Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война

Неприятности начались быстро. Лумумба, согласившийся сохранить бельгийские войска при условии, что они будут находиться под его полным контролем, назначил комиссию для реорганизации армии и рассмотрения вопроса о возможности избрания солдатами своих офицеров. Генерал Эмиль Янссенс, бельгийский командующий, считавший конголезские войска "тупым сбродом", направил ему короткую записку, в которой посоветовал воздержаться и просил "считать это последним и окончательным предупреждением".Затем Янссенс собрал конголезские войска, сказал им, что "в армии белые всегда будут превосходить черных", и знаменито написал на доске мелом "До независимости=после независимости".

Солдаты, и без того раздраженные тем, что Лумумба отказался повысить им жалованье, восстали против этой попытки Бельгии сохранить контроль над конголезской армией. Некоторые из них были движимы племенными страстями, особенно в тех регионах, которые считали себя недостаточно представленными в кабинете Лумумбы. Распространялись недисциплинированность и мятежи. Некоторые солдаты избивали, похищали, терроризировали и насиловали европейцев. Кадры, на которых белые семьи, спасаясь от жестоких африканцев, толпились в аэропортах и набивались на паромы, транслировались по всему миру. За несколько дней из двадцати пяти тысяч бельгийцев, проживавших в Конго, исчезли все, кроме нескольких сотен, включая почти всех врачей, государственных служащих и технических специалистов. 10 июля, ссылаясь на необходимость защиты мирного населения, бельгийские коммандос начали десантироваться на парашютах в отдаленные районы Конго.

Первые десять дней независимости стали для Лумумбы и его страны беспрецедентной катастрофой. На одиннадцатый день произошел решающий удар. Местный деятель из провинции Катанга Мойзе Тшомбе объявил Катангу независимой и провозгласил себя ее лидером. Катанга - центр минеральных богатств Конго, и спонсором Тшомбе выступила могущественная бельгийская горнодобывающая компания Union Minière du Haut Katanga, которая эксплуатировала эти богатства на протяжении многих поколений. Бельгийский военный командир в Катанге полковник Люсьен Шампион уволил сотни солдат, преданных Лумумбе, и набрал на их место европейцев. Бельгийское правительство отправило ему девять тонн боеприпасов. "В одночасье Тшомбе стал самым непопулярным и ненавистным чернокожим лидером в Африке", - сообщал один из сотрудников ЦРУ. Лондонская газета Daily Telegraph описывала его как "находящегося под властью бельгийских чиновников".

Как только вспыхнуло сепаратистское восстание, Лумумба захватил самолет и вылетел в Катангу. Он рассчитывал, что сила его воли и способность мобилизовать зарождающийся конголезский патриотизм позволят ему переломить ситуацию в свою пользу. Его самолету не разрешили приземлиться. Вернувшись в Леопольдвиль, он гневно объявил, что Конго разрывает дипломатические отношения с Бельгией. "Мы обвиняем бельгийское правительство в тщательной подготовке отделения Катанги с целью удержать нашу страну", - написал он. Затем он обратился к Организации Объединенных Наций с просьбой направить в Конго войска, чтобы изгнать бельгийцев.

К сожалению, Лумумба сделал и еще один шаг: он направил телеграмму советскому лидеру Никите Хрущеву. "Мы просим Вас ежечасно следить за развитием ситуации в Конго", - говорилось в телеграмме. "Мы можем быть вынуждены обратиться к Советскому Союзу с просьбой о вмешательстве, если западный лагерь не прекратит агрессивные действия против суверенной Республики Конго".

Советский Союз, как и американцы, практически не обращал внимания на Конго. Обе сверхдержавы предполагали, что бельгийцы договорятся о передаче власти доверенному конголезскому приспешнику, и даже не предполагали, что позволят появиться такому человеку, как Лумумба. Хрущев был занят другими вопросами: обострением отношений с Кубой, зарождающимся соперничеством с Китаем, продолжающимся кризисом с U-2, последствиями сбитого 1 июля второго американского самолета-разведчика. Тем не менее, он не мог проигнорировать предложение Лумумбы и заверил нового конголезского лидера, что Советский Союз окажет ему "любую помощь, необходимую для торжества Вашего правого дела". Если Вашингтон пропустил это тревожное сообщение, Лумумба повторил его публично в речи перед парламентом 15 июля.

"У нас нет оружия, но мы обратимся к любым дружественным странам, которые захотят нам помочь", - сказал он. "Если потребуется, мы обратимся к дьяволу".

Через неделю Лумумба отправился в Нью-Йорк, чтобы представить свою позицию в Организации Объединенных Наций. Его прибытие вызвало бурю внимания. В аэропорту Айдлуайлд его встретил салют из девятнадцати пушек. Генеральный секретарь Даг Хаммаршельд тепло приветствовал его и после первой же встречи заявил, что он "очень оптимистичен, очень доволен".

Лумумба провел несколько пресс-конференций, как в Нью-Йорке, так и в Вашингтоне, где он остановился в следующий раз. На одной из них репортер спросил, как он представляет себе свое личное будущее. Он ответил задумчиво.

"Если я завтра умру, - сказал он, - это будет из-за того, что иностранец вооружил конголезца".

