Лотосовый Терем

Услышав это, Ли Ляньхуа улыбнулся.

— Госпожа боялась, всем откроется, что это Мин Чжу убийца, и ошибочно посчитала, что Юнь Цзяо часто посещает Нефритовый город из-за него, поэтому из ревности несколько раз намекала мне, что убийца — это она. Увы, Ли Ляньхуа непонятлив и не уловил желание госпожи. — Хоть он и признал свою непонятливость, но ничуть не стыдился.

— Вы себе на уме, я и не заметила, что смотрю, но не вижу, — равнодушно сказала Юй Хунчжу.

— Так Цюшуан убил Мин Чжу! — Юй Мулань уже расслабился и рассмеялся. — Господин Ли действительно умён, не опорочил невинного человека, мы с Юнь Цзяо ни в чём не виновны, хахахаха…

Услышав его слова и смех, Хуа Жусюэ холодно заметил:

— Ублюдок, притворяясь безумцем, ты угробил шесть десятков воинов! Что же, они не люди, только ваша дочь считается человеком?

Смех Юй Муланя резко оборвался. Юнь Цзяо закрыла глаза и не открывала, её ресницы дрожали, она не могла вымолвить ни слова.

— Мы не ради Юй Цюшуан приехали в Нефритовый город, — сумрачно произнёс Бу Чэнхай. — За последние полсотни лет никто в цзянху не слышал о приказах покончить с собой. Представить не мог, что повстречаюсь с градоначальником Нефритового города, который довёл до самоубийства шестьдесят молодых воинов. Удивительный человек!

Хуа Жусюэ немедленно добавил:

— Вы притворялись безумцем, но не были им, за жизни этих людей вам придётся понести ответственность.

Лицо Юй Муланя исказилось от ужаса.

— Нет, нет-нет-нет… всё не так, я… я никого не убивал, они сами покончили с собой…

— Я знала, что настанет такой день, — ледяным тоном сказала Юй Хунчжу. — Мулань, себялюбивый наглец! Едва переступив порог семьи Юй, никогда не считался с людскими жизнями, ты мелочный, подлый бесстыдник, и только притворяешься верхом добродетели. — Она посмотрела на Юнь Цзяо. — Тогда и мне его изысканные манеры и красота вскружили голову, но, оглянувшись назад, я всё поняла. Ты же глупа и упряма, как и Пу Мулань. Никто не пожалеет о вашей смерти.

Юнь Цзяо беспомощно и измученно посмотрела на Ли Ляньхуа: когда он раскрыл, что Юй Мулань притворялся безумцем, она уже поняла, что ничего не исправить, и все её мечты о совместном будущем рассеялись как дым. Ли Ляньхуа бросил на неё извиняющийся взгляд, но Юнь Цзяо прекрасно понимала: он многократно давал ей возможность раскаяться в содеянном и искупить вину, это она не воспользовалась ей.

— Мин Чжу. — Юй Хунчжу посмотрела на цзунчжэна Мин Чжу. — Это я тебя погубила. — Она тяжело вздохнула. — Не соблазни я тебя, сейчас у вас с Цюшуан всё было бы хорошо, и вашей жизни завидовали бы небожители. Она была хорошей девочкой, а я негодная мать.

Цзунчжэн Мин Чжу кивнул, потом кивнул ещё раз, но ничего не сказал. Юй Хунчжу закрыла глаза. С самого рождения Юй Цюшуан росла не зная забот и печали, не зная, что родители лишь на вид вместе, а сердцем врозь, была счастлива… Как же она её ненавидела — если бы не Цюшуан, ей бы не пришлось провести большую часть жизни с Пу Муланем. Цвет её юности пролился водой сквозь пальцы и исчез без остатка… И если бы она не встретила в этой жизни цзунчжэна Мин Чжу, то разве могла бы вновь считаться прекрасной? Хотя это был грех… и вот за него возмездие…

Глава 7. Благой лотосовый терем

Нюйгуй — переводится как “женский устав”, “женский порядок”

К тому времени, когда Ли Ляньхуа вернулся из Нефритового города, в цзянху о нём уже ходила новая легенда: говорили, будто он, словно бог врачевания, напоил безумного Юй Муланя одной чашкой отвара и тотчас привёл в сознание, да ещё раскрыл, что цзунчжэн “Одеяние в закатных жемчугах” Мин Чжу убил невесту, а супруги Юй завели любовников на стороне. Неподкупные Бу и Хуа арестовали цзунчжэна Мин Чжу и передали в руки правосудия, всё согласно закону: цзунчжэн был чиновником, поэтому его заключили в тюрьму в министерстве наказаний; Юй Муланя и Юнь Цзяо, как людей из цзянху, передали “Фобибайши”.

