Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война

Один из наиболее значимых реальных офицеров Аллена, Фрэнк Виснер, предложил радикально иное изложение жизни шпиона.

Виснер был одним из "старичков" ОСС, которые составили ядро раннего ЦРУ. В качестве заместителя директора по планам он занимал самую ответственную должность в агентстве. Список мест, где он помогал руководить тайными операциями, - мечта адепта разведки: Албания, Берлин, Китай, Гватемала, Венгрия, Индонезия, Иран, Корея, Польша, Румыния. После Венгрии он уже никогда не был прежним.

В течение многих лет Виснер неустанно работал над планами освобождения "пленных народов" Восточной Европы. Когда в 1956 г. его венгерские оперативники начали восстание, он направил Аллену поток телеграмм с просьбой о помощи. Он даже составил "ультиматум" Советскому Союзу, который должен был выполнить Эйзенхауэр. Никто не обратил на это внимания. Советы жестоко подавили венгерское сопротивление. Виснер, не без оснований, винил себя. Он чувствовал себя преданным Алленом и всеми в Вашингтоне, которые, как он с острой болью осознавал, никогда не предполагали, что их призывы к "освобождению" Восточной Европы будут восприняты всерьез. Это мучило его.

Другие неудачи, особенно неудача в Индонезии, после которой Аллен снял его с должности заместителя директора по планам и назначил его преемником Ричарда Бисселла, еще больше подтолкнули Виснера к сумасшествию. После того как ему был поставлен диагноз "психотическая мания" и он перенес шестимесячную госпитализацию, включавшую лечение электрошоком, Аллен предоставил ему новую работу в качестве начальника лондонской станции. Оказалось, что он не выздоровел, и его пришлось отозвать. Дома он обрушил свой гнев на Аллена, который, по его мнению, цинично посылал на смерть партизан-антикоммунистов.

"Фрэнк Виснер пришел ко мне домой, сел на террасе, выпил мой ликер и сказал, что мой брат - ничтожество!" - вспоминала Элеонора после их встречи. вспоминала Элеонора после одной из их встреч.

Виснер потерял контроль над реальностью, или, возможно, был подавлен ею. В конце концов он ушел из ЦРУ. В возрасте пятидесяти шести лет он покончил жизнь самоубийством, выстрелив из ружья своего сына. Ничего подобного не было в романах о Джеймсе Бонде.

Однако если некоторых практиков шпионского ремесла мучает присущая ему жестокость, то Аллен не принадлежал к их числу. Как и Бонда, его не беспокоил сопутствующий ущерб. Неудачи разочаровывали, но не беспокоили его.

"Он оставался актером, мистером Чипсом, занимающимся разведкой", - писал историк Бертон Херш о последних годах пребывания Аллена в должности. Он получал такое очевидное, мальчишеское удовольствие от всех "побочных" действий, связанных с этой должностью, - от поездок на лимузине, от секретной печати, от кругосветных инспекционных поездок, сопровождавшихся взлетами глубокой ночью в тот момент, когда он поднимался на борт в сшитом на заказ комбинезоне". Сейчас он был занят накладками на семиэтажный памятник гражданской разведке, возводимый в Лэнгли, штат Вирджиния. Это должно было институционализировать его работу".

Вскоре после прихода к власти Аллен решил, что агентству необходима новая штаб-квартира взамен разрозненного комплекса зданий, которые оно занимало в Вашингтоне. Он задумал создать кампус в лесном массиве, нашел уединенный участок в северной Вирджинии, где когда-то находилось поместье Лэнгли, пролоббировал в Конгрессе выделение 65 млн. долл. и лично занялся проектированием. Кампус площадью 258 акров получился на редкость холодным и неприветливым, но хорошо спрятанным. Эйзенхауэр заложил краеугольный камень 3 ноября 1959 года.

