Последний крестовый поход

На фоне всеобщего ликования король, конечно же, не упускал из виду истинную цель этого празднества. Он пригласил легата Симона де Бри и архиепископа Руанского Эда Риго проповедовать в Королевском саду, который примыкал к дворцу на Иль-де-ла-Сите. Неизвестно, было ли это эффектом от их проповеди или атмосферы праздника, но многие люди приняли крест в тот день, включая многих достойных прелатов, таких как влиятельный аббат Сен-Жермен-де-Пре. Перед своей проповедью архиепископ Руанский сам принял крест от легата, и хотя он и присутствовал на собрании в день Благовещения, этот близкий друг Людовика тогда воздержался от того, чтобы последовать примеру короля. Среди баронов и знатных сеньоров, принявших крест в тот день, мы находим имена Тибо, короля Наваррского и графа Шампанского, зятя короля, графа де Дрё и сеньора д'Аркура, а также ряд менее значительных имен. Дело было сделано. Даже если потребовалось две попытки, крестовый поход был начат. Людовику удалось повести за собой большинство великих баронов и, по крайней мере, часть рыцарства королевства[13].

Однако оставался еще один человек, которого королю так и не удалось убедить: его друг Жан де Жуанвиль. Несколько лет спустя, когда Жан надиктовывал воспоминания о своем общении с Людовиком, он обвинил во всем окружение Людовик. "Великий грех совершили те, кто посоветовал ему тронуться в поход при его сильной телесной слабости; ведь он не мог перенести ни езду в повозке, ни верхом", — утверждал Жуанвиль, прекрасно понимая, что решение принимал только король. Мучимый угрызениями совести, Жуанвиль чувствовал себя обязанным объяснить причины своего нелегкого выбора. По его словам если он и сопротивлялся, давлению Людовика и своего прямого сюзерена, графа Шампанского, то только потому, что, вернувшись домой в 1254 году, он с неудовольствием обнаружил злоупотребления, которые сержанты короля совершали в его землях в его отсутствие. Однако Жуанвиль полон сожалений. Почему он так настаивает на физической слабости короля, если не для того, чтобы сказать, что эта новая экспедиция обречена на провал? Зачем он рассказывает о двух рыцарях из королевского Совета, которые очень неохотно приняли участие в новом крестовом походе, если не для того, чтобы показать, что не только он один не одобрял эту экспедицию? "В конце его жизни, — с тоской замечает Жуанвиль, — меня не было рядом". Угрызения совести за то, что он не был рядом с Людовиком в последние дни его жизни, остались навсегда[14].

Короли Франции и крестовый поход

Для Людовика возвращение к кресту стало кульминацией личной духовной эволюции, о которой мы можем только догадываться. Помимо воспоминаний о неудаче в Египте, его разум был наполнен очень сильной верой, тревогой за судьбу Святой Земли и осознанием своей ответственности как первого из королей Запада. По материнской линии Людовик являлся родственником королей Кастилии, которые были героями борьбы с исламом на Пиренейском полуострове. В 1212 году Альфонсо VIII Кастильский, дед Людовика, разбил армию магрибского халифа Мухаммада ан-Насира из династии Альмохадов в битве при Лас-Навас-де-Толоса. В 1236 году двоюродный брат Людовика Фернандо III Кастильский отвоевал Кордову, которая, в далекие времена славы Аль-Андалуса, долгое время была столицей могущественного халифата Омейядов. Наконец, в 1247 году, когда Людовик готовился отправиться в крестовый поход, Фернандо после осады взял Севилью. Эти вечные крестоносцы, короли Кастилии и другие испанские государи, были образцом для Людовика. Умирая, король обратился вместе с Святыми Дени и Женевьевой к Святому Иакову, покровителю Реконкисты [15].