“Фобибайши” был основан десять лет назад. Изначально так назывался зал суда, созданный орденом “Сыгу”* во время противостояния с еретической сектой “Цзиньюань”,* а когда последняя обвалилась как земля и рассыпалась как черепица* и глава “Сыгу” Ли Сянъи и основатель “Цзиньюань” Ди Фэйшэн пропали без вести в сражении на море — орден также был распущен. Благородные юноши, что десять лет назад искоренили “Цзиньюань”, ныне достигли среднего возраста, слава ушедших от мирской жизни померкла, а остальные завели семьи и открыли собственные школы. Во времена своего расцвета орден “Сыгу” пользовался таким уважением в цзянху, что в нём судили по заслугам и провинностям мятежников и предателей всех домов и школ и исполняли приговор, ныне же от него остался только зал суда. “Фобибайши” состоял из четырёх человек: Ханьфо, Бицю, Байэ* и Шишуй*. Эти четверо ближайших соратников Ли Сянъи спустя десять лет стали героями современности, о чьей славе мечтает новое поколение учеников в цзянху. Однако Ли Сянъи, который в сражении с Ди Фэйшэном на корабле серьёзно ранил врага, сам сильно пострадал — и вместе с ним пропал без вести, постепенно канул в забвение, тогда как слава “Фобибайши” гремела по всему миру.

Сыгу — смотреть по четырём сторонам

Цзиньюань — золотой феникс

Обвалилась как земля и рассыпалась как черепица — т. е. распалась

Байэ — белый гусь, в данном случае — прозвище

Таким образом, название “Фобибайши” состоит из частей имен этих четырёх

В “Фобибайши” Юй Муланя и Юнь Цзяо будут судить самым справедливым и беспристрастным образом. Ли Ляньхуа подхватил свою пёструю синюю котомку и неторопливо вернулся на тропинку к городу Пиншань.

Издалека он увидел, как перед его Лотосовым теремом стоял человек и декламировал стихи.

— Друг покинул меня и уехал в Чанъань,

Сердце полно тоскою, не радуют вёсны,

Нищ и болен я стал, и уже не видать

След копыт на дороге, травою заросший.*

Стихотворение "Провожая сюцая Сяо Ши" танского поэта Бао Жуна; готового перевода на русский не нашлось, так что вот.

Как только человек заметил Ли Ляньхуа, с лица его тут же схлынула краска.

— Лжец вернулся!

— Ты ещё не умер? — Ли Ляньхуа тихонько вздохнул, глядя на него. Этот книжный червь был “Учащийся до седин” Ши Вэньцзюэ, первый живой человек, которого он выкопал из-под земли. Они с Фан Добином были полными противоположностями: первый был словно скелет, обтянутый кожей, однако хвастался, что из-за болезненности его баловали, второй же явно был хрупким учёным, но лицо его загорело на солнце до черноты как у Баогуна*, в доказательство, что он вовсе не изнеженный книжник.

Баогун — образ справедливого, неподкупного судьи

— Ты ещё не сошёл с ума, а мне с чего умирать? — Заметив его вздох, Ши Вэньцзюэ повернулся посмотреть на него. — Слышал, что Ли Ляньхуа поймал призрака, и мне вдруг стало за тебя горестно.

— А? — улыбнулся Ли Ляньхуа.

— Пускай ты мошенник и голодранец, не способен лечить, да и в драке ни на что не годишься, но, по крайней мере, не дурак, — сказал Ши Вэньцзюэ. — Если через несколько лет ты вдруг сойдёшь с ума, мне будет не по себе.

Ли Ляньхуа снова вздохнул.

— Мне тоже кажется, что живу неплохо. Если такой день настанет, не забудь пролить за меня две слезинки, я тоже расстроюсь.

Они уставились друг на друга, одновременно вздохнули, а потом не выдержали — рассмеялись, и зашли в Благой лотосовый терем.

