Яростный горец

Глава 25

Когда Ларина наконец решилась уйти из комнаты, на землю уже спустилась ночь. Женщины договорились сидеть у постели Малькольма попеременно. Первой дежурить вызвалась Ларина, через несколько часов Соня вернулась, чтобы сменить ее. Малькольм крепко спал, дыхание его было ровным и глубоким, но Ларина все никак не могла успокоиться.

Она не знала, что сделала Соня и к какой магии ей пришлось прибегнуть, чтобы исцелить кузена, но Малькольму стало значительно лучше.

Соня поклялась послать за ней, как только Малькольм очнется, но Ларина считала, что он проспит до утра. Того же мнения придерживалась и Соня.

Какая-то тень бесшумно выскользнула из-за угла, и Ларина почувствовала знакомый запах.

Фэллон.

Она подбежала к нему. Фэллон раскинул руки, и она не задумываясь бросилась ему на шею. Уронив голову ему на плечо, девушка со вздохом закрыла глаза.

– Если бы на него не наткнулся Брок… – Ларина содрогнулась.

– Не нужно, – прошептал Фэллон, баюкая ее. – Все хорошо. Брок нашел его, а Соня исцелит. Скоро Малькольм будет как новенький.

Ларина кивнула.

– Теперь у него на теле останутся шрамы от их когтей.

– А ты видела его руки? Он сражался с ними, хотя они были Воителями!

Ларина смахнула повисшие на ресницах слезы.

– Я была уверена, что он будет в безопасности, если я уеду из Эдинбурга.

– Что-то мне подсказывает, что Малькольм не остался в Эдинбурге, – проворчал Фэллон. – Я сказал, что он будет у нас желанным гостем… особенно если ему понадобится помощь. Мне кажется, он направлялся в замок повидаться с тобой. – Руки Фэллона опустились ей на плечи. Он осторожно отодвинулся и заглянул Ларине в глаза. – Но это еще не все.

Луна светила ему в спину, и его глаза казались просто темными пятнами на бледном лице. Но Ларина услышала нотку сомнения в его голосе и заметила нахмуренные брови.

– Что?

– Если по какой-то причине Малькольм не сможет пользоваться рукой… Пусть останется с нами, так ему и передай. Мы будем ему рады. Ты же сама понимаешь: горцы никогда не согласятся, чтобы вождем клана стал калека.

– Ты дашь ему дом?! – Ларина не верила собственным ушам.

– Да.

Она была потрясена до глубины души. Фэллону еще раз удалось удивить ее.

– Но почему?!

– Потому что он был на твоей стороне, когда вся остальная семья отвернулась от тебя. Потому что ради тебя рисковал жизнью. Потому что он твой друг. А еще потому, что он мне доверял – до такой степени, что попросил защитить тебя.

– Фэллон, – сдавленным голосом прошептала Ларина. Ее душили слезы.

Его губы смяли ее рот, помешав договорить. Потом задвигались томительно медленно, изучая, дразня и лаская, и Ларина почувствовала, как сердце затрепетало словно бабочка в кулаке. Она приоткрыла губы, и их языки сплелись. Фэллон с хриплым стоном крепко прижал ее к груди.

Ларина отдала бы все на свете, лишь бы так было всегда. В его объятиях она была в безопасности. Чувствовала себя желанной. Любимой.

Любовь.

Для нее это слово всегда было под запретом. Пока в ее жизни не появился Фэллон.

Единственным, кто любил ее, был отец… но его уже не было в живых. Робина заботилась о ней как мать, гордясь, что богиня остановила свой выбор на Ларине, но… Робина никогда не любила ее. Это был просто долг, который она поклялась исполнить, а старая друид привыкла держать слово.

Ларина всегда знала, что любовь не для нее. Она просто не могла позволить себе влюбиться – любовь сделала бы ее беззащитной. Боль, которую она испытала, потеряв отца и узнав о предательстве возлюбленного, была еще свежа в ее памяти. Второй раз она этого не переживет. Лучше уж совсем не знать любви. Ларина решила, что так безопаснее.

