Скандинав

— Может губы, может не губы, там поди разберешь, как дела пойдут и чего мои товарищи приобрести захотят, чем я еще полезен окажусь, — отвечаю уклончиво. — Ты чего собственно интересуешься, голова?

Слышу, как Доброжир громко так сглатывает — ком у головы поперек горла встал от волнения. Ну не может он вразумить, о чем я таком толкую и по пополочкам эту информацию разложить не в состоянии. Я в глазах Доброжира загадками какими-то говорю и ни в какую здравую логику не вписываюсь. То про торг непонятный грибами рассказываю, коих в округе днем с огнем уже не сыскать. То на болоте якобы лихо обустроился и как следует разжился, что априори по разумению головы невозможно. Теперь вот ещё про долблёнку небылицы сочиняю, якобы вывозить с выделенной земельки что-то собрался. И это с болотца то? Доброжир ведь собственными глазами идел, что оттуда разве что болотную вонючую жижу вывести можно…

Вот Доброжир и сомневается, только за голову не хватается. Сам же от интереса лопается — то с какой готовностью я меняю дорогущий меч на полезные, но несравнимые по стоимости вещи, как я лихо грибами разбрасываюсь при дефиците оных, ставят голову в тупик. И этот самый интерес, что у него внутри бурлит, только разжигают из искорки в настоящее пламя. Заставляют все больше Доброжира укрепиться во мнении, что я не мучу воду, а правду говорю.

ОДНАКО!

Эти же размышления обо мне и о моих делах шажок за шажочком наталкивают Доброжира на мысль, что я должно быть какой идиот. Кто еще, если не знаю ценности вещам? А раз идиот, то меня очень просто обмануть, вокруг пальца обвести, чем Доброжир, судя по всему, не прочь заняться в ближайшем будущем.

Хех… ну-ну.

Староста то на все смотрит со своей колокольни, с пылью в глазах от разыгранного мной спектакля по придуманной легенде, где есть некие «партнеры» коим я везу на торг товар, где у меня грибов хоть жопой ешь и далее, далее, далее… Вот и включает этот спектакль у Доброжира режим «бизнесмена-хапуги из 9 века», который на все готовенькое хочет присесть. Доброжир не до конца понимает, что это я его сейчас вокруг пальца верчу и наоборот не получится при любом раскладе. Голове то невдомек, что я на Русь прямиком из 21 века попал, где схем дожима лидов больше, чем травинок в лесу у дреговичей.

Вижу, голова уже размышляет, как бы на мне ещё навариться? Явно ж можно мошну потуже набить, если меч так за дёшево отдаю… Я мысленно потираю руками, когда Доброжир говорит после внушительной паузы, тщательно подбирая слова. Наконец, на мой вопрос ранее заданный, отвечает.

— Ну как чего, такое спросишь… какое такое мне до всего дело. Мне, Дрочень, дело самое прямое, — улыбается заговорщицки. — Ты пока на болоте ночевал, я все о том, что между нами приключилось думал и переживал, как быть.

— Что надумал, если не секрет? Поделишься, голова?

— Да вот никак вразумить не могу, чего мы с тобой скубемся, как бабы две, словно из-за горшка разбитого? Давай-ка забудем наши прежние обидки? Дочь моя сама виновата, дуреха мелкая, любопытная. Тебя в неловкое положение поставила, меня тоже — недоразумение сплошное вышло, а все повелись, шум попусту подняли…

Я слушаю. Пытаюсь понять, куда он клонит со своими витиеватыми формулировками. Но Доброжир по местным меркам переговорщик опытный, вставляет внушительные паузы, отслеживает мою реакцию и хочет из меня выудить пару слов.

— Отрадно, что ты это понимаешь, я сам все это время переживал, — отвечаю, подыгрывая ему. — Я никому зла не желал из дреговичей и желать впредь не буду, тебе лично и твоей дочери тем более.

— Вот, именно, Дрочень, что дреговичам ты зла не желал. Потому что сам ты у нас кто теперь будешь? — с придыханием спрашивает Доброжир, которому явно пришелся по душе мой ответ.