За закрытыми дверями визит Лумумбы в Вашингтон прошел неудачно. Он чувствовал себя в осаде - злой, подозрительный, подавленный темпом событий. Он никак не мог понять комплекс опасений американцев и усвоить лексику, с помощью которой он мог бы их успокоить. Он обратился к госсекретарю Гертеру с просьбой о предоставлении технических средств, займа, небольшого самолета, чтобы он мог свободно перемещаться по своей стране, и, прежде всего, о помощи в вытеснении бельгийских войск из Конго. Гертер бесхитростно ответил, что все эти вопросы относятся к компетенции Организации Объединенных Наций.

Заместитель Хертера, Дуглас Диллон, позже свидетельствовал, что официальные лица, встречавшиеся с Лумумбой, пришли к выводу, что он "просто не является разумным существом... человеком, с которым невозможно иметь дело". Рассекреченные стенограммы свидетельствуют о том, что реальной проблемой могли быть взгляды Лумумбы, особенно его упорный отказ исключить возможность обращения за военной помощью к Советскому Союзу. Новичок на мировой арене, не знавший истин "холодной войны", он так и не понял, как пугались и злились США, когда правительство начинало заигрывать с Москвой. Когда он заявил, что готов пригласить советскую военную мощь в самый богатый африканский регион, он, возможно, полагал, что лишь ищет пути восстановления единства своей страны.

Однако по американским меркам Лумумба выглядел опасно вызывающе. Эйзенхауэр отказался встречаться с ним. Вашингтон опасался, что он готовится вручить Советам историческую победу.

"На нас напали, потому что мы больше не будем преклоняться!" заявил Лумумба, вернувшись в Леопольдвиль. "На нас нападают, потому что члены конголезского правительства - честные люди.... Они пытались купить меня за миллионы. Я отказался".

Ларри Девлин, глава представительства ЦРУ в Леопольдвиле, предупреждал, что Лумумба служит "русскому медведю", и почувствовал себя оправданным фиаско в Вашингтоне. Девлин был классически ориентированным на действия офицером, проникнутым духом холодной войны и жаждущим проведения тайных операций. Он пришел в агентство так же, как и большинство офицеров его поколения. Когда он учился в Гарварде, один из его профессоров пригласил его и еще трех других студентов на благородную вербовочную сессию, которую проводил Макджордж Банди, член Совета по международным отношениям и будущий советник президента Кеннеди по национальной безопасности. Банди описал миссию ЦРУ как "противодействие амбициям Москвы, стремящейся к мировому господству, не прибегая к открытым военным действиям". Девлину только это и нужно было услышать. Он служил на нескольких постах в Европе, а в 1960 г., став полевым командиром Аллена в Конго, считал свою миссию неотложной защитой свободы. Спустя полвека он был менее уверен в этом.

"Оглядываясь назад, я думаю, что действия и заявления Лумумбы вполне могли быть следствием его ограниченного образования и полного отсутствия опыта общения с искушенными лидерами и правительствами", - писал Девлин в своих мемуарах. "Лумумба вел себя не так, как любой другой государственный лидер, с которым были знакомы американские официальные лица. Он производил впечатление непредсказуемого вольного стрелка.... При полной поддержке штаб-квартиры станция начала работу над планом отстранения Лумумбы от власти".

Внутри Конго государственное управление было разрушено, полицейские силы испарились, а безработица стремительно росла. Лумумба оказался не готов или не в состоянии навести порядок среди непокорных солдат, отчасти потому, что считал их общественным движением и не желал приказывать им вновь подчиниться бельгийским офицерам. Один из взводов избил экипаж канадских и американских летчиков, доставлявших груз продовольствия из ООН. Сепаратисты сохранили контроль над Катангой, а вторая провинция, Касаи, центр бельгийских алмазодобывающих интересов, также отделилась. Анархия витала в воздухе.

Эйзенхауэр решил вызвать американского посла в Конго Клэр Тимберлейк для личного доклада. 1 августа Тимберлейк выступил перед Советом национальной безопасности. После его выступления Совет принял решение о том, что США должны быть готовы "в любой момент предпринять соответствующие военные действия, чтобы предотвратить или разгромить советскую военную интервенцию в Конго". В тот же день советское руководство объявило, что готовит "решительные меры для отпора агрессорам... которые на самом деле действуют при поддержке колониальных держав НАТО".

Около трехсот иностранных журналистов съехались в Леопольдвиль для освещения "конголезской катастрофы". Они собирали пресс-конференции Лумумбы и сделали его, по словам одного из них, "самым обсуждаемым человеком в мире". Time заказал портрет для обложки журнала от 22 августа. На нем Лумумба выглядел напряженным и целеустремленным на фоне бушующего леса, символизирующего неспокойное Конго.

Статьи о Лумумбе, большинство из которых сопровождались фотографиями, появлялись в каждом номере Time с момента обретения независимости, т.е. в течение лета 1960 г. журнал уделял больше внимания, чем любой другой истории. Он стал центром напряженных дебатов в США по вопросам расы, деколонизации и прав развивающихся стран. Перспектива попасть на обложку "Тайм" расстроила посла Тимберлейка, который с отвращением относился к человеку, которого он называл "Лумумбавичем". Тимберлейк прибыл с визитом в Бельгию, когда журнал готовился к печати, и поделился своим разочарованием с Уильямом Берденом, американским послом в Брюсселе.

"Журнал Time планирует сделать статью о Лумумбе с его фотографией на первой странице журнала", - негодует Тимберлейк. "Знаменитости на родине сделают его еще более сложным в обращении. Он и так первоклассная головная боль".

"Тогда почему бы вам не замять эту историю или, по крайней мере, не изменить ее?" Burden asked.