Из любви к искусству

— А вот, не желаете ли, ниссэ? — заметив ее, живо поинтересовался ждущий у обочины извозчик и молодцевато щелкнул вожжами.

— Желаю, — разочаровано вздохнула Нэрданель, переложила сумочку из руки в руку и поднялась на подножку.

Она уже собралась попросить вернуть себя к «Книгочею», но отсюда, с небольшой, но все же высоты, увидела вдруг искомую спину. И совсем не там, где смотрела раньше.

Всадник на гнедом коне без спешки двигался по тракту, держась подальше от ползущих навстречу подвод с лесом. И куртка, и сумка, и торчащая из нее трубка была при нем. Нэрданель ахнула, с подножки шагнула на площадку к извозчику и грубо указала пальцем.

— Вот, видите всадника! За ним. Но не привлекая внимания.

И спряталась в коляску.

Извозчика такое пожелание не удивило. Он хмыкнул себе под нос, свистнул лошади и замурлыкал песенку: что-то там про милого друга.

Нэрданель не обратила внимания, она встала коленями на переднюю скамью и принялась следить за покачивающейся спиной. Невзрачная куртка и ее капюшон соответствовали и сезону, и погоде, и даже месту, поэтому ничьих больше взглядов не привлекали. Они же не давали никакой возможности оценить фигуру и комплекцию всадника, и Нэрданель оставалось только наблюдать и гадать.

— Там дальше пустовато будет — среди повозок не затеряемся. Не получится незаметно-то, — обернулся к ней извозчик спустя какое-то время, когда они уже изрядно отъехали от Кольца, и домики вдоль тракта стали редеть. Народу тоже сильно поубавилось.

— А что там дальше? — высунувшись, спросила Нэрданель.

— Да примерно то же самое, — извозчик махнул рукой на обочину. — Дома, сады. Еще дальше лес, ну его-то вы видите.

Нэрданель видела впереди лес: тракт шел как раз сквозь него и уходил на юг в сторону, где на отдалении от столицы появлялись небольшие поселки, селения и одинокие хутора. Вряд ли всадник собирался уехать так далеко.

— Постойте, — решившись, попросила Нэрданель, выбралась из коляски и залезла на скамейку к извозчику.

Всадник, кто бы он ни был, не оборачивался, видно, уверенный в своей маскировке. Конь продолжал нести его по тракту, пока не свернул где-то между домами и не скрылся из виду.

— А там что?

Извозчик пожал плечами.

— Чего не знаю, того не знаю. Какая-то дорожка.

Нэрданель протянула ему пять тьелпинов и слезла с коляски.

— Может, я подожду вас, ниссэ? На случай, если ваш друг там… Ну мало ли?

— Нет, спасибо, я справлюсь, — отказалась Нэрданель и пошла в сторону прохода между домами.

— Пятнадцать минут, ниссэ! Если что — зовите! — крикнул ей вслед извозчик, когда она уже приблизилась к повороту.

— Спасибо!

За углом никого не было. Грунтовая дорожка со следами колес, конских подков и мужских ботинок шла между двумя зелеными изгородями, за ними виднелись крыши непритязательных домов. Нэрданель не очень-то разбиралась в следах, вернее сказать, не разбиралась вовсе, но выбрала на земле те, которые показались ей свежее других, и пошла по ним.

Неизвестно, угадала она или нет, потому что когда ускорила шаг и добралась до конца, как ей думалось, дорожки, то увидела не тупик, а еще один поворот, а за ним, уже в отдалении фигуру всадника. Дорожка здесь совсем сузилась, по ней не проехала бы подвода, но для всадника или пешехода места было вдоволь. Подпираемая с боков канавами и растрепанным ракитником, она тянулась в сторону леса, на краю которого за невысокой каменной изгородью виднелся тоже невысокий, тоже каменный дом. Нэрданель остановилась на повороте, прильнув к зеленой изгороди, и дождалась, когда всадник спешится, заведет коня в маленькую пристройку и войдет в дом. Что-то в его облике, в подслеповатых зашторенных окнах, в подступающих лесных деревьях показалось странно знакомым. Но, не став ломать голову, Нэрданель снова переложила из руки в руку сумочку и, придерживая подол, решительно зашагала вперед.

