Отброс

В это время к нам подошёл хмурый черноволосый и с острой бородкой дядька в аналогичном комбинезоне, как и у двоих моих мучителей, но с чёрным плащом за спиной. Позади него шли пацан и девочка моего возраста, Аутерий у них ещё даже близко не прошёл. Он пройдёт к утру, после сна, если на ночь не принять инъекцию.

— Нормальный? — осведомился дядька, глянув на меня.

— Вроде, Захар. Аутерий практически выветрился. Должен быть вынослив, как бычок, — кивнул Петро.

— Хорошо. Пошли, покажем им их лёжку.

Трое повели нас по однотипным коридорам с рифлёным железным полом и ржавыми стенами. Коридоры напомнили мне нижние уровни нашей базы на западе Беларуси. Тётка Виола рассказывала, что наша база это бывший бункер со времён войны с Зелоидами.

— Как вас зовут, мелкие? — обратился к нам Захар, пока мы шли.

— Злата, господин.

— Джозеф, господин, — монотонно ответили мои сверстники, а я немного замешкался.

— Э-э… Илья меня зовут… господин, — ответил я, опустив взгляд и продолжая следовать за взрослыми.

— Видно действие Аутерия совсем прошло. Неплохо, — хмыкнул Захар. — Ты русский?

— Да. Моя фамилия Чернов, — подтвердил я и взглянул на него.

— Я Захар. Будем знакомы, светлый Черныш. Завтра вам предстоит опасная работа. Слабые духом здесь не выживают и недели. Запомни это…

— Господин… а, — хотел я к нему обратиться.

— Старшина. Привыкай к принятому обращению.

— Старшина, но что мы будем делать здесь? — спросил я. В это время мы пришли к ржавой лестнице куда-то вниз.

— Завтра узнаешь…

Захар резко остановился и, пригнувшись, поглядел на меня. — Видится мне, у тебя имеется нейроинтерфейс? — удивлённо спросил он и я увидел, как его тёмные глаза засветились красным, словно просвечивая дырку в моей голове.

— Д-да… пятая версия… — неуверенно промямлил я.

— Не редкость, у такого мелкого беспризорника. И, разумеется, импланта связи у тебя нет… — протянул он, а я помотал головой.

— Ладно, завтра я что-нибудь придумаю, чтобы в подкорку забить тебе основные правила добытчиков, — усмехнулся он и, кивнув, начал спускаться по лестнице.

Петро и Александр, хмыкая, двинулись следом за ним, и я, вместе с одурманенными ребятами, стал понуро спускаться по ступенькам.

На следующем этаже нас вывели в очередной лабиринт из дверей, отсеков люков и бесконечных коридоров. Я даже запутался и стал корить себя за то, что в последний момент поленился и не установил себе скрипт-дополнение к интерфейсу в виде картографа. Хотя без модуля связи и объёмного анализатора он всё равно бы работал некорректно, а иной раз ошибочно.

«Но то, что есть сейчас, уже хорошо… Мне бы титана где-нибудь раздобыть…» — со вздохом подумал я, продолжая плестись за взрослыми.

Как сейчас помню, за четыре дня до моего дня рождения мама установила мне модифицированную передовую систему, тайно от всех. Всё из-за того, что в столь раннем возрасте это делать смертельно опасно. Она модифицировала его благодаря знаниям, полученным от Заборского, но как бы она ни была уверена, что всё пройдёт гладко, — очень сильно волновалась, проводя эту процедуру.

Я хоть и провалялся после этого неделю без сознания, но проснулся вполне бодрым, с полным набором знаний, как управлять нейроинтерфейсом. Мама тогда проплакала надо мной больше часа, извинялась, что так поступила со мной. А теперь я точно понимал, что без всех тех знаний, что я получил благодаря ей, не имел бы и шанса на выживание здесь. Никто не знает, что я владею тем самым Зодаком, каким, как говорят, владел герой Илья Родин.

— Итак, — провозгласил Петро. — Вот ваша секция на четыре группы с тридцать шестой по сороковую. Наша группа тридцать седьмая. Внутри сами разберётесь, кто где спит. Остальные подробности завтра, — закончил он и прислонился к грязному квадратному считывателю на двери.