«А сейчас, когда встретила Фэллона, ты по-прежнему так считаешь? Он ведь может сделать тебя счастливой…»

Поспешно затолкав подальше эту крамольную мысль, Ларина подставила Фэллону губы для поцелуя. Он крепко прижал ее к себе. Почувствовав его возбуждение, Ларина со стоном обвила руками его шею. Ноги у нее стали ватными. Прильнув к Фэллону, она забыла обо всем.

– Господи помилуй, Ларина! – хрипло прошептал Фэллон, осыпая жадными поцелуями ее шею. – Что ты со мной делаешь?! Я хочу тебя! Ты нужна мне, слышишь?

От этих слов она задрожала… потом вскрикнула, почувствовав, как зубы Фэллона слегка прикусили ее сосок. Наслаждение было мгновенным и острым словно вспышка молнии. Уцепившись за плечи Фэллона, Ларина обвила ногой его талию.

Медленно сгустились сумерки. Очертания скал темнели, перетекая в густо-синее небо. От запаха моря и водорослей кружилась голова. Яркие звезды казались россыпью светящихся пуговиц на черном плаще ночи. Где-то далеко внизу волны с глухим рокотом бились о прибрежные утесы. Повсюду царили смерть и разрушение, но оба на миг забыли об этом, сжимая друг друга в объятиях, и на души их снизошел покой.

– Ты тоже нужен мне, Фэллон, – задыхаясь, прошептала Ларина. – Бог свидетель, я уже не могу без тебя!

Вместо ответа он молча увлек ее за угол хижины и всей тяжестью своего тела прижал к стене. Его затвердевшая плоть вжалась ей в живот, и Ларина, слегка застонав, призывно потерлась о него бедрами. Слава Богу, Фэллону хватило ума укрыться за хижиной. Ларина знала: остальные Воители стоят на страже – и мысленно порадовалась, что они не станут свидетелями их любовных ласк.

– Было бы проще, если бы ты была в платье, – сквозь стиснутые зубы прорычал он.

– А еще проще, если бы ты носил килт, – захихикала Ларина.

– Буду иметь в виду, – пробормотал Фэллон, лаская губами ее шею. – Ты даже представить себе не можешь, какие мысли лезут мне в голову, когда я вижу тебя в этих штанах!

– Правда? – промурлыкала Ларина, стаскивая с него тунику. – И какие же?

– Мне хочется поставить на тебе свою метку. Чтобы все знали, что ты моя!

От этих слов у нее подогнулись ноги, в лицо словно пахнуло жаром. И Ларина вдруг поймала себя на неожиданной мысли, что была бы счастлива и горда носить на себе его метку…

Не сговариваясь, оба стали торопливо срывать с себя одежду. Не успела та оказаться на земле, как Фэллон снова жадно припал к губам Ларины. Припухшие соски ее потерлись о его обнаженную грудь, и девушка едва не закричала от наслаждения. Фэллон провел руками по ее спине, обхватил упругие ягодицы и одним рывком прижал ее крепче – чтобы она чувствовала бедрами его напрягшееся мужское естество. Глаза их на мгновение встретились, и Ларина вновь почувствовала, как от одного взгляда этих темно-зеленых глаз ее охватывает слабость. Обвив ногами его талию, Ларина застонала, изнемогая от желания.

– Пожалуйста, Фэллон! – Только в объятиях Фэллона она забывала о смертельной опасности, подстерегающей на каждом углу. Казалось, весь мир вокруг переставал существовать и не было силы, способной их разлучить.

Приподняв Ларину, Фэллон заглянул ей в глаза, а потом одним мощным толчком ворвался в нее. Застонав, она попыталась дернуться, но Фэллон не позволил. Только почувствовав, что вошел в нее целиком, он слегка ослабил объятие, и Ларина уронила голову ему на плечо.

Дикая, ненасытная страсть внезапно овладела ею. Может, вид искалеченного Малькольма так подействовал на нее, напомнив о том, что жизнь человека порой висит на волоске, но Ларина на миг словно обезумела.

Фэллон ни о чем не спрашивал – просто молча отдавал ей себя, как будто догадываясь, что нужен ей, как никогда.

