Заговор Арбеллы Стюарт

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Моя милая кузина, Арбелла. Наконец-то мы двое встретились.»

Из своего положения в глубоком реверансе Арбелла не ответила, но ей было приятно услышать нотку удивления в шотландских гласных Джеймса. Ей предоставили впечатляющую свиту из прекрасно одетых леди и джентльменов, демонстрирующих кровные связи со всеми благородными семьями в стране, а сама она была одета самым экстравагантным образом, какой допускали законы о роскоши для ее ранга. На ее шуршащем пурпурном шелковом платье были вышиты три сабли, изображенные на гербе ее бабушки; два крошечных оленя, представляющие дом Кавендиш, девичью фамилию ее матери, гарцевали по краю каждого атласного рукава на белой подкладке, в то время как золотистая юбка, спускающаяся спереди, была усеяна узором в три кольца.

Хотя никто не мог этого видеть, на подкладке ее лифа была также маленькая вышитая русалка, символ дам Мелузины, спрятанная. Это было притворство, начатое Леттис Ноуллис, но новое поколение дам восприняло его с энтузиазмом. На всех их предметах одежды где-то была вышита русалка, часто выполненная в изящных узорах или спрятанная на подкладке рукава или внутренней панели.

В довершение своего царственного наряда Арбелла надела свой великолепный жемчуг. Ее пышные рыжие волосы были собраны на затылке и покрыты мерцающей золотой сеткой, усыпанной аметистами и жемчугом. Джеймс должен быть идиотом, чтобы пропустить мое сообщение, подумала она, ожидая, когда он оторвет ее от мольбы.

«Дорогая Арбелла,» воскликнул он, — этот мой самый красивый дворец здесь, в Гринвиче, является идеальным фоном для столь важной встречи особ королевской крови».

Неискренность сквозила в каждом его слове, и Арбелла, теперь стоявшая, была удивлена, обнаружив, что она такого же роста, как Джеймс. «Гринвич, как вы говорите, великолепный дворец; однако нельзя сбрасывать со счетов чудеса Ричмонда и Хэмптон-Корта. Вы их уже видели? Оутлендс тоже — чудо».

Улыбаясь со всей нежностью, на которую она была способна, несмотря на трясущиеся руки, Арбелла увидела, как Джеймс вздрогнул, как будто она ударила его.

«Это места, которые нам еще предстоит открыть», - ответил Джеймс с широкой улыбкой, но холодными глазами. «Возможно, однажды вы будете иметь честь показать мне оставшуюся часть моего королевства. В настоящее время я наслаждаюсь спортом в Theobalds. Также меня больше всего впечатлили охотничьи угодья сэра Роберта Честера в Ройстоне. Похоже, оба этих дома в моем графстве Хартфордшир скоро станут новыми королевскими фаворитами».

Позади короля Арбелла заметила Роберта Сесила, неловко переминающегося с ноги на ногу. Его лицо было бесстрастным, но руки сжаты в крепкие кулаки. Был ли это Роберт тем, кто пустил слух, который так недавно достиг ее ушей? Эдмунд Шекспир написал, что в пивных Саутуорка сообщалось, что Арбелла была заключена в Лондонский Тауэр в ожидании казни за государственную измену.

«Есть что-нибудь от Эмилии?» — спросила она, прочитав короткую записку Эдмунда.

«Она подтверждает слух, переданный Эдмундом», - сказала ей Энн Брэдшоу.

Эта информация выбила Арбеллу из колеи — был ли слух намеком на то, что должно было получиться в результате этой встречи с Джеймсом?

Заняв указанное им место, она одарила его своей самой безобидной и скромной улыбкой. Рядом с ее кузиной бездельничали двое молодых людей.

«Арбелла, ты знакома с моими друзьями?» — спросил Джеймс. Он указал на младшего. «Это Филип Герберт, граф Монтгомери, любимый товарищ по охоте».

Филипп зачесал волосы набок — привычка, которая, казалось, приводила в восторг короля, который одарил его лукавой улыбкой. Молодой граф посмотрел на Арбеллу из-под ресниц с надменным выражением лица.