Собралось пять тысяч человек. Сенаторы и другие высокопоставленные лица смешались с сотрудниками ЦРУ и членами их семей. Журналисты добавили к тому, что они уже знали о бюджете агентства, то, что они увидели в тот день - зал на пятьсот мест, кафетерий на тысячу человек, гараж на три тысячи машин - и пришли к выводу, что в ЦРУ, вероятно, работает около тридцати тысяч человек по всему миру.

"По своей природе работа этого агентства требует от его сотрудников высочайшей самоотдачи, способностей, надежности и самоотверженности, не говоря уже о мужестве самого высокого уровня, когда это необходимо", - сказал Эйзенхауэр в своей речи. "Успех нельзя рекламировать, а неудачу нельзя объяснить. В работе разведки герои не украшены и не воспеты, часто даже среди своего собственного братства. Репутация вашей организации, работающей под руководством вашего директора, г-на Аллена Даллеса, отличается качеством и совершенством".

Эта дань уважения, несомненно, была искренней, но с уходом Фостера влияние Аллена в Вашингтоне заметно уменьшилось. То же самое произошло и с Элеонорой. Она провела последнее "ура" в своем любимом Берлине, посвятив ему проспект, который мэр Вилли Брандт назвал улицей Джона Фостера-Даллеса, а затем была отправлена в отставку. Гертер отправил ее в турне по сорока странам для оценки влияния советской помощи на страны третьего мира.

Во время перелета из Сайгона в Пномпень, который она совершала вместе с курами и домашним скотом, Элеонору поразил кишечный приступ. Несмотря на явные боли и не желая, чтобы ее считали доказательством того, что женщины не могут справиться с напряженной работой, она продолжала лететь через Бангкок, Рангун, Дели, Карачи, Тегеран, Анкару и остальные запланированные остановки. По возвращении в Вашингтон она легла в клинику, месяц лечилась и восстанавливалась, а затем приступила к написанию отчета. Ей было шестьдесят четыре года, и она могла бы уйти на пенсию, но была полна решимости сделать все возможное, чтобы сделать свою карьеру и оставить пример для подражания.

Лучшей надеждой Аллена вернуть расположение Эйзенхауэра было избавление мира от проблемного Лумумбы, и во второй половине 1960 г. он активно работал над этой задачей. Тем не менее, он всегда был начеку и искал любую возможность нанести рану коммунистическим гигантам. В конце 1960 г. китайско-советский раскол стал достоянием общественности, когда Хрущев резко отозвал всех советских советников из Китая, который оказался более радикальным из двух стран. Это событие усилило интерес к тайным действиям в этой стране. Аллен приветствовал это. Его план разжигания гражданской войны в Китае путем нападения из Бирмы провалился, но, не устояв, он решил повторить попытку за тысячу миль, в Тибете.

В 1950-х годах тибетцы сопротивлялись попыткам Китая подчинить и ассимилировать их, и некоторые из них перешли к восстанию. ЦРУ, всегда готовое к тому, чтобы создать проблемы в коммунистическом сердце, начало работать с тибетскими повстанцами в 1957 г. и в итоге перевезло более 250 из них в Форт-Хейл (штат Колорадо) для секретной подготовки по ведению боевых действий в горах. Самолеты ЦРУ сбрасывали оружие в укрытия, расположенные в Гималаях, в основном из запасов, предназначавшихся для Индонезии еще до распада Архипелага. На пике этой "войны за крышу мира" ЦРУ поддерживало армию в четырнадцать тысяч человек. В конце концов, восстание было подавлено подавляющей мощью Китая. Десятки тысяч человек были убиты. Далай-лама, главный лидер Тибета, бежавший от репрессий в 1959 году, позже заметил, что помощь американцев его делу была "скорее отражением их антикоммунистической политики, чем реальной поддержкой восстановления независимости Тибета". По мнению Аллена, операция была оправдана, поскольку она подтолкнула китайцев к жестоким репрессиям и, следовательно, имела "пропагандистское значение".

