Государство и революции

Но вот в подготовке армейских кадров Гитлеру действительно крупно помогли. Успешно пррдолжали функционировать те же учебно-испытательные центры «Липецк», «Кама» и «Томка». В Липецке прошли обучение почти все знаменитые асы и военачальники будущих Люфтваффе. В «Каме» учился танковому делу такой полководец как Гудериан. В 1931 г. на обучении и стажировке в СССР находился сразу целый букет военачальников грядущей войны — Кейтель, Манштейн, Браухич, Модель, Кестринг, Горн, Крузе, Файге, Кречмер и др. Германские делегации часто приезжали в рабочие командировки для обмена опытом, приглашались на все учения и маневры Красной Армии. И, например, генерал фон Бломберг, будущий военный министр Гитлера, признавался, что в период этого сотрудничества стал "почти большевиком". Многим офицерам в ходе таких стажировок и маневров довелось познакомиться с местами, где они впоследствии будут вести сражения. Так, Кейтель и Браухич побывали на учениях Белорусского военного округа, Модель был прикомандирован к советским частям на Дону, Кестринг в Курске, Гудериан — на Украине.

Правда, стоит упомянуть и тот факт, что советских военачальников и командиров тоже приглашали в Германию. В разное время там побывали в командировках Тухачевский, Уборевич, Якир, Триандафиллов, Егоров, Корк, Федько, Белов, Баранов, Меженинов, Катков, Зомберг, Даненберг, Степанов, Венцов, Калмыков, Дубовой, Примаков, Левандовский, Левичев, Лацис, Лонгва, Котов, Германович и др. Но вот им-то знания, полученные об этой стране и ее вооруженных силах, уже не пригодились, потому что к началу войны никого из них не осталось в живых. Но до войны СССР с Германией было еще далеко, и в то время она показалась бы невероятной не только "товарищам по оружию", но и опытным политикам. В своем донесении за 1930 г. британский посол в Берлине Г. Гумбольд сообщал министру иностранных дел А. Гендерсону: "В минувшем году все выглядело так, как будто сторонники сближения с восточным соседом взяли верх в военной политике Германии. И что политика эта концентрируется вокруг более тесного сотрудничества с Россией. Советские офицеры неоднократно присутствовали на маневрах в различных частях Германии, а генерал фон Бломберг с группой штаб-офицеров отправился с какой-то секретной миссией в Россию… Хотя политические отношения между Германией и Советской Россией в данный момент и не отличаются особой сердечностью, тем не менее, создается впечатление, что военные германские власти намерены поддерживать тесную связь со своим будущим могучим союзником, в случае возможного конфликта с Польшей".

Продолжались и давние контакты на уровне спецслужб. До нас дошло принятое в 1929 г. постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "О существующих взаимоотношениях с Рейхсвером", где один из пунктов посвящен работе спецслужб. В графе «Слушали»: пункт "в) О контакте разведывательной деятельности РККА и Рейхсвера против Польши с целью обмена разведывательными данными о Польше и совместной разработки данных мобилизации и развертывания польской армии".

В графе «Постановили»: "Обмен разведывательными данными о Польше и совместное обсуждение развертывания польской армии признать целесообразным. Предложение об установлении совместной организационной работы обеих разведок отклонить".

То есть, как мы видим, немцы были готовы даже на «организационное» объединение шпионских сетей для проведения совместных операций, хотя большевики поостереглись допускать их в свои структуры. В архивах сохранилась и записка полпреда в Берлине Хинчука в Москву от 1. 3. 1932 г., касающаяся новых предложений о совместной с Германией разведке против Польши (ЦГАСА, ф. 33987, оп. З. д. 342, л. 180). И Ворошилов дал на это согласие своим письмом от 12. 3. 1932 г. (там же, л. 179–180).

СССР и Германия действительно считали себя вероятными союзниками. И момент, когда предстояло выступить плечом к плечу, казался не за горами. В 1932 г. под руководством Тухачевского был разработан детальный план по разгрому Польши. И некоторые его элементы впоследствии были использованы в аналогичном немецком плане — массированные бомбардировки Варшавы, расчленение польской обороны ударами механизированных бригад и корпусов. Только тогда еще малочисленному и ограниченному в вооружении Рейхсверу до подобных возможностей было далеко, поэтому эти действия отводились на долю советских войск. В приложенной к плану пояснительной записке для Сталина Тухачевский обосновывал, что готовность к реализации может быть достигнута уже к концу 1932 г. Также указывалось: "В настоящей записке я не касался ни Румынии, ни Латвии. Между прочим, операцию подобного рода очень легко подготовить против Бессарабии".