«А это Джон Рэмси, граф Холдернесс», - продолжил Джеймс, указывая на другого молодого человека. «Раньше он был пажом при моем дворе, но он стал таким близким другом, что я продвинул его по служебной лестнице, и он мой верный компаньон».

Ярость исходила от Джона Рэмси, который, по оценкам Арбеллы, был на несколько лет старше Филипа.

«Какая мы счастливая компания», - восхищался Джеймс, которого, казалось, забавляло соперничество между двумя молодыми людьми.

Арбелла хранила молчание, наблюдая за своим кузеном, который ходил по комнате, прежде чем сесть рядом с ней. До ее ушей дошло множество страшных историй, предупреждающих о устрашающей внешности Джеймса. Один утверждал, что он не мог нормально говорить из-за слишком большого языка; другой утверждал, что он не ходил, а шатался на искалеченных ногах, в то время как его глаза чудовищно вылезали из головы. Мужчина, сидевший рядом с ней, был средних лет, среднего роста, с короткими темными волосами, тронутыми серебром. Его борода была редкой и подстриженной квадратно, но больше всего ее заинтересовали его глаза разного цвета: один был темно-зеленым, другой необычно серым, что напомнило ей о грозовых тучах.

Если бы один глаз соответствовал другому, они были бы его самой интересной чертой, подумала она, наблюдая, как Джеймс устраивается поудобнее. Как бы то ни было, он не был ничем примечательным, ни красавцем, ни отвратительным упырем. Однако именно помпезность и высокомерие, которые он излучал, окутывали его неприятной атмосферой, о которой ее предупреждали.

«Как ваше здоровье?» — спросил он таким тоном, каким он мог бы обращаться к капризному ребенку.

«Очень хорошо, благодарю вас, ваше величество», - ответила Арбелла. «А вы сами — вы устали от путешествия?»

«Нет, мы охотились и мчались по моей новой земле, заводя друзей и встречая попутчиков по пути».

Рэмси рассмеялся, и Джеймс подмигнул ему, наслаждаясь личной шуткой. Не обращая внимания на хихиканье школьников, Арбелла продолжила: «Было очень жаль, что ваше прибытие в Лондонский сити было затронуто чумой».

«Сущий пустяк. Мы отправились в Уайтхолл в закрытой карете, затем по реке к Лондонскому Тауэру. Я смог осмотреть сокровищницу, и она очень впечатляет. Мое поступление в Миддлсекс было приятным. Там было 60 или более человек в ливрейных плащах, а лорд-мэра и олдерменов сопровождали 500 видных горожан, все верхом, в бархатных плащах и золотых цепях. Толпы простых людей были настолько плотными, что невозможно было сосчитать, сколько их собралось. Очевидно, что мой народ испытывает облегчение от того, что я прибыл, чтобы принять корону и снова принести великую славу и почести этому королевству».

«Как приятно для тебя, кузен», - сказала Арбелла сдержанным голосом.

«Восхитительно, — сказал Джеймс, глядя ей в глаза, — как и наша поездка в Хинчингбрук-Хаус недалеко от Хантингдона в Кембриджшире».

Арбелла почувствовала, что оцепенела от шока, но заставила себя улыбнуться замерзшими губами. Эта информация до нее не дошла.

«Кембридж — не тот город, который я знаю», - ответила она, опустив взгляд.

«Это замечательный округ, и я встречался с магистрами Кембриджского университета», - продолжил Джеймс. «Они были очень довольны моим интересом».

«Это честь для них, ваше величество».

«Да, они, казалось, почувствовали облегчение от того, что у них снова есть человек, который руководит их уставами и следит за их учебной программой. Дом Хинчингбрук был одним из моих любимых. Он принадлежит интересному человеку. Вы знаете об этом?»

Арбелла дрожащими руками поднесла кубок к губам. «Как я уже сказал, кузен, Кембридж — не тот город, который я знаю, и я никогда не бывал в этом доме».

Она встретила любопытный взгляд Джеймса с беззаботным выражением лица.

