Из любви к искусству

Это было очевидно с первого же взгляда на выставку в Музеоне.

«2. Использует, в том числе дорогие и редкие материалы из разных концов Валинора. Использует очень много необычно крупных камней».

Нэрданель сразу обратила внимание и на этот факт. Он, вместе с тем, что мастер брал за работу чисто символические суммы, вызывал еще большие вопросы. Ей представлялся погруженный в работу преданный слуга своего дела — в крошечном домике где-то на окраинах Южного склона, в поношенном платье, с впавшими от недоедания щеками, но горящими глазами и неизменной тягой к искусству… Тьфу еще раз.

«3. Работает очень быстро».

Даже если предположить, что работы на выставке собирались годами, можно было вспомнить рассказы благородных леди во время обеда во дворце. Ее Величество Ингвис говорила, что на крупное ожерелье с ограненными камнями мастеру потребовалось две недели и, судя по всему, он одновременно делал гарнитур для леди Мовиэль, супруги мастера Лаурдо. Вряд ли глава шумного семейства, вроде многодетного брата их Ториэль мог бы так быстро работать над разными заказами…

«4. Хорошо рисует, разбирается в композиции, светотени, анатомии и т.д.»

Как правило, он возвращал Нэрданель ее эскизы вместе с замечаниями или присылал собственные рисунки. Наметанному глазу нетрудно было увидеть, что формы то и дело оказывались переданы в одну линию, а быстрые наброски сделаны без малейших следов исправлений.

«5. Знает многих преподавателей Ун-та и других мастеров, их взгляды и методы. Но рассказывает о них не так, как будто знаком особенно близко».

Здесь можно было поставить вопрос, но почему-то Нэрданель казалось, что она права. Мастер Ф. много рассказывал, ссылаясь, в том числе на преподавателей, но ни разу Нэрданель не уловила ни малейшего намека на дружеский шутливый тон или фамильярность. Впрочем, в критических оценках он был весьма категоричен.

«Упаси Вас Создатель тратить время на болтовню д.м. Лиондиля, лучше погуляйте в окрестностях Туны, от этого будет больше пользы», — написал он в ответ на сообщение об анонсе лекции, который Нэрданель увидела в «Колоколе».

«6. Живет в Тирионе».

Это тоже было несложно: письма доходили быстро и регулярно, а леди из Валимара по их же словам ждали свои заказы несколько дольше.

«7. Появился недавно — вероятно, молод».

А это было немного шаткой догадкой, мастер с таким же успехом мог долго не решаться выйти в свет или изменить профессию, но в качестве гипотезы такая мысль все же напрашивалась.

Поломав голову, она не придумала, что еще можно занести в список. Для уверенности в домыслах следовало получить больше сведений.

На следующий день лекции не было, но Нэрданель все равно переоделась в свое мужское платье, выскользнула из дома с утра пораньше и направилась в Университет. Большой читальный зал и абонемент работали только для предъявителей билетов, но в малом зале библиотеки, как она знала от отца, можно было совершенно свободно переждать время, листая разные периодические издания.

«Университетский вестник» значилось над большим шкафом, отведенным подборке одноименного журнала. Журнал выходил ежемесячно, печатал новости, анонсы, статьи и обзоры, а в конце учебного года отводил дополнительный выпуск под итоговый перечень научных работ. Нэрданель огляделась по сторонам и убедилась, что в такое раннее время никто в зале не прохлаждается, а смотритель отнесся к ее появлению совершенно равнодушно — поднял взгляд, ответил кивком на кивок и занялся своими делами. Можно было не беспокоиться. Вытащив с полок с десяток журналов, она разложила их на столе и принялась по очереди просматривать.

Несколько последних она брать не стала, рассудив, что едва ли мастер Ф. может быть моложе ее самой; более ранние решила отложить на потом. На ее счастье списки шли по факультетам, и можно было не тратить время, пролистывая дремучий лес медицинских терминов, работ по математике и геометрии, по архитектуре и ботанике. Ее интересовал в первую очередь факультет искусств, а помимо него после некоторых размышлений — химия и философия. Последние два она решила добавить на всякий случай, вдруг чье-то имя попадется дважды и даст повод подозревать себя.

Так и произошло, правда, совсем не в том смысле, в каком Нэрданель ожидала. Она листала страницы, выписывая работы, темы которых вызвали у нее хотя бы небольшие ассоциации с мастером, а также работы, в анонсе которых значились какие-то особые достижения: «награда лучшему выпускнику», «приз факультета», «самый талантливый молодой ученый…» Особых подозрений не возникало, а потом она в первый раз наткнулась на знакомое имя: «Фонетические изменения в современном языке», Куруфинвэ Финвион. Наткнулась случайно, пролистывая списки филологов на пути к философам. Работа была в журнале двенадцатилетней давности, ничего интересного для себя Нэрданель в ней не увидела и значения не придала. В следующем журнале она наткнулась сразу на трех магистрантов-искусствоведов, защищавшихся по темам прикладного искусства, и выписала их всех, а потом, долистав до химии, снова обнаружила имя принца. «Повышение твердости кристаллических тел». Что-то там про большие надежды и выдающиеся достижения. В общем-то снова ничего интересного, если бы не другое. Вытащив из стопки следующий выпуск, Нэрданель отыскала нужное место и с удовлетворением нашла: «Искусственный синтез сверхпрочных кристаллов», Куруфинвэ Финвион, научный руководитель — Махтано Урундил Аулэндил. Это название она помнила: про работу отец разливался соловьем и в конечном итоге вызвал у Нэрданель тот исторический всплеск раздражения.