О том, какая роль отводилась Германии, свидетельствует сценарий военно-штабной игры немецкого Генштаба, проведенной в июне 1933 г. По ее исходным данным предполагалось, что между Берлином и Москвой заключен тайный договор. СССР начинает войну против Польши. Франция, не знающая о существовании договора, вмешивается на стороне поляков. Но в этот момент Германия занимает позицию вооруженного нейтралитета и неожиданно для Запада объявляет всеобщую мобилизацию (заодно перечеркивая тем самым Версальский договор). В результате Франция и ее союзница Чехословакия оказываются в замешательстве, в связи с новой внезапной угрозой не могут оказать Польше реальную помощь, и она подвергается быстрому разгрому со стороны Красной Армии, а ее разбитые войска вынуждены отступать в Восточную Пруссию, где их интернируют.

Действительно ли Сталин в начале 30-х замышлял такую войну? Современные искатели сенсаций (Б. Соколов и др.) дают на этот вопрос однозначно положительный ответ. И приводят, вроде бы, логичные и исчерпывающие доказательства — сосредоточение в это время у западных границ дополнительных контингентов советских войск. И в самом деле, факты говорят о том, что подобную возможность Иосиф Виссарионович рассматривал. Как уже отмечалось, с 29-го он вернулся к проектам мировой революции, активизировал военную сторону деятельности Коминтерна — очевидно, под влиянием охватившего все страны глобального кризиса. И военного пути он тоже не исключал. Например, на XVII съезде партии в 1934 г. говорил, что грядущая война "наверняка развяжет революцию и поставит под вопрос само существование капитализма в ряде стран, как это имело место в ходе Первой мировой войны". Надо думать, и Польшу прихватить по случаю он бы не отказался. Если бы это было так просто…

Но дело в том, что по натуре Сталин не был безрассудным авантюристом. И ради сомнительного территориального выигрыша рисковать всем государством, — которое стало уже его государством, он вряд ли отважился бы. В отличие, скажем, от Троцкого или его выдвиженца Тухачевского, автора плана. Стоит вспомнить, что Тухачевского и в гражданскую били все, кому не лень, и именно по причине чрезмерно азартных игр. В сентябре 19-го уже несколько раз разгромленный Колчак нанес ему жестокое поражение, поставив армию на грань уничтожения — из-за того, что Тухачевский зарвался в преследовании. Зимой 20-го он крепко получил от Деникина, бросившись в шапкозакидательское наступление. Ну а чем закончился его безоглядный рывок на Варшаву, хорошо известно. И все данные свидетельствуют о том, что в 32-м возможности Красной Армии он тоже серьезно преувеличивал. К большой войне она была явно не готова — это отмечают большинство исследователей, как советских, так и зарубежных.

Механизированных бригад и корпусов, лихо громивших противника на бумаге, в реальности еще и в помине не существовало, их только предлагалось создать. В качестве яркого примера можно назвать и причину перевода Г. К. Жукова из инспекции кавалерии РККА на командование 4-й кавалерийской дивизией — одно из лучших соединений после упомянутой переброски на запад стало практически небоеспособным. Вынужденное заниматься устройством на новом месте, строительством казарм и конюшен, оно превратилось в "плохую рабочую команду". И, разумеется, в других дивизиях дело обстояло не лучше. Не знать этого Сталин не мог — его ведь информировал не только Тухачевский, но и конкуренты Тухачевского из группировки Буденного. А по меркам начала 30-х Польша и сама по себе была для СССР серьезным противником, да и мировые державы тут уж в стороне не остались бы, несмотря ни на какой кризис.

Кстати, если бы войска сосредотачивались действительно для ожидающегося вскоре блицкрига, зачем бы им потребовалось устраиваться "всерьез и надолго", бросая все силы и средства на строительство городков и казарм? Ну и, наконец, мог ли Сталин планировать наступательную войну, если как раз в данное время шла "вторая гражданская"? 1932 г. — это же пик голода на Украине, в Белоруссии, Поволжье, Казахстане, пик стихийного недовольства его правлением в городах! Вот тут-то и разгадка сосредоточения войск на западе. Советское руководство боялось, что восстаниями и протестами населения воспользуются соседи, и в первую очередь — Польша. Это для ее нападения момент был исключительно благоприятным — уж конечно, вымирающие от голода и загоняемые в колхозы крестьяне стали бы для Варшавы лучшими союзниками, вот и перебрасывались красные части, чтобы предотвратить такое развитие событий.

Отметим и то, что «изюминкой» плана Тухачевского являлся гипотетический тайный договор с Германией. Но в 1932 г. его и заключать-то было не с кем. Берлин лихорадили непрерывные правительственные кризисы, недолговечные кабинеты министров сменялись один за другим, то правительство Брюнинга, то Папена, то Шлейхера. Бурлили политические страсти, за год прошло пять выборных кампаний… И «польскому» варианту Сталин, судя по всему, предпочел «германский». По сути — тот же, что в 23-м, но подготовленный куда более солидно и капитально. Уже не на авось, не путем экстренной засылки эмиссаров, пытающихся на скорую руку раздуть "революционную ситуацию" — на этот раз предпосылки к победе коммунистов были и в самом деле реальными. Но действительность опрокинула все подобные планы одним махом. Потому что к власти пришли не коммунисты, а нацисты. И упомянутая штабная игра в 1933 г. проводилась немецким Генштабом всего лишь по прошлой инерции.