По пути она заготовила первую фразу. Вернее, ее начало: «Здравствуйте, я ниссэ Нэрданель, простите мое любопытство». Дальше забуксовала, задумавшись о том, узнает ли ее сходу хозяин дома: в письме насчет вечера в Собрании не шла речь о приметах внешности, и вообще у нее за время переписки сложилось впечатление, что мастер Ф. знаком с Махтано и ее саму тоже как минимум видел. Если так, то представляться не обязательно, и… И да, а вдруг она все же его знает?

Такая простая мысль, конечно, приходила ей в голову. Сначала она думала, что это может быть кто-то из преподавателей, которых она видела в Университете. Потом в круг подозреваемых были включены молодые мастера, недавние выпускники, и она даже попыталась спрашивать у отца.

— Талантливая молодежь… Есть конечно, есть… Вот как раз хотел поделиться: молодой Артамо, подает больши-и-ие надежды, сейчас я покажу тебе его семестровую работу об использовании кадмия в ювелирных припоях…

В общем, затея провалилась, хотя сама мысль осталась.

«Вот смеху-то будет, если правда…», — думала Нэрданель, подходя к маленькому крыльцу с пустыми цветочными ящиками на перилах.

Прислушавшись, она уловила за дверью движение: кто-то ходил там и, судя по звуку, перекладывал вещи. Подняв руку, Нэрданель громко постучала три раза. За дверью стало тихо. Выждав несколько секунд, она постучала еще — чтобы у хозяина не возникло мысли, будто он сможет прикинуться оглохшим. За дверью снова зашелестело, едва слышно скрипнул пол. Нэрданель скорее почувствовала: кто-то остановился прямо за дверью. Она уже собралась постучать в третий раз, но тут дверь медленно отворилась.

— Зд… Ээээ, — содержательно протянула Нэрданель, когда заготовленное приветствие застряло у нее на губах.

— Здравствуйте… — настороженное выражение лица Куруфинвэ как по щелчку сменилось растерянным.

— Да… — невпопад кивнула Нэрданель и, нагнувшись, заглянула в дом из-под руки принца. Его присутствие сейчас было определенно нежелательно, хотя и объяснимо: наверняка, заглянул навестить очередного, как она и предполагала, знакомого преподавателя.

— А мне нужен хозяин. Я к нему, — и для веса добавила: — В гости.

— А он знает об этом? — спросил Куруфинвэ и неловко переступил на месте.

Нэрданель смерила его недовольным взглядом: в неновом сером свитере с высоким горлом, заправленных в забрызганные сапоги рабочих штанах и с растрепанными волосами он смотрелся непривычно и странно. Она опять вспомнила ту неприятную сцену, когда бросилась открывать прямо в балахоне и потом захлопнула дверь. Чтобы сцена не повторилась в обратную сторону, она проигнорировала вопрос и решительно протиснулась внутрь.

— Нам с ним нужно поговорить.

За дверью оказалась большая темная комната, визуально поделенная вертикальными балками и невысокой деревянной перегородкой. За ней была кухня с длинным столом вдоль стены, старой плитой и такой же старой мойкой. Над мойкой висел крашеный металлический бак. Другой стол, обеденный, но захламленный непродовольственного вида свертками, коробками, пакетами и банками, стоял перед загородкой и одним концом как раз в нее упирался. В другой половине комнаты темнел камин, перед ним беспорядочно выстроились большие коробки и ящики, закиданные тряпьем, газетами и мятой бумагой. Перед выходящим на лес окном стоял третий стол — явно рабочий. На нем щетинились кисточками, палочками, напильничками и прочим инструментом разнокалиберные кружки и стаканы; белела тарелка с крошками; лежала стопка бумаг, несколько книг. По центру что-то бугрилось под расстеленной темной тканью.