Видит, что во время этой паузы я «туплю», не отвечаю, и он охотно подсказывает:

— Дреговичей ты теперь будешь! С наших земель! И на полных правах у нас на поселение проживаешь, — еще шире улыбается. — Свой ты, Дрочень! Хоть и в болоте живешь, но свой! Дрегович ты теперь, наш! Это я тебе на правах головы говорю. Понял?

— Отрадно слышать, — заверяю с серьезной миной. Действительно отрадно наблюдать за тем, как этот товарищ, который еще вчера без малейшего зазрения совести отправлял меня в болото (причем как он полагал на верную смерть), теперь называет меня «своим», «соплемеником» и дреговичем. Это как в 21 веке некоторым иностранным гражданам паспорт российский выдают за «определенные» заслуги перед новым отечеством. Мне правда паспорт никто не даст, но дреговичем вон уже называют. Ну-ну.

— Все эти непонимания между нами…

— Непонимания давай забывать, как ты и предложил, — перебиваю Доброжира. — Я обиды на тебя не держу. Договорились ведь уже. Забыли, что было, то было. Главное не повторять впредь.

— Забыли, договорились, как есть — голова гулко выдыхает, как будто это действительно для него важно и он за правду всю ночь об этом переживал. Смотрит на меня секунд пять, прежде чем сказать. — Дрочень, ну а раз ты теперь свой, то должен знать, что селян я обеими руками поддерживаю и с начинаниями всеми помогаю, любо мне. Тем более поддерживаю тех, кто на благо селения в трудную минуту работает, это вдвое любо…

— Понятно, — отвечаю. Мне признаться этот разговор малость начал надоедать. Сую ему меч, чтобы торг наконец закрыть. — Меня радует, что мы с тобой все спорные моменты прояснили. Давай торг уже до конца доведем, как положено, а потом и поговорим об остальном. Держи меч, он теперь твой и приказывай мне долбленку собирать, я свое от тебя заберу.

Доброжир аккуратно берет меч из моих рук. Вижу, что берет неумело, не так, как тот же князь, что выдает в голове необученного к военному делу человека. Голова долго смотрит на клинок, о чем-то размышляет. У меня уже мелькает мысль, что сейчас начнет цепляться — цену сбивать и недостатки у моего клинка выискивать. По типу — вон зазубрина, заточка никогда не годится… «Свой» это конечно хорошо, рукопожатие, которым скрепили сделку — еще лучше, но что-то мне подсказывает, что отступить от собственного слова голове будет ничего не стоить. И он наверняка сделает это, причем с той же легкостью, с которой на весь торг соглашался. Еще и сошлется, что я к списку добавлял что-то уже после торга, ища себе оправдание. Знаю я его.

Однако Доброжир находит новую лазейку для опции «удивление». Меч он обратно мне протягивает через несколько минут. Настырно так, настойчиво.

— Ты, наверное, меч себе оставь? — ножиданно предлагает Доброжир ласковым голосом. — Ты его в бою заслужил, как никак границы дреговичей оберегал, да и в лесу зверя будет чем гонять… — делает паузу и выжидательно смотрит на меня, что делать буду.

Я, впрочем, меч забирать не спешу.

— Мы же вроде как договорились о торге, нет? — спрашиваю настороженно.

Снова Доброжир улыбается.

— Договорились и долбленку я тебе дам и другое, что ты назвал — получишь тоже. Ты на этот счет не переживай, я не отказываюсь от взятого обязательства ни в коем случае. У нас в селении сейчас хоть и сложности имеются, но если своим не помогать, то кому тогда? Вот и помогаем, — заверяет голова. — А это, — он кивает на меч в своих руках. — Моя, как старосты, тебе помощь, дрегович ты или кто? Бери, бери.

Секунду колеблюсь, потом меч забираю — если дело обстоит именно так, как голова описывает, то я не дурак, чтобы отказываться от халявы.

— Глядишь, так потом добрым словом вспоминать будешь, — подмечает Доброжир как бы между прочим. — Как селение о тебе позаботилось, так ты о селении заботу проявишь, как время настанет?