У Ли Ляньхуа были сильно повреждены меридианы* сердца, перикарда и желудка — эти три меридиана оказывают большое влияние на мозг, и их повреждение может привести к падению уровня умственных способностей, галлюцинациям и, в конечном счёте, к неизлечимому безумию. Об этом знал один только Ши Вэньцзюэ, втайне он частенько горевал по Ли Ляньхуа: этот человек действительно был мошенником, и кто знает, сколько за этим улыбчивым лицом таилось непонятных ему коварных планов, но как раз по причине этого хитроумия — каково ему было день за днём ждать, что в любой момент можешь поглупеть, сойти с ума? Он представить себе не мог.

Меридианы — сеть сосудов в теле, по которым течёт ци. Ци — общемировая жизненно-энергетическая субстанция, которая может как созидать, так и разрушать

И всё же, видя что Ли Ляньхуа вполне неплохо поживает, он не мог не восхищаться им.

— Что ты там притащил? — Войдя в Благой терем, Ши Вэньцзюэ вдруг заметил, что в узелке Ли Ляньхуа что-то шевелится. — Что это? Крыса?

Осторожно придерживая узел, Ли Ляньхуа вытащил попугая.

— Птица.

— Самец или самка? — Ши Вэньцзюэ с подозрением уставился на него. — С какой барышней ты обмениваешься свадебными подарками?

— Это питомец Юнь Цзяо. — Ли Ляньхуа весело рассмеялся. — Он умеет петь, хочешь послушать?

— Петь? — Ши Вэньцзюэ заинтересованно посмотрел на жёлтого попугайчика. — Пусть споёт, послушаем.

Ли Ляньхуа погладил его по голове, и вскоре попугай раскрыл клюв.

— Ох, мать моя женщина! Что за крики злых духов? С виду такой миленький, почему же поёт так жутко? Будто демоница… — Заслышав столь душераздирающее безъязыкое пение от такого хрупкого и изящного существа, Ши Вэньцзюэ подскочил и схватился за сердце, пытаясь справиться с ужасом. — Что за жуткая тварь?

Ли Ляньхуа нежно прикоснулся к клюву попугая.

— Ему просто отрезали часть языка, я дал ему имя Нюйгуй. — А затем пробормотал себе под нос: — Фан Добину наверняка понравится его пение…

— Не смей! Не вздумай ему показывать! — ужаснулся Ши Вэньцзюэ. — Если отдашь эту тварь ему, ручаюсь, он будет ходить с ней повсюду и пугать людей, напугает клан Фан — перейдёт к Удану, напугает Эмэй — перейдёт к Шаолиню, не вздумай обрушивать такие бедствия на цзянху!

— Тогда подарю тебе…

— Чего? Нет! Не хочу, чтоб мне ночью снились кошмары!

— Но он такой миленький и кормить легко — одной лепешки за медяк ему хватит на десять дней, не разоришься, — серьёзно предложил Ли Ляньхуа.

— Ли Ляньхуа! Твою ж мать, ты уже рехнулся? Я! Не! Хочу!..

Глава 8. Могила первого ранга

Ветер и мелкий снег, высокие сосны.

Здесь находится усыпальница императора Сичэна из предыдущей династии. Для “вершины сокровища”* холм расчистили в окружности пятидесяти ли* и засадили стройными соснами, а под землёй построили необъятных размеров дворец. Усыпальница называлась Си-лин*, но местные жители звали её могилой первого ранга. Сичэн был посредственным императором: за время своего правления не достиг никаких успехов, но и больших ошибок не совершил — и спустя сотни лет после его кончины Си-лин погрузился в тихое безвестие, даже учёные и образованные люди редко вспоминали о здешнем заунывном ветре, навевающем мысли о древности. Нынешний император приказал сотне воинов нести почётный караул у гробницы Сичэна, но помыслы его явно были неискренни, а оставленные воины славились тем, что пьянствовали и устраивали беспорядки.

Вершина сокровища — высокий холм над могилой владельца усыпальницы

50 ли = 25 км

Си-лин — т. е. могильный холм Си, “Си” здесь то же, что и в имени императора

В конце концов, ужасно скучно присматривать за мертвецом, который совершенно точно не выползет из могилы.