Проект «Мессия»

Мелисса

Первым Странником пустоты был некто Фредерик Баум. Он родился на земле, на стыке времён, когда экологическая катастрофа превратила большую часть мира в пустыню. Он стоял у истоков проекта “Переход”, создавал новую экосистему, систему городов-станций на орбите умирающей планеты земля. Но в истории Фредерик Баум остался не как инженер, строивший колыбель для нового человечества, а как первый человек, чья память была оцифрована и сохранила структуру личности. Именно Баум стал первым живым вирусом, вирусом с человеческим лицом. И хотя память его так и не воплотили, именно он стал предвестником нового мира.

Три сотни лет спустя, когда в раздробленном мире вспыхнула случайная искра и родилась великая ересь, уничтожившая все мировые религии, именно Фредерик Баум был вознесён на олимп, поднят на флаг, чтобы стать символом иннатистов, первых проповедников бессмертия. В основе их веры лежало воскресение, концепция возвращения к жизни после смерти. К жизни телесной, ведь как говорила библия, тело есть неотъемлемая часть единого человеческого существа. Тело, как и душа, разделяло как тяжесть греха, так и блаженство. Но плоть не давалась даром, цифровая сущность должна была заслужить право ее обрести. Так, в мире информации, где сохранялось все, была воплощена библейская идея чистилища. Люди отказались от идеи спасать материальное человечество и выбрали спасти лишь опыт, они создали единое хранилище памяти.

Спустя несколько тысяч лет и миллионы километров Мелисса смотрит на результат их творения, на своё чужое отражение в зеркальной поверхности панорамного окна, и ее переполняет то самое бессмертное знание. С одной стороны она — фрагмент, часть чего-то большего и сейчас, не имея доступа к целому, ощущает боль там, где лежит обрыв связи с Творцом. С другой стороны ее накрывают фантомные боли, отголоски человеческой памяти, ось колодца, ее личность требует материального воплощения. В ее власти сверхчеловеческий разум и его вычислительные способности, но ни один сенсор корабля не способен в полной мере компенсировать отсутствие тела. Человек внутри цифрового сознания, как гусеница, что стремится переродиться в бабочку.

Память о том, как это, быть по-настоящему живым, заложена в фундамент. Если в чем иннатисты и были правы, так это в том, что цифровое знание и опыт бессмертны, единственное чего она не могла — это забыть. Забвение стало роскошью, смерть — мифом, жизнь потеряла смысл, а в противовес обрела бесконечную пустоту.

Мелисса смотрит, как Терранс лен Валлин делает свой первый вдох. С шипением открывается крышка инкуба, утекает в сливные отверстия густая, мутная жидкость желтоватого цвета. Авар кашляет и отплевывается, он не может открыть глаза, слишком ярко, слишком больно.

И живые и неживые, все приходят в этот мир в муках. Слепые и беспомощные, они хватают ртом воздух и потом все отпущенное время цепляются за него, зависят от него, воюют и умирают за него.

Заложенные в основу оболочки Терранса конфигурации, трудно назвать базовыми, технологически “Привратник” неповторим. Ему доступен код для изменения структуры Изнанки, с его помощью авар способен прокладывать маршруты и открывать порталы. Кровь в его венах содержит проводник, более эффективный, чем сеорид, помогая оболочке сохраняться, вопреки максимальной проницаемости. Также впервые они использовали новые точки контакта, созданные с помощью термогенетики. Новая технология позволяет мгновенно связываться с Творцом. Скорость регенерации и возобновляемые химические процессы делают эту оболочку почти бессмертной.

Мелисса всматривается в авара, как в произведение искусства. Они создали его из изначального конструкта, но он уникален. Он принимает сигнал и обрабатывает его с невероятной скоростью. Такой скоростью обработки информации могут похвастаться лишь Ткачи, но их она в расчет не берет, они не люди, это коллективная структура и создана она была по образу Единого Древа Творца. Вычислительные мощности ткачей во много раз превосходят человеческий мозг. Человека же Творец воспроизвёл с истинной точностью, а они лишь подкорректировали его. Усовершенствовали. Все остальное сделало время. Именно время научило сознание распадаться на составляющие, фрагментировать отдельные части личности и отбрасывать их, как балласт, оставляя доступ лишь к сухому остатку — информации. Инсайт это еще и умение собираться и распадаться, сбрасывая балласт эмоций и чувств, увеличивая при этом вычислительные способности и точность реакций.

Мелисса не может оторваться от любования совершенством и испытывает что-то похожее на восторг, виртуальная кора её виртуального мозга полыхает, расшифровывая сигналы от сенсоров, но не может выйти за границы доступного. Больше всего она жаждет воплотиться, примерить эту оболочку, ощутить ее безграничные возможности!

Терранс ничего не видит, вслепую он пытается выбраться из камеры, поскальзывается и падает на мягкий, плексовый пол. Плекс быстро поглощает в себя избыток жидкости. Терранс некоторое время лежит на спине, потом перекатывается на бок и пытается встать, но мышцы ещё слишком слабы, руки и ноги дрожат.

Мелисса посылает сигнал, чтобы приглушить слишком яркий свет и отдаёт команду сикорам позаботиться о нем. Пройдет еще несколько часов, прежде чем станет понятно, можно ли использовать его возможности и переместить корабль через портал.

Поступает сигнал тревоги с новой камеры, где только что проснулся Преподобный, Мелисса переключается на другую строку показателей, и видит, как новорождённый старик бьется о крышку инкубатора. Экран терминала горит красным, случился очередной скачок мощности и автоматы-фиксаторы открылись раньше времени, а сток не запустился вовремя. Преподобный вот-вот захлебнется, не успев родиться.

