугалась, поскольку теперь она лежала без чувств. Шевалье почти не удился, узнав в ней мадемуазель де Вард. Даже подумал, что она нарочно примчалась сюда, увидев, в какую сторону он направился.

Спрыгнув с коня, молодой человек наклонился над Софи и позвал ее по имени. Никакой реакции не последовало. Ивон легонько похлопал девушку по щекам, но она и после этого не очнулась.

Чем дольше мадемуазель де Вард не приходила в себя, тем отчетливее в сердце Жонсьера закрадывался страх. Он не раз слышал, как вполне невинное падение с лошади стоило людям возможности двигаться и даже жизни. Что если она повредила спину или шею? Им уже почти овладела паника, когда поблизости послышались стук конских копыт и голоса. Впереди ехал Ихара Касэн с неизменными мечами на боку и луком за спиной, а за ним еще несколько молодых дворян. Вид лежащей без сознания сестры заставил юношу в волнении спрыгнуть с коня и броситься к девушке. Но завидев давнего врага, самурай стиснул зубы от ярости.

– Н-немедленно отойдите от моей сестры! Что вы с ней сделали? – воскликнул он.

– Она просто упала с лошади. Я случайно оказался рядом, – почти спокойно ответил Ивон.

Ихара смерил шевалье недоверчивым взглядом.

– Уходите, если не хотите лишиться и в-второй руки!

Ивон смертельно побледнел и отступил. Удар был жестоким. Самурай не забыл тот оскорбительный выкрик «проклятый заика», и теперь ужалил Ивона его увечьем. Жонсьер собирался что-то сказать, но в этот момент Софи вздохнула, приходя в себя. Девушка подняла голову и непонимающе огляделась вокруг. В голове шумело, поэтому голоса окружающих доносились до нее сначала не четко.

– Это он п-причинил вам боль? – строго спросил Ихара, помогая сестре подняться. – Отвечайте и не смейте мне врать!

– Нет, Кристиан, я сама не поняла, как упала. Месье де Жонсьера даже не было рядом в этот момент.

– Как вы себя чувствуете сейчас?

– Немного кружится голова, – пожаловалась девушка.

– П-пойдемте отсюда, – сказал ей брат.

Повернувшись к неподвижно стоявшему в стороне Ивону, Касэн произнес, угрожающе положив руку на рукоять меча:

– Никогда не п-позволю, чтобы моя сестра находилась с вами наедине. Она уже не так наивна и б-больше не будет восторженно хлопать ресницами при виде какого-нибудь глуповатого хлыща вроде в-вас. Тем более что она п-просватанная невеста!

Некоторое время Ивон глядел им вслед. Софи, пока Ихара вел ее, придерживая за руку, несколько раз оглянулась к шевалье, но так ничего и не решилась сказать.

Оставшись один, Ивон поймал за узду коня, размышляя, как теперь забраться на него без помощи слуги. А потом вдруг со злостью ударил кулаком в ствол стоящего поблизости дерева с такой силой, что разбил в кровь костяшки пальцев. Алые струйки потекли по фалангам, и на листья росшего возле дерева папоротника упало несколько капель. Лучше бы он погиб на этой проклятой войне!

В тот же день на балу мадемуазель де Вард искала Ивона де Жонсьера в толпе придворных и все никак не находила. Отсутствие этого человека повергало ее в отчаяние. Лишь когда празднование плавно перетекло в дворцовый парк, и должен был начаться фейерверк, Софи, спешащая на улицу, увидела молодого придворного сидящим в затемненной нише и отрешенно глядящим в окно, где все веселились, все сверкало огнями, и откуда лилась волнительная, завораживающая музыка. При виде девушки он состроил недовольную гримасу.

– Я хочу поддержать вас, но вы меня отталкиваете, – сказала она, остановившись рядом.

– Мне не нужно, чтобы вы меня поддерживали, – пробурчал Ивон.

– Я знаю, что вы чувствуете.

– Вы не можете этого знать! – со злостью воскликнул он и зашагал прочь.

Вечером мадемуазель де Вард, больше не сдерживая чувств, расплакалась у матери на груди. Граф еще не вернулся с карточной игры у короля, поэтому девушка могла не прятать слезы.

– Я понимаю, тебе сейчас кажется, что весь твой мир рушится, – говорила графиня. – Но наступит время, даже быстрее, чем ты думаешь, когда ты станешь взрослой женщиной и сможешь сама решать, как тебе жить. Сейчас ты не понимаешь этого, но быть женой не плохо и не страшно.

– Когда любишь, то да!

– И еще когда тебя любят, не забывай об этом, – заметила Александрин.

– Наверное, вы правы, матушка… Ивон меня совсем не любит. Я думала, что новость о том, что меня посватали, заставит его действовать. Идиотка. Я никогда не смогу ему понравится, – прошептала Софи.

– Сможешь. Дай ему время, – ответила ей мадам де Вард. – Только пока ты еще слишком молода, чтобы понять, правда ли тебе нужен этот человек и стоит ли из-за него терзать себе сердце…