Государство и революции

Однако успех этих поездок поставил крест на дальнейшей агитационной деятельности. Если "власовский эксперимент" имел сторонников в германском государственном и военном аппарате, то он имел и противников. И противников очень могущественных. Одним из главных противников стало гестапо. Группенфюрер Мюллер резко выступал против использования Власова, высказывая опасения о его «ненадежности» и возможности открытия фронта, если русскому генералу позволят создать свои части. В своих докладах начальник гестапо подчеркивал и опасность восстания внутри Германии, где скопилось 3 млн. советских граждан, и даже заявлял, что его аппарат не в состоянии гарантировать спокойствие и бесперебойную работу тыловых предприятий, если руководство решится поставить на Власова. Ну а после упомянутых поездок генерала по оккупированным территориям гестапо сделало выборку соответствующих «нелояльных» цитат из его речей к населению, представив ее Гиммлеру. Рейхсфюрер СС поспешил доложить Гитлеру, и взбешенный фюрер устроил выволочку Кейтелю. И тот отдал приказ: "Ввиду неквалифицированных бесстыдных высказываний военнопленного генерала Власова во время поездки в Северную группу войск, происходившей без ведома фюрера и моего, перевести его немедленно в лагерь для военнопленных".

Сторонники Власова кое-как защитили его, добились замены домашним арестом, но 8. 6. 1943 г. в Бергхофе состоялось совещание, на котором Гитлер все расставил на свои места. Он заявил: "Мы никогда не создадим русской армии, это чистая химера", и распорядился сохранить "власовское движение" только в рамках пропагандистской акции. В результате Кейтель запретил Власову набор добровольцев и поездки на оккупированные территории. Генерал после этого совсем упал духом и уже сам выражал желание вернуться в лагерь. Соратники и Штрик-Штрикфельдт уговорили его остаться, убедили, будто не все еще потеряно, но обширные планы создания в России антикоммунистического сопротивления на этом, собственно, и оборвались.

В попытках организации такого сопротивления "власовское движение" в какой-то мере сомкнулось с подпольной деятельностью НТС. Активисты Союза, просочившись разными способами в СССР, создали 120 групп и организаций, действовавших в 54 населенных пунктах. НТС-овцы старались устроиться в органы муниципального управления, взять под контроль местную печать, культурную работу, что нередко удавалось из-за их европейского образовательного уровня. Во Пскове член НТС работал в православной миссии, в Симферополе НТСовец-мусульманин читал проповеди в мечети. Обнаружилось и несколько эмиссаров, засланных в СССР в предвоенные годы. И. Хлобыстов встретил соратников в Смоленске, А. Чупрунов служил в Красной Армии, попал в плен и был взят немцами переводчиком, А. Колков действовал на Кавказе. Крупные центры Союза возникли в Смоленске, где ему сочувствовал городской голова Меньшагин, в Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе.

Там, где получали доступ к типографиям, печатались листовки и агитационные брошюры. Лозунг был выдвинут — "за Россию без немцев и большевиков". НТС пытался выявлять национальные антикоммунистические силы и создавать освободительное народное движение. Агитаторы старались войти в контакт с партизанскими отрядами, которые еще не попали под контроль Москвы, вели работу в частях «Остгруппен» и "Остлегионен".

Активную деятельность развернула и зарубежная часть НТС. В Югославии велась агитация против вступления в "Охранный корпус". В Берлине искали связи с кругами, оппозиционными Гитлеру, особенно в вопросах его "Восточной политики", пытались найти с ними общий язык и использовать в своих целях. Когда в 1942 г. в Циттен-хорсте и Вустрау открылись "учебные лагеря", где из специально отобранных пленных предполагалось готовить административные кадры для оккупированных территорий, НТС сумел внедриться туда и завербовать многих преподавателей, практически перехватив учебный процесс и распространяя свои идеи. Здесь же стала издаваться литература Союза — и нелегально, и открыто, замаскированная под учебные пособия.

Ряд сотрудников лагеря Вустрау перешел позже в Русское Освободительное Движение Власова, в том числе генерал Ф. И. Трухин, который к этому времени стал членом НТС. По его рекомендациям в руководство "власовского движения" и пропагандистской школы в Дабендорфе попали и другие члены Союза — А. Н. Зайцев (Артемьев), А. А. Кандауров, Н. Г. Штифанов, М. А. Меандров. Так что через них определенное политическое влияние оказывалось и на власовцев, и на подготовку «пропагандистов». Хотя надо отметить, что в целом идеология РОД представляла собой жуткую мешанину. Кроме НТС-овцев, выработавших свои модели строительства новой России, в орбиту Власова вошли и несколько бывших белогвардейцев, знавших и помнивших Россию прежнюю — Сахаров, Кромиади, Ламсдорф. А главные идеологи РОД М. Зыков и Г. Жиленков придерживались взглядов не то что «розовых», а вполне «красных», разве что осуждали сталинские репрессии в отношении товарищей по партии и соглашались с необходимостью некоторого улучшения жизни народа. Наконец, большинство соратников Власова были обычными советскими командирами, получили сугубо советское воспитание и образование, поэтому никакой другой идеологии, кроме советской, попросту не знали. Не зря Власов, едва попав в Берлин, выразил желание познакомиться с программами всех эмигрантских партий и течений.