Нэрданель покрутилась на месте, отмахнулась от мужской рубашки — они парой свисали с веревок, натянутых поперек комнаты; увернулась от сомнительного вида сетки с камнями, та держалась на крюке прямо рядом с рубашкой. В доме было пыльно и тихо. Куруфинвэ беззвучно прикрыл дверь и, убрав руки за спину, наблюдал, не говоря ни слова.

— Так что? — спросила Нэрданель и сделала вид, что заглядывает под обеденный стол.

— Что?

— Где? — теряя терпение от дурацких вопросов, она еще раз обвела взглядом комнату.

Спрятаться здесь, конечно, было где. В дальней стене была приоткрыта дверь, в щели выглядывал край табуретки и край постели. На второй этаж вела деревянная лестница с перилами, по ним беспорядочно сползла вниз мужская одежда — черное пальто, сюртук, свитер, охотничья куртка, уже знакомая брезентовая куртка… Впору было топать наверх и колотить в дверь, убеждая мастера показаться.

Но второй раз зацепившись взглядом за окно, она, как только что в магазине, почувствовала: что-то особенное привлекло ее внимание. Посмотрела снова, шагнула ближе и с удивлением замерла. Подняв руку, прижала к стене темную занавеску, подвинула на подоконнике пузатый кувшин — в нем теперь торчала ложка — и узнала за окном полянку на границе с лесом.

— Хотите сказать… — начала она и замолчала, увидев на табуретке рядом со столом брошенную сумку. Сумка вблизи тоже оказалась знакомая: не так уж давно она неосмотрительно двигала ее в дворцовой библиотеке. Тубус в разноцветной бумаге вызывающе торчал из бокового отделения.

— Я ничего не хочу говорить, — произнес наконец Куруфинвэ. Оторвался от дверного косяка, подошел и забрал у нее из рук злосчастную посылку.

Нэрданель недоуменно проводила ее взглядом.

— У вас что, другой бумаги не нашлось? — помолчав еще, спросил он. — Здесь только банта не хватает.

— Не нашлось, — честно ответила Нэрданель. — Вся закончилась. Вы разыгрываете меня, да?

Под ее взглядом потерянное лицо Куруфинвэ приняло какое-то затравленное, чуть ли не испуганное выражение и, еще хуже, на щеках стали наливаться алые пятна румянца. Принц сжимал тубус обеими руками, словно защищаясь им, и тот, в конце концов, жалобно хрустнул и сплющился под оберткой. Нэрданель невольно опустила взгляд и посмотрела на его руки — в кои-то веки без перчаток. На правой, не давая рассмотреть ничего особенного, в несколько оборотов белела повязка. Но на левой пластырем были заклеены подушечки двух пальцев, в складки кожи въелась изумрудная зелень, а на тыльной стороне виднелась обильная россыпь — то ли следы странных уколов, то ли ожог брызнувшей окалиной…

Нэрданель попятилась. Интересно, пятнадцать минут, которые отвел себе извозчик, уже закончились? Конечно, закончились.

— Если это шутка, то дурацкая, — проговорила она.

— Совершенно дурацкая, — согласился Куруфинвэ и бросил взгляд в сторону стола.

Нэрданель обернулась и, порыскав, увидела придавленный куском малахита лист — верхний в пачке. «Дорогой друг, привет вам! Пишу впопыхах, торопясь выразить благодарность за присланную книгу!..» И так далее. Свой почерк, а вместе с ним и само письмо Нэрданель узнала сразу. Все это было чересчур.

— Что ж… Всего доброго. Не провожайте, — она решила завершить на этом осмотр, прижала к груди сумочку и, больше не поднимая глаз, направилась к двери.

— Ниссэ Нэрданель.

— Я найду дорогу. И учтите, меня ждет извозчик.