Тот загорелся зелёным, и дверь привычно отъехала в сторону, ударяя по ушам плачем, криками и ругательствами. Петро тут же влетел в комнату, и отвесил кому-то кулаком, и тот зашипел и выругался.

Когда взрослые вошли внутрь, я с осторожностью заглянул в комнату. Она была поделена тремя стенками, образно разделяя пространство шесть на шесть метров на четыре части. В каждой «четвертинке», за стенкой-ширмой, находилась одна трёхъярусная кровать, а на над ней была видна цифра группы, выведенная на металлической стене красной краской.

Центр комнаты пустовал от мебели и ширм-стен, но в данный момент там находилось трое подростков, двое из которых, по всей видимости, избивали одного, судя по тому, что невысокий пацан моего возраста хватался за окровавленный нос, скрючившись на полу. А двое других, по виду больше и старше, лет четырнадцать-пятнадцать, хватались за затылки и волком смотрели на наших старших. В конце комнаты присутствовала ещё девочка с тёмными по плечи волосами. Дрожала под грязным одеялом на нижнем ярусе.

— Вы, салабоны, вообще охренели двое на одного?! — рычал Петро.

— Пошёл ты, белобрысый! Ты не наш старшина и не твою группу бьём! — хватаясь за затылок, огрызнулся рыжий, самый рослый пацан с веснушками на лице.

— Ты как со мной разговариваешь, засранец?! — рявкнул тот, схватил рыжего за ухо и начал его выворачивать.

— У-у-ай! Больно! Отпусти! — простонал пацан.

— Мне сказать вашему старшине? Он мигом устроит тебе порку плетью в десять раз! — прошипел Петро и швырнул рыжего на чью-то кровать.

— Наши ребятки сегодня под успокоительным, первый день всё же. Не вздумайте к ним лезть сегодня. Если узнаю — лично принесу плеть, — холодно отрезал Захар и кивнул своим помощникам на выход.

Они настолько резко ушли, что я просто растерянно застыл среди своих «одногрупников» и переводил взгляды то на рыжего, то на чернявого, то на скулящего парня на полу.

— Повезло вам, мелкие, — процедил рыжий. — Но повезло только сегодня.

И встав с кровати, пнул в живот того, кто валялся на полу. Да так, что тут чуть не задохнулся.

Сглотнув тягучую слюну, я обнаружил у входа номер тридцать семь и спешно стал толкать своих к кроватям с лестницей.

— Злата, залазь, пожалуйста, на второй ярус. Пора спать, — сказал я русой девочке, и она без колебаний послушно начала карабкаться по лесенке на вторую шконку.

— Джозеф, а ты залазь на третий и тоже засыпай.

И пацан так же послушно начал выполнять мой приказ.

Наша стена скрывала нас от тех, кто находился в комнате. Я глубоко выдохнул, когда понял, что того избитого пацана больше бить не будут. А потому стянул с себя дождевик, положил на кровать, сел рядом и стал успокаивать свои трясущиеся руки.

Мама и тётя Виола показывали мне жестокие довоенные фильмы с осуждающими комментариями. Я знал, что внешний мир не прост, но был окружён везде добротой и дружбой и даже не представлял, что такая жестокость возможна на самом деле. У меня даже стали наворачиваться слёзы при воспоминании о моей смеющейся девятилетней сестрёнке, добрейшей маме, Виоле, Павле и Косте…

— Ну а теперь пора наказать девчонку! — загоготал рыжий через стенку.

— Нет, прошу, мальчики… нет… умоляю… — закричала девочка, начиная рыдать.

— Раздевайся, мелкая… Иначе больнее будет, — издевательским тоном велел второй, и я услышал, как что-то скидывают с кровати, после чего прозвучал девичий визг.

Я застыл от ужаса. Мои руки заходили ходуном, словно я неделю не ел. Сосущий страх был настолько сильный, что мои ноги просто парализовало.

— Пожалуйста! Кто-нибудь… Помогите… — услышал я жалобный зов о помощи, и мой страх стал резко перерастать в злобу.