— Это настоящий прорыв! Это потрясающее исследование, это просто самородок! — вещал он за столом, размахивая руками в таком сильном возбуждении, какое прежде редко демонстрировал.

— Если он не забросит это дело, то, уверяю, перевернет все наши подходы в данной области!..

Нэрданель тогда сердилась и не слушала.

— Три выпускных работы подряд, — не без уважения пробормотала она под нос. Конечно, у нее не было причин не верить оценке отца, но в подробности она никогда не вдавалась. За те три года, что Куруфинвэ отсутствовал, отец только сетовал иногда, что вот, его «самородок» забросил науку и теряет время в пустых блужданиях по стране…

Впрочем, все это было не то. Смутные кристаллические решетки имели мало отношения к искусству, не будучи подкреплены какой-нибудь завалящей работкой по, допустим, «Использованию кости в инкрустации мебели» какого-то Тинтиля Вертимо Турдилиона. Или просто и категорично: «Новая композиция в живописи» где научным руководителем, между прочим, выступал сам достопочтенный мастер Равендо. Насчет последнего Нэрданель сделала пометку и откинулась на спинку кресла.

Она ощущала легкое разочарование: почему-то ей казалось, что она быстро вычислит среди талантливых выпускников того, кто запросто может оказаться мастером Ф. Но настоящих подозреваемых нашлось не так уж много: среди недавних выпускников были одаренные юноши, но ни один не привлек к себе особого внимания на требуемом поприще. Самым интересным и одновременно бесполезным наблюдением оказалось только то, что все работы принца были подписаны неполным именем. Нэрданель прежде не задумывалась, было ли у него вообще материнское имя: оно никогда нигде не фигурировало, никто его не упоминал. Вполне вероятно, что королева умерла прежде, чем назвала сына. Ему тогда было несколько месяцев от роду, очень вероятно, что мать откладывала торжественный момент до срока, когда ей наконец-то станет лучше…

Но это все было не по делу. Нэрданель отметила себе, что нужно навести справки о тех, кто так или иначе вызвал у нее подозрения, а потом уже обратиться к другим журналам — на случай, если мастер обучался в Университете раньше или позже, чем она предположила сейчас. Решив, что немедленно попросит отца взять в абонементе экземпляры нужных работ, Нэрданель собрала свои записи, убрала на полку журналы и, стараясь не привлекать внимание, покинула библиотеку.

Дома ее ждало новое письмо, но не одно — с посылкой. Мастер Ф. прислал ей «Полную историю портрета» Тирмо Налдиона, о которой недавно рассказывал мастер Лорвэ, и о которой Нэрданель сделала пометку — обязательно заглянуть за книгой в научную лавку. В письме были некоторые собственные соображения мастера относительно текста, предваряемые извинениями насчет внешнего вида: томик и правда был весьма потрепан жизнью и какими-то реактивами, разъевшими часть обложки и уголки страниц. Нэрданель на всякий случай немедленно пролистала книгу, но ни пометок, ни закладок с записями не нашла — если они и были, их не преминули вытащить. Она снова поймала себя на том, что пытается представить живой образ своего друга — мысль определенно становилась навязчивой. Подумав немного, Нэрданель решила сразу написать ответ, чтобы честно обозначить свои мысли и заодно закинуть удочку.

«Дорогой друг, привет вам!

Пишу впопыхах, торопясь выразить благодарность за присланную книгу! Представляете, не далее как позавчера мастер Лорвэ рекомендовал нам обратиться к этому труду, а я даже не вспомнила об этом в письме. Видно, Вы точно угадываете ход мыслей мастера! Сегодня же возьмусь за изучение и постараюсь выслать Вам книгу как можно раньше, или же, если на то будет Ваше желание, передам из рук в руки.

Мои опыты с красками идут своим чередом. Не могу похвастаться большими успехами. Вчера счистила с холста набросок, а потом и вовсе весь вечер отвлекала себя лепкой из глины. Не могу сказать, что мне очень нравится результат, но сам процесс вызывает какое-то приятное успокоение. Возможно, когда-нибудь позже мне следует уделить больше внимания этому занятию…»

Это, конечно, было наглостью. Мастер Ф. никогда не намекал на то, чтобы встретиться лично, и Нэрданель не могла предполагать, будто бы он решит ради нее сделать исключение и раскрыть свое инкогнито. Но она долго думала над этой фразой и решила, что та звучит достаточно вежливо и ни к чему не обязывает: захочет — ответит, нет — оставит без внимания. Она же пока попробует добыть какие-нибудь сведения и размять мозги шуточным расследованием: по-настоящему разоблачать своего друга она, разумеется, не собиралась.

Тем удивительнее был полученный в свой черед ответ.

«…нет никакой спешки: книгу Вы можете оставить себе. Я достаточно ее изучил, а, если вдруг потребуется, смогу раздобыть снова. Не беспокойтесь.

(…)

* На следующей неделе в Собрании будет Осенний вечер. Предполагаю, что буду на нем присутствовать, и, если Вы тоже там будете, это даст нам возможность обсудить некоторые места из Налдиона лично».

Всего доброго!

Ф.»

Нэрданель трижды перечитала этот фрагмент. Села на постель. Затем встала, сделала по комнате круг и снова села.

Лично!

Это было очевидное приглашение встретиться, и вместе с тем уникальный шанс. Нэрданель снова вскочила, вытащила из запертого ящика свой блокнот, выдрала страницы с выписками из «Университетского вестника» и разодрала их в клочья. Теперь это было без надобности: на следующей неделе она и так узнает, с кем общалась все это время.