* * *

В ночь на 27 ноября 1960 г., когда конголезская драма вступила в завершающую фазу, на Леопольдвиль обрушился тропический ливень. Обе группы охранников, окружавших резиденцию Лумумбы, укрылись в небольшом убежище. Лишь несколько человек из них зашевелились, когда около девяти часов из темноты показался универсал Chevrolet Лумумбы. Шофер сказал, что едет за сигаретами. Ему помахали рукой. На полу машины, за передним сиденьем, свернувшись калачиком, лежал Лумумба.

Лумумба начал планировать этот побег сразу же после того, как узнал, что Организация Объединенных Наций ратифицировала решение о свержении его правительства. Он связался с несколькими близкими друзьями и привлек их к реализации плана, который был настолько же прост, насколько и безумен. Он должен был тайком покинуть резиденцию, ставшую его тюрьмой, бежать из Леопольдвиля, воссоединиться со своими сторонниками в сельской местности, проехать 750 миль до своей базы в Стэнливиле и оттуда возглавить движение, которое восстановит его власть.

После короткой остановки в гвинейском посольстве Лумумба отправился в путь в колонне из трех легковых автомобилей и грузовика. Его поездка превратилась в одиссею арестов, побегов, блокпостов на залитых дождем дорогах, переправ через реки на паромах и каноэ. В некоторых местах местные жители требовали, чтобы он выступил перед ними. Новости об этих импровизированных митингах давали властям представление о том, где он находится. Девлин, по его собственному признанию, "тесно сотрудничал" с конголезской полицией, "чтобы перекрыть дороги" и отрезать "возможные пути отхода".

29 ноября преследователи Лумумбы установили его местонахождение с помощью самолета-ретранслятора. Он был предоставлен, как говорится в одном из отчетов, "европейской авиакомпанией", в комплекте с "европейским пилотом, специалистом по разведывательным полетам на малых высотах".

Солдаты, верные Мобуту, подошли и остановили колонну. Они вытащили Лумумбу из машины и подвергли его тому, что один из европейских свидетелей назвал "очень плохими пятнадцатью минутами". После торопливых консультаций его посадили на самолет DC-3 авиакомпании Air Congo, направлявшийся в Леопольдвиль. Там, со связанными за спиной руками, его провели через толпу, которая оглашалась криками, и отвезли на военную базу.

"Полковник Мобуту, сложив руки, спокойно наблюдал за тем, как солдаты бьют и издеваются над пленником", - сообщает Associated Press.

После того как Лумумбу бросили в кузов пикапа, один из солдат предъявил копию заявления, в котором он заявлял, что по-прежнему является законным премьер-министром Конго. Солдат прочитал его вслух, затем скомкал бумагу и засунул ее в рот пленнику. Лумумба, руки которого были связаны за спиной, оставался бесстрастным. Телевизионные камеры зафиксировали эту сцену. В тот вечер ее увидели миллионы американцев.

В военной тюрьме Лумумба регулярно подвергался избиениям. Весть о его мучениях просочилась наружу, и призывы к его освобождению зазвучали по всему миру. Лидеры Марокко, Ганы и Мали потребовали от "незаконных банд Мобуту" освободить его.

Мобуту и его иностранные спонсоры, представленные ЦРУ и его бельгийским аналогом, Государственной службой, желали смерти Лумумбы, но в то же время хотели избежать позора, связанного с его убийством. Пока они размышляли над выбором, время стало поджимать. Президент Касавубу предложил провести переговоры за круглым столом с участием всех политических группировок, в том числе, вероятно, и группировки Лумумбы. Организация Объединенных Наций проголосовала за создание "примирительной комиссии" для рассмотрения возможности формирования нового конголезского правительства. Африканские лидеры, симпатизирующие Лумумбе, провели экстренный саммит в Касабланке, и ходили слухи, что они могут попытаться поднять восстание с целью его освобождения. Хуже всего было то, что Джон Кеннеди был избран президентом США и вскоре должен был вступить в должность. Младший брат Кеннеди Эдвард сопровождал миссию по установлению фактов в Конго, которая выслушивала мольбы от имени Лумумбы. Казалось правдоподобным, что новый президент может отменить смертный приговор, вынесенный Эйзенхауэром.