Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война

Президент Касавубу назначил мягкотелого солдата и профессионального машиниста Джозефа Мобуту командующим формирующейся конголезской армией - этот пост он занимал и при Лумумбе. Девлин немедленно начал передавать ему денежные суммы, затем посетил его и договорился о сделке. Мобуту согласился возглавить переворот и захватить власть. В обмен на это Девлин пообещал, что США быстро признают его правительство.

"Переворот произойдет в течение недели", - пообещал Мобуту. "Но мне потребуется пять тысяч долларов, чтобы обеспечить моих старших офицеров".

Таким образом, сделка была заключена. 14 сентября Мобуту нанес удар. В своем обращении по вновь открытому радио "Лео" он заявил, что принял решение "нейтрализовать" Лумумбу и Касавубу, закрыть парламент и назначить Коллегию комиссаров для управления страной. Он приказал закрыть советское посольство и дал гражданам коммунистических стран сорок восемь часов на выезд. Когда парламент попытался собраться вопреки его приказу, он послал солдат блокировать вход.

Девлин ликовал, но не мог сразу же добиться американского признания нового режима. Во-первых, сказал он Мобуту, необходимо найти способ "узаконить незаконное", предпочтительно "де-нейтрализовать" президента Касавубу и восстановить его в должности титульного лидера Конго. Во-вторых, Мобуту должен изменить название своего совета управляющих, поскольку слово "комиссар" звучит "слишком по-русски, слишком по-коммунистически".

Мобуту некоторое время сопротивлялся, но вскоре "денейтрализовал" Касавубу, восстановил его в должности церемониального президента и объявил, что новый руководящий совет Конго будет переименован в Коллегию комиссаров. И ее президент, и вице-президент состояли на службе в ЦРУ.

Тем самым Соединенные Штаты признали правительство Мобуту. Лидеры многих других стран завыли в знак протеста. Премьер-министр Индии Джавахарлал Неру потребовал возобновить работу конголезского парламента и провести голосование по вопросу о руководстве Лумумбы. Мировые державы - в данном случае США, Бельгия и другие европейцы, имеющие интересы в Африке и действующие через Организацию Объединенных Наций, - не имели причин прислушиваться к этому.

Несмотря на то, что Лумумба был свергнут, Аллен продолжал испытывать беспокойство. "Талант и динамизм Лумумбы, похоже, являются решающим фактором в восстановлении его позиций каждый раз, когда они кажутся наполовину утраченными", - сообщил один из его помощников по телеграфу на станцию в Конго. "Другими словами, каждый раз, когда у Лумумбы появляется возможность сказать последнее слово, он может переломить события в свою пользу".

Этим проникновенным посланием Аллен сообщил своим людям в Конго, что их работа еще не закончена.

В течение недели после переворота Лумумбу дважды арестовывали, но оба раза он выходил на свободу. После этого он скрылся в своей официальной резиденции - элегантном трехэтажном особняке, где когда-то жили бельгийские генерал-губернаторы. Командиры Объединенных Наций поняли опасность и выставили поблизости охрану в голубых касках. Вскоре появились солдаты, верные Мобуту. Не сумев захватить добычу, они расположились неподалеку. Лумумба оказался окружен внутренним кольцом солдат, защищавших его, и вторым, внешним кольцом, жаждавшим схватить или убить его.

Как ни странно, телефон Лумумбы не был отключен, и он провел много часов, общаясь со своими сторонниками. Он планировал, что будет делать, когда вернется на свой пост. В какой-то момент он обратился к ООН с просьбой одолжить ему самолет, чтобы он мог прилететь в Нью-Йорк и представить свою позицию на Генеральной Ассамблее, но Хаммаршельд и Джеймс Уодсворт, новый американский посол в ООН, сделали все возможное, чтобы самолет не был предоставлен. В качестве еще более ясного знака американских намерений Аллен направил на свою станцию в Конго грубую телеграмму.

"Мы желаем оказать всяческую поддержку в устранении Лумумбы от любой возможности вернуться на правительственный пост", - писал он.

Лумумба оставался в своей резиденции. По сообщению Time, он "бродил по балкону", чтобы выпустить пар. Возможно, его изоляция спасла ему жизнь, поскольку именно в этот период сотрудники ЦРУ пытались найти способ отравить его. Они не смогли проникнуть сквозь два кольца охраны и скопление друзей, окружавших намеченную жертву.

Аллен предложил офицерам своего участка в Леопольдвиле подумать над тем, как убить Лумумбу. Не имея возможности сделать это с помощью яда, они обсуждали другие варианты. В какой-то момент они задумались о том, чтобы выманить Лумумбу из укрытия и использовать для его поимки "группу коммандос". Позже они предложили нанять снайпера, оснащенного "мощной винтовкой иностранного производства с оптическим прицелом и глушителем".

"Охота здесь хороша, когда светло", - услужливо писал один из офицеров в телеграмме в Вашингтон.

Эти идеи пришлись по душе Аллену. По его указанию Ричард Бисселл направил двух тайных оперативников в Конго с приказом полностью сосредоточиться на подготовке плана убийства. "Бисселл вызвал меня и сказал, что хочет, чтобы я отправился в Бельгийское Конго, бывшее Бельгийское Конго, и устранил Лумумбу", - рассказывал впоследствии один из оперативников. "Я сказал ему, что я абсолютно не буду участвовать в убийстве Лумумбы.... Что я хотел сделать, так это вытащить его, обмануть, если удастся, а затем передать его ... законным властям, и пусть он предстанет перед судом.... И я не против смертной казни".