«Да как вы, ублюдки, так можете поступать?!» — прошипел я про себя и, соскочив с кровати, вышел в центр комнаты.

Двое рослых сволочей распяли на полу девочку моего возраста и уже расстегнули посередине комбинезон, оголяя её нижнее бельё. Всё это происходило под их гогот и бранные слова.

Ко мне в голову стали приходить воспоминания джиу-джицу, бокса и карате — это первое, что я выучил, когда закончил продвинутый школьный курс, через неделю усвоения образа. Я рывком подлетел к рыжему, схватил за голову и долбанул с колена в висок.

— Ты заморыш мелкий! — рявкнул чернявый, что держал девочку, но к нему сзади подскочил тот избитый с окровавленным носом и стал душить, обхватив сзади.

Я же повернулся к поднимающемуся рыжему и нанёс удар с разворота. Хотел попасть в голову, но кости слишком задеревенели за год сна, поэтому я попал в плечо. Его лишь слегка оттолкнуло.

Девушка уже отползла к своей дальней кровати, а озверевший рыжий шкафом попёр на меня, и замахнувшись кулаком, хотел ударить мне прямо в лицо. Но я извернулся, парировал удар и нанёс апперкот снизу. Противник согнулся и схватился за челюсть, а я ухватился за кулак. Удар получился сильнее, чем надо, а мои кости довольно слабые в таком возрасте.

Чернявый по новой оседлал избитого парня и стал наносить удары по лицу. А рыжий довольно быстро оклемался и опять, рыча как зверь, с окровавленными губами кинулся на меня, сбивая с толку и роняя на пол. Словно бабуин, он наносил мне беспорядочные удары в голову, а я, делая грамотный блок, получал минимум урона. И как только почувствовал, что он выдыхается, извернулся и перекинул свою ногу ему за шею, резко роняя головой в пол и делая захват ногами.

Враг начал вырываться, но я скрестил ноги, слепляясь носками, и напряг со всей мочи свои худые конечности. И это подействовало, он стал хрипеть и бить мне по ляжке кулаком. Но тут мне прилетел сильный пинок прямо в нос от чернявого, и я грохнулся на пол. Моя хватка ослабла, и рыжий быстро высвободился. А затем они довольно быстро стали пинать меня и втаптывать в пол.

Я с криком отбивался ногами и по возможности закрывал голову, а когда удавался удачный момент, хватал кого-то за ногу и валил рядом с собой, чтобы как минимум нанести один удар лбом ему в голову.

Не знаю, сколько это продлилось, но все стали выдыхаться. И ко мне присоединился пацан с гематомой вместо лица. Он вяло прицепился сзади чернявого и пытался не дать ему меня ударить, а я тем временем удачно заехал в пах рыжему и пошатываясь встал. С разгона я кинулся с кулаками на чернявого, начав наносить ему ослабшие удары по лицу.

— Стоять! — рявкнул рыжи, хватаясь за пах, но никто его не послушал.

Кое-как разогнувшись, он подошёл ко мне и врезал в челюсть, в тот момент, когда я сам отрабатывал боксерские удары.

— Я сказал хватит! Мы завтра будем как побитые собаки и сдохнем в лабиринте! — прокричал он второй раз.

— А ты чем думал?! Ублюдок! — прошипел я, выставив перед собой кулаки.

— Поразвлечься думал. Кто же знал, что сегодня попадётся такой настырный отброс, — пожал он плечами, вытирая кровь с губ.

— Сам ты отброс! Не смейте больше никого трогать! — прокричав, настоял я.

— А ты не вздумай нам попадаться в лабиринте. Иначе там и останешься, — усмехнулся рыжий.

— Тебе хана, мелкий, — фыркнул чернявый, отталкивая избитого. И они оба развернулись, отошли в дальнюю левую «четвертинку» комнаты.

Успокаивая дыхание, я подошёл к парню, что сел на нижней шконке напротив нашей группы, и спросил:

— Ты как?

— Жить буду, — сказал он разбитыми губами и поглядел на меня. Его затёкший глаз взбухал прямо на глазах.