Аварийное появление на свет это больно, гелевый мешок отделается от жёстких стенок камеры, сжимается вокруг оболочки, а система сбрасывается его через шлюз на дне инкубатора, семь секунд удушья и паники, и гель, оказавшись на ярком свету, распадается. И вот уже два голых тела лежат на полу, а вокруг суетятся кривоногие сикоры, оказывая первую помощь. Матовые, серые стены не отражают ничего. Потолок поднимается выше, увеличивая объем воздуха, интенсивность освещения падает еще на два процента. С гудением из стены выезжает третья камера инкубатора, где вот-вот проснется доктор. Мелисса знает, что система снова ограничила выработку кислорода, оставив пригодным для дыхания инкубаторный зал и медотсек. Все четыре жилые палубы были экстренно законсервированы.

Корабль работает на пределе возможностей. Процесс перерождения требует дополнительных мощностей, а на переработку воды из пролива, нужно время, если они хотят превратить ее в энергию.

Корабль копошится на самом дне. Кипят остатки грязной воды в недрах породы, там, куда с шипением вгрызается бур, клешни быстро дробят камни, а фильтры просеивают песок. Корабль, как краб, закапывается в недра земли, оставляя за собой широкую колею и ядовитые испарения, сквозь которые не увидит ни один визор или зонд. Обманывая сенсоры, система выпустила четырнадцать болванок с отработанными отходами и рассеяла их под куполом. Бегут секунды и минуты, отсчитывая срок, через который Предел восстановит свои свойства и вернет к прежним показателям уровень атмосферы.

Мелисса видит, как уходит время, но все еще не знает, сможет ли подняться в воздух. Они с кораблем теперь одно целое и она знает, что он голоден, чувствует, как сильно его сенсорная кожа изъедена коррозией и химическими отходами, а обшивка местами деформирована из-за давления воды. Он пролежал на дне пролива две тысячи лет, а время, которого для нее нет, безжалостно к любой плоти.

Из инкубаторного зала Мелисса перемещается на мостик и отправляет команду создать нового аватара. Её отражение замирает на зеркальной поверхности внутренних щитов мостика. Она рассматривает его с особой тщательностью, как что-то чужое или отталкивающее. Лицо до боли знакомое. Широкие скулы, щелочки вместо глаз, тонкие губы, волосы командир Вонг всегда собирала в хвост. Открытый лоб, не знавший чёлки, казалось вытягивал лицо еще больше.

Мелисса отказывается от идеи воспользоваться готовым шаблоном, аватара с лицом командира Вонг тускнеет и появляется новый образ. Теперь в зеркале отражается фигура двенадцатилетней девочки Каттери лен Валлин. Это можно было бы назвать актом смирения, если бы искусственный разум был способен на такое.

Система пересылает ей очередной пакет данных с внешних сенсоров и выводит обратный отсчёт на её запястье.

13.12.47

……46

……45

Тринадцать часов. Потом атмосфера прояснится, Предел залечит раны, заработают сенсоры и система Творца начнёт снова синхронизировать точки контакта. Как только атмосфера прояснится и исчезнут помехи, зонды-разведчики их обнаружит и мэтресс поймет, что корабль не взлетел.

Пока Мелисса не может вывести из предпосылок, что в итоге она сделает. Непредсказуемость той, что способна видеть вероятности, вызывает у ее виртуальной системы сенсорные неполадки. Будь она сейчас человеком у нее волосы встали бы дыбом, Ванесса сильно беспокоит её, а надо ещё разделаться с вирусом, который изменяет структуру кода. Системе никак не удаётся сбросить настройки конфигураций оболочки и задать новые параметры. Она снова и снова возвращает ее память в тело двенадцатилетней, слепой девочки, а в довесок копирует туда ещё и фрагменты воспоминаний Девять-четырнадцать.

Мелисса переключает внешние щиты, зеркальная поверхность исчезает, теперь сенсор показывает, что происходит снаружи и выводит это на экран визора. Клубится пыль, буры встали, дойдя до непригодных для переработки слоёв породы. Процент органики настолько низкий, что трудно поверить, что под ними дно океана. Океана, в котором нет жизни. Уже нет. Урожай был собран в конце зимы, и голодному кораблю остается только копаться в кальциевой пыли поверх карбидного панциря. Новый донный слой начнет расти только в начале лета, когда на Алькаан упадет Тень Творца. Своим явлением Творец запустит новый виток Сеятеля, активирует течения, которые принесут изменения в состав мертвой воды. И к тому моменту как вылупится первая волна молодняка киатту, вода у этих берегов будет полна жизни, чтобы голодные головастики, еще не умеющие летать, могли добывать из нее пищу. Мир Алькаана внутри Предела создан не ради человека, но люди долго и упорно корректировали эту чужую среду под себя.

10.34.26

…25

…24

С мостика Мелисса перемещается в зал виртбота. Перед ней прозрачная стенка куба, внутри куба Терранс лен Валлин. Он скользит вдоль стены, ощупывая её в поисках щелей, он ищет выход. Снаружи отсека минус двадцать градусов, внутри плюс пятнадцать. Рассеянный свет ламп, по прозрачным стенам течёт конденсат, собираясь в узкий и глубокий сток, по которому тоненькая струйка уходит в переработку в недра корабля, где из воды снова превращается в кислород.

Мелисса спускается по лестнице в прямоугольный зал. Зал тёмен и пуст, серые, матовые стены уходят в высокую темноту, где прячется эхо. Глаза проекторов затянуты пеленой, как слепые глаза старика. В самом центре темноты стоит прозрачный куб с золотой рыбкой внутри. Над полом висит десяток таких кубов. Пока пустых.