Государство и революции

Сперва белогвардейское командование было вдруг заменено советскими перебежчиками — бывшим секретарем райкома партии Г. Н. Жиленковым и полковником В. И. Боярским. Немцам было проще находить с ними общий язык и держать под контролем. И считалось, что выдвижение в руководство таких фигур даст больший пропагандистский эффект, чем использование белых эмигрантов. А в конце 1942 г. вдруг грянул приказ ввести в отношении «армии» те же общие правила, что для всех «Остгруппен» — перейти на немецкую форму, расформировать на отдельные батальоны и направить в состав различных германских частей. В ту же ночь 300 чел. ушло к партизанам.

Чуть более благосклонно относились немцы к национальным и казачьим формированиям. Учитывая ключевую роль, которая отводилась в Рейхе национальному и расовому вопросам, считалось вполне естественным использовать сепаратистов "против русских", а казаков Гитлер выделял в отдельную нацию, и с присущими ему специфическими взглядами на историю объявлял их потомками германцев-готов, обитавших в Северном Причерноморье в XIV в. в. Украинские националисты сотрудничали с немцами еще в предвоенные годы, поэтому первые их части, сформированные на территории Польши, вошли в СССР вместе с Вермахтом — батальоны «Роланд» и «Нахтигаль» по 350 чел. Однако и им оккупанты отводили только разведывательно-диверсионные функции. Потом отряды СС и местной полиции стали создаваться на Украине, в Литве, Латвии, Эстонии. Были сформированы грузинский, армянский, северокавказский, крымско-татарский, несколько калмыцких батальонов, туркестанский легион. Для их организации привлекались и некоторые представители старой эмиграции. Для агитации горцев на Северный Кавказ посылали бывшего командира Дикой дивизии Султан-Гирей Клыча, в создании Туркестанского легиона участвовал один из мусульманских лидеров Каюм-хан.

Как уже отмечалось, одним из активных сторонников союза с Германией являлся бывший донской атаман П. Н. Краснов. Он предполагал два варианта развития событий: либо в СССР под влиянием поражений начнется восстание против коммунистов и образуется новое правительство "типа Петена-Лаваля", которое вступит с немцами в переговоры о мире, либо нацисты оккупируют значительную часть страны, а на оставшейся части возникнет правительство, которое вынуждено будет принять все германские условия. Краснов представил руководству Рейха подробный доклад об истории казачества, консультировал их по неясным вопросам, вызывался поднять массовое казачье движение. Его поддержали и другие "атаманы в изгнании", кубанский — Науменко, терский Вдовенко, и астраханский — Ляхов. Осенью 1941 г. они обратились к немецкому командованию и МИД, приветствуя "приближающиеся к границам казачьих земель победоносные германские войска". Впрочем, в самом адресе обращения министерство иностранных дел — видна и другая подоплека. Претендовать на роль суверенных союзников, а не подчиненных.

В Югославии из белоэмигрантов, в основном — казаков, начал формироваться "Охранный корпус", первый смотр которого состоялся 12. 9. 1941 г. Призыв добровольцев в него был объявлен и в Болгарии, хотя до корпуса он так и не дотянул (изначально набралось всего 2 тыс. чел.). Возглавил соединение немец по национальности, но бывший белый офицер Б. А. Штейфон, в составе корпуса стали создаваться казачьи сотни для отправки на Дон и Кубань. Активную роль в агитации желающих и в организации этого формирования сыграли генералы Абрамов и Шкуро. А. Г. Шкуро включился в эту деятельность со всей присущей ему горячностью и увлеченностью, снова почувствовал себя прежним лихим командиром и мечтал лично схлестнуться с большевиками. Он обращался к немцам с предложениями самому подобрать и возглавить казачий отряд для действий в советских тылах. Говорил: "Мне бы только на Кавказ приехать, там меня каждый знает. Как приеду, сразу весь Кавказ подниму против большевиков".

Но не тут-то было. Уж немцы-то знали, что подобный патриотический энтузиазм — штука обоюдоострая. И, например, те же украинцы, бандеровцы и мельниковцы, едва разобрались, что никакой самостийности им от фюрера не светит, да поглядев, что вытворяют оккупанты на их Украине, уже в 1942 г. повернули оружие для борьбы на два фронта, против нацистов и коммунистов, из-за чего их лидера Степана Бандеру сочли за лучшее посадить в тюрьму. А белогвардейцев, рвущихся освобождать Россию и мыслящих ее сильным независимым государством, немцы и вовсе не собирались использовать на Восточном фронте. И ни на какой Дон, ни на какую Кубань казачьи сотни и полки из Югославии, разумеется, не поехали — на эту наживку нацисты лишь привлекали людей на службу. А вместо родины попали они на охрану путей сообщения, предприятий и шахт, чтобы можно было высвободить для фронта германские части. Корпус был включен в состав Вермахта, но если на Востоке он, наверное, и впрямь мог сражаться героически, то с югославскими партизанами большей частью поддерживал "мирное сосуществование". Ведь эмигранты давно сжились с местным населением и вражды к нему не питали. Столь яркие фигуры, как Краснов и Шкуро, использовались в сугубо пропагандистских целях. Их рекламировали, позволяли иногда вести агитацию, побуждали писать воззвания, которые потом редактировались немцами. Но их инициативы вежливо спускались на тормозах, и им даже ни разу не разрешили съездить на родину.

А между тем, Дон и Кубань действительно не забыли геноцида гражданской войны и подавления восстаний при коллективизации. Когда в Новочеркасске возник Донской казачий комитет, и было объявлено о формировании добровольческих частей, призыв получил довольно широкий отклик. Сначала эти части должен был возглавлять походный атаман Павлов, но потом к фактическому руководству выдвинулся Т. Н. Доманов, бывший сотник белой армии, оставшийся в Советском Союзе и успевший детально познакомиться с местами не столь отдаленными.

Впоследствии генерал Клейст признавал: "Надежды на победу в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера".

И как мы видим, такие надежды имели под собой вполне реальную почву. Но в том, что "третья гражданская", начавшаяся 22 июня 1941 г., не получила самостоятельного развития и не вылилась в общенародное восстание против Советской власти, виноваты были в первую очередь сами немцы. Потому что они-то воевали не против коммунизма, а против русских. Еще накануне вторжения, когда Розенберг вызвал к себе для консультаций невозвращенца Бажанова, бывшего секретаря Сталина, тот предсказал, что исход схватки будет зависеть от того, какую войну поведет Германия: если антикоммунистическую, то она имеет все шансы выиграть, если же антирусскую — наверняка проиграет.