Однако именно из традиции своих предшественников, королей из династии Капетингов, Людовик черпал свое чувство ответственности за Святую Землю. В 1095 году именно в Клермоне, в Оверни, Папа Урбан II — шампанец по рождению, бывший монах из Клюни — выступил с призывом, который привел крестоносцев в Иерусалим. Начиная с Первого крестового похода и далее, французы последовательно возглавляли эти заморские экспедиции. Хотя король Филипп I (1060–1108), который был надолго отлучен от церкви, не смог принять участие в Первом крестовом походе, его представлял его брат Гуго де Вермандуа. Людовик VII, а затем Филипп II Август лично отправились за море. Родной отец Людовика, Людовик VIII, скоропостижно скончался, возвращаясь из крестового похода на юг Франции для борьбы с еретиками катарами. Изабелла, сестра Людовика, отправила десять рыцарей в Святую Землю на деньги, оставленные ей отцом, Людовиком VIII. Таким образом для Людовика крестовый поход был семейной традицией[16].

К этому следует добавить неразрывную связь между королевством Франция и государствами Святой Земли. Короли Иерусалима почти все были выходцами из высшей знати королевства Франции. В 1208 году именно Филипп Август подыскал королеве Марии Монферратской ее мужа Иоанна де Бриенна, самого младшего члена этой семьи из Шампани. Короли Кипра из династии Лузиньянов, были пуатевинцами и хотя они были вассалами английских Плантагенетов, они признавали прежде всего превосходство короля Франции, естественного защитника Святой Земли. Император Священной Римской империи и король Сицилии, Фридрих II, некоторое время пытался вытеснить французов из Святой Земли. В 1229 году он даже добился, в результате переговоров с египетским султаном Аль-Камилем, передачи Иерусалима христианам. Но не этот отлученный от церкви государь мог долго угрожать верховенству королей Капетингов в Святой Земле. В письме к Бланке Кастильской, Папа Гонорий III был прав, охарактеризовав Святую Землю как "новую Францию"[17].

То же самое можно сказать и о государствах, образовавшихся в результате Четвертого крестового похода. В 1204 году французские и венецианские крестоносцы взяли штурмом Константинополь и основали на руинах Византийской империи Латинскую империю, которая признавала власть Папы и первым императором которой стал великий французский барон Балдуин, граф Фландрии и Эно. После смерти Балдуина в болгарском плену, в следующем году, его сменил на троне брат, Генрих Фландрский (1205–1216), а затем муж их сестры, Пьер де Куртене, кузен французского короля (1216–1219). Два сына Пьера де Куртене наследовали ему сменяя друг друга: сначала Роберт (1219–1228), а затем Балдуин II (с 1228), который, как было сказано выше, передал Терновый венец венецианцам. В 1261 году Балдуин был изгнан из Константинополя Михаилом Палеологом, который ранее восстановил власть Византии в части Малой Азии. Во время своего недолгого существования Латинская империя постоянно находилась в опасности со тороны своих соседей и только Папы и Людовик пытались, как могли, ей помочь.

Кроме того, в 1204 году на территории современной Греции крестоносцы основали два государства, которые были вассалами латинского императора. Шампанские бароны из рода Виллегардуэн управляли принципатом (княжеством) Ахайя до конца XIII века, а уроженец графства Бургундия, Оттон де Ла Рош и его потомки были герцогами Афин до 1308 года. Среди этих принцев французского происхождения, даже если они со временем постепенно эллинизировались, всегда сохранялось чувство верности королю Франции. В 1248 году герцог Бургундский, Гуго IV, счел для себя естественным перезимовать в Морее, прежде чем присоединиться к армии крестоносцев на Кипре, ему также удалось убедить Гийома де Виллегардуэна, принца Ахайи, присоединиться к крестовому походу. Принц привел 24 корабля и 400 всадников в армию Людовика и не покидал французского короля, пока тот не был освобожден из плена и не отплыл в Сирию. Когда в 1258 году возник конфликт между герцогом Афин, Ги де Ла Рош, и его сюзереном, принцем Ахайи, франкские бароны Греции сочли предпочтительным передать дело на арбитраж королю Франции[18].