«Вы должны; я верю, что вы нашли бы это наиболее полезным», - сказал Джеймс. «Человек, которому принадлежит этот дом, по происхождению валлиец и состоит в родстве через брак с бывшим членом Тайной печати Томасом Кромвелем. Этого человека тоже зовут Кромвель. Оливер — хорошее сильное имя. Он управляет семейством великих людей. Мне было приятно видеть молодых людей из благородных семей, которые нашли свой путь в его чертоги. Этот человек — убежденный протестант, солдат по выправке, и он научит этих мальчиков быть верными подданными».

«Это то, за что мы все должны благодарить Бога», - ответила Арбелла, ее дыхание стало прерывистым, поскольку паника угрожала захлестнуть ее.

«Возможно, однажды, моя милая Арбел, если мы сможем это устроить, ты тоже насладишься прелестями воспитания сыновей».

Арбелла подняла глаза. Энн Брэдшоу сидела прямо напротив нее, и их взгляды встретились в шоке. Джеймс тем временем вызвал Сесила и что-то шептал ему на ухо. Мгновение спустя Сесил отдал распоряжения толпе людей, окружавших двух кузин, увести их. Арбелла воспользовалась этим перерывом в разговоре, чтобы прийти в себя, и вскоре остались только Арбелла, Джеймс, Роберт Сесил, Энн Брэдшоу, Бриджит Шерланд, Филип Герберт и Джон Рэмси. Когда дверь за расширенной свитой закрылась, Джеймс откинулся на спинку стула и сделал большой глоток вина.

«Как ты выносишь всю эту помпу?» спросил он, его шотландский акцент стал более заметным, а на лице появилась первая настоящая улыбка, которую он ей подарил.

«Ты учишься принимать это», - ответила Арбелла, обнаружив, что эта внезапная смена тона сбила ее с толку так же, как Джеймса — ее драматическое появление.

«Да», - вздохнул он. «Для тебя, должно быть, это еще сложнее. По крайней мере, нам, мужчинам, не нужно носить такие доспехи, в которых вы, женщины, носитесь весь день. Принеси еще вина, Филип,» крикнул он,» а ты, Джон,» сказал он, указывая на Рэмси,» перестань дуться и присоединяйся к нам.

Сесил также был принят в группу, как и Бриджит и Энн.

«Твоя бабушка сегодня хорошо с тобой обошлась, Арбел», - сказал Джеймс, взяв кубок красного вина, переданный ему Филипом, и многозначительно провел пальцем по тыльной стороне руки мужчины. «Я не ожидал, что окажусь перед альтернативным судом».

Арбелла покраснела, но смех застрял у нее в горле. «Ну, кузен, я бы не хотел, чтобы ты думал, что никто не наступал тебе на пятки».

Джеймс оценивающе посмотрел на нее, делая большой глоток вина. «Вы не такой, как я ожидал, судя по отчетам, присланным мне за эти годы», - признался он. «Я думал, ты упадешь в обморок и будешь дергаться…»

«Или, может быть, говорение на языках?»

«Возможно».

Арбелла ждала. У нее не было желания вести разговор — обязанностью короля было определять повестку дня, ее роль заключалась в том, чтобы слушать и отвечать. Несмотря на дружескую атмосферу, которую создавал Джеймс, она не доверяла ему. Угроза Тауэра снова возникла в ее сознании.

«Причина, по которой я освободил комнату, заключалась в том, чтобы мы могли обсудить твой брак», - сказал он.

Арбелла собралась с духом. «Мой последний брак или новый?»

«Твой первый брак», - сказал Джеймс. Его тон был легким, но глаза были серьезными.

«Из того, что я прочитал в отчетах, которые хранила личная печать моего лорда», - начал король, и Арбелла бросила на Сесила взгляд, полный раскаленного добела презрения. Роберт улыбнулся в ответ, не тронутый ее гневом. «Вы и Уильям Фицалан сбежали в феврале 1594 года, тайно обвенчавшись в его часовне в фамильном особняке Херефордов Орлетон-холле».