Сразу сломать инерцию мышления, преодолеть сложившиеся стереотипы сознания эти люди не могли, поэтому все программные документы РОД грешат крайней непоследовательностью и противоречивостью. Объявлялась борьба с большевизмом, но чаще под «большевиками» понимался только Сталин и его окружение, а высшая ценность "завоеваний революции" оставалась вне всяких сомнений. Причем революции именно Октябрьской, завоевания которой якобы извратил и опошлил Сталин. Обещалась ликвидация колхозов, принудительного труда, введение частной собственности на землю и свободу частного предпринимательства — и тут же решительно осуждался «капитализм» (выдвигался лозунг за Россию "без большевиков и капиталистов"). Провозглашались демократические свободы, но в довольно общей и обтекаемой форме. Обычно обходились стороной вопросы религии. Словом, предполагалось что-то вроде идеализированных проектов нэпа или горбачевских «перестроек». Вокруг пунктов и формулировок всех этих документов велись бесконечные споры и дискуссии. Которые, конечно же, не имели ни малейшего практического приложения. Поэтому интерес они могут представлять разве что для специалистов, изучающих эволюцию российской политической мысли.

А между тем, положение на фронтах стало постепенно изменяться не в пользу Германии. Но даже и в это время в народе сохранялись сильные антисоветские настроения. Многие не хотели оставаться под большевиками особенно там, где немцы не успели или не сумели сильно нагадить. Массовым был исход жителей Северного Кавказа в январе 1943 г. С Дона уходил с немцами казачий обоз в 15 тыс. человек — уходил, как в гражданскую, с бабами, стариками и детьми. Обоз попал в окружение, но Доманов, возглавив боеспособных казаков, прорвал фронт и вывел из кольца беженцев вместе с немецкими частями, за что был награжден Железным крестом. В 1943 г., когда еще не был прикрыт "власовский эксперимент", в его рамках под Псковом началось было формирование "гвардейской бригады РОА", насчитывавшей всего несколько сотен человек. Но местное население валом повалило записываться добровольцами, и немцы запретили их принимать. В том же году в офицерском лагере военнопленных под Харьковом, когда туда попала листовка Власова, 730 чел. подписали заявление о вступлении в РОА — но и тут гитлеровцев не устроила такая массовость, они сочли возможным освободить и привлечь на службу лишь восьмерых из них. Всего к середине 1943 г. немцами было сформировано 90 батальонов из уроженцев Кавказа и Средней Азии и около 90 русских и казачьих батальонов — это не считая многочисленных «хиви», разбросанных по чисто немецким частям. В одной лишь германской системе ПВО служило до 10 тыс. русских солдат.

Бригада Каминского на Брянщине насчитывала 5 пехотных полков, артдивизион, танковый батальон. Она выставляла свои части для обороны Дмитровска в Орловской области, один полк защищал Севск и погиб целиком советские войска в плен их не брали, уничтожая даже раненых. И при отступлении из брянской «республики» с немцами тоже ушли огромные обозы, более 50 тыс. чел. А на территории Польши в это время было создано еще одно казачье соединение — и из эмигрантов, и из собранных с разных фронтов казаков-"хиви", и из казаков-пленных формировалась добровольческая дивизия генерала фон Паннвица. Он тоже был "русским немцем", в гражданскую служил в белой армии, но затем получил германское гражданство и дослужился до генерала в составе Вермахта.

Снова к формированию дивизии подключили Краснова и Шкуро, снова разрекламировали и наобещали, что уж это соединение будет воевать на русской земле и против большевиков. Снова были дерзкие планы, проекты, идеи…

НТС попытался использовать немецкие неудачи и близкое крушение оккупационной власти для того, чтобы поднять национальную революцию. От скрытых форм агитации его активисты перешли к открытым призывам к борьбе, выдвигая лозунги "За свободную Россию без немцев и большевиков!", "Покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина!", "Завершим Отечественную войну свержением Сталина!" В Полоцке группа П. Пономарева и В. Алексеева перед германским уходом начала проводить открытые митинги под трехцветным русским флагом — поднявшимся на родной земле впервые с гражданской войны. Но в ответ на такие акции начался повальный террор гестапо. Были разгромлены группы НТС в Минске, Смоленске, Молодечно, Пинске, Барановичах, Одессе, Ровно, Варшаве, Пскове, Борисове. Точное число погибших неизвестно — из активистов, связанных с зарубежным центром, было казнено более 30, но попали под репрессии и многочисленные местные кадры, примкнувшие к Союзу и действовавшие в составе его организаций.

Тем беженцам и добровольческим формированиям, которые отступили вместе с немцами, тоже пришлось несладко. Теперь деваться им было некуда, они целиком и полностью попадали в зависимость от гитлеровцев, и те помыкали ими, как хотели. Ушедших из родных мест казаков сосредоточили в Белоруссии под Новогрудком. Здесь из них начал формироваться так называемый "Казачий Стан", нечто среднее между беженским табором и войсковым соединением, силы которого немцы начали использовать против партизан. Против партизан бросили и бригаду Каминского, приткнув брянских беженцев под Лепелем. На карательные и полицейские задачи переориентировались батальоны расформированной РННА ("бригады Осинторф"), экспериментальная разведывательно-диверсионная русская "СС Дружина-1", другие добровольческие части и отряды. Гитлеровское руководство с подачи Гиммлера и Кальтенбруннера пришло к выводу, что лучше использовать русские части в тылу, а не на фронте — дескать, и под контролем держать легче, и лояльность можно проверить в карательных акциях.