Таким образом, во многих отношениях король Франции представал как сюзерен христианского восточного Средиземноморья. Жуанвиль приводит ценную историю, иллюстрирующую душевное состояние короля в отношении Святой Земли. Находясь в Сирии в период с 1250 по 1254 год, Людовик имел неплохие отношения с султаном Дамаска. Последний даже был готов разрешить ему отправиться в Иерусалим. Король, говорит Жуанвиль, "держал большой совет", что означает, что он долго обдумывал это предложение с членами своей свиты. И в конце концов отказался от него только тогда, когда ему рассказали следующую историю. Ричард I Львиное Сердце во время Третьего крестового похода сам отказался от возможности увидеть Иерусалим. "Добрый мой Господь Бог, — сказал Ричард, — прошу тебя, не допусти того, чтоб я увидел твой святой град, ибо не могу я вырвать его из рук врагов твоих". "Королю привели этот пример затем, — добавляет Жуанвиль, — что если он, величайший христианский государь, отправится в паломничество, не освободив города от врагов Господа, то и все прочие короли и паломники, что придут после него, совершат паломничество так же, как и он, французский король, и не будут прилагать усилий к освобождению Иерусалима"[19].

Святая Земля в опасности

В период между 1250 и 1254 годами усилия Людовика по укреплению обороны дали передышку христианским поселениям в Святой Земле. Но после его отъезда их положение продолжало ухудшаться. В 1260-х годах появились новые угрозы в результате политических и военных потрясений на Ближнем Востоке. Монголы пришедшие из глубин Азии сметали все на своем пути. Смерть их предводителя Чингис-хана в 1227 году не остановила завоеваний. В 1258 году они взяли Багдад и уничтожили Аббасидский халифат. Халиф был казнен или умер в плену, а древняя столица арабо-мусульманского мира разграблена. Багдадские халифы уже давно были лишены реальной власти, но они олицетворяли собой преемственность, восходящую к середине VIII века, и связывающую их с Пророком Мухаммедом и ранними годами ислама. Что касается монголов, то Папа и европейские государи долгое время колебались между страхом быть завоеванными и надеждой на возможный союз с ними. Инициатива сближения исходила от монгольского хана Хулагу, а затем от его преемника Абаги. Что можно было сделать, если бы христиане и монголы объединили свои усилия, чтобы взять мусульман в клещи! Некоторое время планировалось, что Хайме I Завоеватель (1208–1276), король Арагона, должен был высадиться в Киликии, в Малой Азии. Оттуда, присоединившись к хану и заручившись поддержкой константинопольского императора Михаила Палеолога, он мог бы отправиться на отвоевание Иерусалима. Но этот проект с его чудесными перспективами, конечно, не был осуществлен.

Карта 1. Средиземноморье в конце XIII века

Несколькими годами ранее, зимой 1248–1249 годов, находясь на Кипре, Людовик принял посланника от того, кого Жуанвиль называл "королем татар" — так тогда называли монголов на Западе. Последний сообщил французскому королю, что он "готов помочь ему завоевать Святую Землю и освободить Иерусалим из рук сарацин", после чего состоялся обмен посольствами. После неудачи египетской кампании, находясь в Сирии, Людовик отправил хану походную часовню, в данном случае шатер из драгоценной ткани, на которой был вышит своего рода катехизис. На стенках шатра были изображены великие моменты жизни Христа, от Рождества до Страстей, не забывая о Благовещении, сделанном Ангелом Марии, Вознесении и Сошествии Святого Духа. Людовик также отправил хану необходимые предметы культа и литургические книги, вместе с двумя монахами-проповедниками, которые проводили мессы и пытались наставлять хана в таинствах христианской веры. К сожалению, по словам Жуанвиля, подарки, отправленные Людовиком в надежде побудить монголов к обращению в христианство, были восприняты ханом не как приглашение к сотрудничеству, а как дань, которой французский король признавал свое подчинение ему[20].