— Не вопрос, — киваю, соглашаюсь с его словами.

— Нравится быть дреговичем, Дрочень?

— Нравится.

Хитро, однако, Доброжир проворачивает — зачёт по зачесологии, давайте зачетку студент. Заботу проявить, блин, «как время настанет», предлагает — тебя, дорогой голова, не смущает, что я двадцать килограмм грибов приволок, с которых ты все поселение разом сможешь накормить и не раз? Или такая помощь не в ходу и не ценится? Я по-твоему уже сейчас заботу о дреговичах не проявляю? Но о чем говорит Доброжир и куда клонит, прекрасно понимаю… не просто так голова МЕЧ мне обратно отдает. Тут речь о мошне самого головы идет.

— Только ты это ж, Дрочень, ты про село родное не забывай? Может, и на торг у тебя что будет, так сразу сюда неси? Мы уж как-нибудь рассчитаемся, по-свойски, как дрегович с дреговичем?

Тут даже ответить нечего — только и нахожусь, что показываю растекшемуся в улыбке голове большой палец. Мол, так и сделаю. Мою наживку староста мигом заглотнул, да так рьяно и так глубоко, что крючок, на котором наживка держалась, теперь едва из задницы у него не выглядывает. И довольный Доброжир после нашего разговора стоит, вон как светится, в самую пору деревню освещать его рожей.

— Ну и чудно!

У нас очередное рукопожатие, я уже сбился со счету какое именно. Договор, уговор — соглашаюсь на все. Моя миссия в селении дреговичей на сегодня «комплит», я целиком удовлетворен проделанной работой. Правда остается снять сливки — получить обещанные Доброжиром позиции из моего списка. Тут тоже вполне возможны сюрпризы в виде отсутствия у дреговичей некоторых вещей, поэтому до конца я все же не расслабляюсь. Так будет или нет, это выяснится в последний момент и станет «совершенно неожиданным» для Доброжира по всем законам жанра.

Голова подзывает к себе одного из двух своих помощников, шатающихся как обычно без дела по селу, отдаёт ему распоряжение готовить мне вещи. Перечисляет согласованный список. При перечислении ошибок не допускает.

— А где брать? — спрашивает помощник, немало удивившись достигнутой договоренности. — У нас то в селе ничего считай не осталось, все на продажу пошло…

— Из моего собирай, — широким жестом разрешает староста.- У меня кое-чего ещё осталось, где брать — знаешь.

— Понял, сделаю, — соглашается помощник.

— Сколько тебе времени понадобится, чтобы все собрать и долбленку подготовить к спуску на воду?

Помощник прикидывает секунд десять, а потом отвечает:

— До утра справимся и все соберем, — косится на меня, не верится ему, что голова вот так запросто гнев на милость сменил. И еще столько добра мне за просто так отгружает.

Я, слушая их короткий разговор, чувствую облегчение. Правильно Доброжир, ты в отличие от селян не обеднеешь, из своих запасов со мной рассчитываясь. Но для себя отмечаю, что такой шаг — все же выходит за рамки моих представлений о голове. Я то честно думал, что начнется сейчас зажиматься и финтить — этого нет, того не нашли… Или это еще будет? Но будет или нет, на данный момент я едва верю своему счастью. Пришёл в село с голой жопой, а уйду упакованный практически всем, что нужно на первых порах. Да ещё и в нормальных условиях ночь переночую, пока мои вещички собирать будут.

Есть, конечно, во всем этом один единственный минус — долго водить голову вокруг пальца не удастся. Очень скоро Доброжир у меня любопытствовать на предмет «как дела» начнёт и о первом торге осведомляться. И если я никаких результатов не покажу, то ничего хорошего меня не ждет. До наших разговоров я хоть на рабство мог рассчитывать, чтобы затем, отработав на свободу уйти, то теперь, если обещанного не выполню, мигом на тот свет пойду. Ну… что-нибудь придумаю. Не зря у старосты обменял полную лодку добра. Ох как не зря… буду не просто думать, но и придумывать тоже буду, как свои замыслы в реальность превратить. Дел на болотвладении невпроворот.