Чувствуя, как ее захлестывает желание, Ларина еще быстрее задвигала бедрами.

– О Боже… что ты делаешь?! – хрипло простонал Фэллон.

Вместо ответа Ларина припала губами к его шее. Все ее тело трепетало от наслаждения. С каждым новым толчком ей казалось, она взмывает все выше в небо. Все чувства ее разом обострились. Безумное желание принять его в себя, почувствовать, как он вонзается все глубже в ее тело, заставило Ларину забыть обо всем. Она извивалась в нестерпимом, опьяняющем наслаждении, пока душа ее взлетала в сверкающие выси рая. Волны экстаза накатывали одна за другой, и девушка содрогалась в каком-то сладостном безумии, понимая, что и Фэллон тоже уже близок к удовлетворению.

Ларине хотелось, чтобы эта сладостная пытка длилась вечно. Бешеный водоворот подхватил ее, закрутил, понес… и вдруг она почувствовала, что проваливается в бесконечную, темную бездну. Она слышала собственные крики, переплетавшиеся с мужскими стонами, а потом Фэллон вдруг содрогнулся и голова его упала ей на плечо.

– Ты моя, Ларина! Только моя!

Она лишь вздрогнула, приоткрыв рот в беззвучном крике, когда клыки на миг вонзились в ее шею.

Когда Ларина нашла в себе силы открыть глаза, Фэллон нежно зализывал следы от укуса, осыпая ее поцелуями. Ей не нужно было смотреться в зеркало, чтобы понять, что Фэллон поставил на ней свое клеймо. Наверное, ей следовало разозлиться, но Ларина почему-то не чувствовала ни малейшей обиды. Вместо этого ее охватило ликование.

– Моя, – шепотом повторил он.

И прежде чем Ларина успела что-то сказать, Фэллон, подхватив ее на руки, перенесся в замок.

Фэллону до сих пор не верилось, что он до такой степени потерял над собой контроль, что решился пометить Ларину. Наверное, он сошел с ума. Но чувствовать, как ее восхитительное тело содрогается в его объятиях, слушать срывающиеся с ее губ крики после того, как он видел горе, охватившее ее у постели чуть живого Малькольма, оказалось свыше его сил. А восторг, который он испытал, когда Ларина сама пришла к нему, стал последней каплей.

Этой ночью она принадлежала ему. Останется ли она с ним, когда взойдет солнце? Это уже другой вопрос.

Фэллон помнил, как объявил ее своей… но вот принадлежит ли она ему на самом деле? Вряд ли, с горечью подумал он. В глубине души он понимал, что это не так. Возможно, когда-нибудь это случится – но лишь после того как Ларина подарит ему свое сердце.

Фэллон осторожно опустил девушку на постель и молча вытянулся рядом. Ларина со вздохом прижалась к нему, уткнувшись носом в ложбинку у него на плече. Все мысли Фэллона сейчас были только о ней. Каждый удар его сердца принадлежал ей одной.

Фэллон до сих пор не понимал, какие чувства испытывает к Ларине, но одно знал точно: день ото дня они становятся все сильнее. Вряд ли она догадывалась, что держит в руках его счастье.

Фэллона не останавливало даже то, что Ларина скрыла от него правду о кольце, которое носила на пальце, и ни словом не обмолвилась о Свитке. И хотя думать о том, что она по-прежнему не доверяет ему, было горько, Фэллон не обижался, а старался ее понять.

Затаив дыхание, Фэллон осторожно погладил ее по спине. Больше всего ему хотелось схватить Ларину в объятия и никогда не отпускать, но Фэллон понимал, что это было бы ошибкой. Стоит Ларине только почувствовать, что он пытается посадить ее на цепь, как она тут же захочет сбежать.

Фэллон с самого начала догадывался, что со временем ему придется заставить себя совершить невозможное. Нравится ему это или нет, но он должен отпустить Ларину. Зажмурившись, он глухо замычал от боли: ощущение было такое, словно у него вот-вот разорвется сердце. При одной только мысли о том, что он больше не сможет заглянуть в ее глаза, не увидит, как ее губы раздвигаются в улыбке, Фэллон весь покрылся холодной испариной.