Именно в этот момент, когда Лумумба находился в задумчивом заключении, а ЦРУ замышляло его убийство, в Конго прибыл Луи Армстронг. Вместо того чтобы играть для аудитории, в которую входил Лумумба, он играл для аудитории, в которую входили Девлин и посол Тимберлейк.

Музыка отвлекла Леопольдвиль лишь на короткое время. Через несколько дней после отъезда Армстронга президент Касавубу отправился в Нью-Йорк с важнейшей дипломатической миссией. Он обратился в ООН с просьбой лишить конголезского посла полномочий и аккредитовать нового, лояльного режиму Мобуту. Несколько африканских и азиатских стран выступили против. Против был и советский блок. В итоге они уступили силе друзей Мобуту: Бельгии - его главного спонсора, США, которые платили ему и видели в нем стратегический оплот, и Франции, которая всегда стремилась не допустить распространения национализма в Африке.

22 ноября Генеральная Ассамблея проголосовала за признание режима Мобуту и аккредитацию его посла. Вскоре после этого изгнанный Лумумбой посол Томас Канза позвонил Лумумбе в его окруженную резиденцию в Леопольдвиле. Канза - первый конголезец, получивший университетское образование, известный своей мудростью, - умолял Лумумбу набраться терпения.

"Подождите, даже на неопределенный срок, разрешения конголезского кризиса", - призвал он.

"Нет", - ответил Лумумба. "Вам будет трудно понять, что один из нас должен умереть, чтобы спасти дело нашей родины".

Лумумба отверг советы не только своего друга, но и африканского лидера, которым он больше всего восхищался, президента Ганы Нкрумы, советовавшего ему оставаться "хладнокровным как огурец" и ждать развития ситуации. Он также отверг возможность бегства. Сторонники предлагали ему попросить дипломатического убежища в посольстве Ганы или Гвинеи. Когда его жена уехала в Швейцарию, его итальянский врач предложил ему уехать вместе с ней. Он не поддался искушению. Мученичество превратилось в некую смесь предчувствия и желания.

Через пять дней после дипломатического триумфа в Нью-Йорке президент Касавубу устроил в Леопольдвиле торжественный прием по этому поводу. Гости пребывали в праздничном настроении. Однако в то время как они поднимали тост за свой успех, их заклятый враг, который, как они считали, находился в безопасном заточении, организовал контрзаговор. Коллегия комиссаров узнала об этом на следующее утро из короткой, но поразительной записки.

"Большой кролик сбежал", - говорится в сообщении.

* * *

Аллену нравилось общаться с богатыми людьми, и в последние годы своей работы он иногда уезжал на выходные в поместье Чарльза Райтмана, нефтяника и коллекционера произведений искусства, украшавшего свои стены картинами Ренуара и Вермеера, в Палм-Бич. Среди соседей, которых он регулярно навещал, был отставной посол Джозеф П. Кеннеди. Часто в доме бывали и другие члены клана Кеннеди, в том числе сенатор Джон Ф. Кеннеди. Во время одного из визитов молодая жена сенатора Жаклин Кеннеди преподнесла ему подарок.

"Вот книга, которая должна быть у вас, господин директор", - сказала она.

Это был роман Яна Флеминга "Из России с любовью" о британском секретном агенте Джеймсе Бонде, чей кодовый номер 007 дает ему право убивать на службе государству. Сенатор Кеннеди уже был убежденным поклонником Бонда - впоследствии он назвал "Из России с любовью" одной из своих любимых книг, - и Аллен тоже быстро стал его поклонником. Он покупал каждую книгу серии, как только она выходила, и часто посылал Кеннеди записки со своим анализом. Ян Флеминг, который сам был бывшим офицером разведки, узнал о его интересе.

"По мере того как росло наше знакомство, Флеминг снисходительно включал в свои книги упоминания о ЦРУ и его сотрудниках", - писал позднее Аллен. "Иногда сотрудники ЦРУ даже присоединялись к Джеймсу Бонду в его подвигах - разумеется, в подчиненной роли, но в конце концов, с большой by-line.... Я был бы рад нанять несколько Джеймсов Бондов".

Аллен находил Бонда бесконечно интригующим. Он даже попросил техников ЦРУ попробовать воспроизвести некоторые приспособления, которыми пользовался Бонд во время своих подвигов. Большинство из них, например, устройство самонаведения, которое Бонд подкладывал в машины врагов, чьи передвижения он хотел отследить, оказалось неработоспособным. Аллен признавал, что эпатажный Бонд "очень мало похож" на настоящего шпиона, но в какой-то степени и он, и Кеннеди путали реальность с романами о Бонде. Триумфы Бонда укрепляли их веру в тайные действия. Это был тот случай, когда жизнь подражает искусству, как, например, когда гангстеры смотрят фильмы о гангстерах, чтобы узнать, как им следует себя вести.

"Даллесу нравился Бонд, потому что сериал был нескрываемым торжеством шпионского бизнеса", - пишет историк разведки Кристофер Моран. 007" проецировал образ западных спецслужб как благородной группы решительных и мужественных патриотов, сражающихся с врагом в лице Советского Союза, который обладал своего рода бесцеремонной, неизбирательной воинственностью".

Под романами о Бонде скрывается соблазнительное предположение. В каждом из них шпионский начальник посылает бесстрашного агента в далекую страну, и тот втайне от всех приступает к уничтожению великой угрозы цивилизации. Такова была шпионская профессия, как ее представлял себе Аллен: временами жестокая, но необходимая для мира во всем мире, и всегда с благополучным концом. Ни Бонд, ни его начальство никогда не задумываются о долгосрочных последствиях своих действий, да их и не бывает.