Хочу быть плохой

Глава 7

Многие ждут выходных всю рабочую неделю, а я ненавижу их. Эти два выматывающих дня я остаюсь наедине с собой и не могу сбежать.

А так хочу.

Хочу сбежать от серости своей жизни и от мыслей правильной тетки, которая внутри меня плюется ядом от малейшего намека согласиться на непристойное предложение.

Стать содержанкой то же самое, что проституткой.

Возможно. Но я все равно захожу в чат и среди тысячи новых сообщений ищу описание договора. Читаю его, после чего задумчиво смотрю в окно на кухне, пока остывает чай на столе.

Внутри все разрывается.

Быть правильной или любопытной? Быть разумной женщиной или пуститься во все тяжкие? Сохранить внешне лицо для окружающих или испытать что-то новое, волнующее?

Можно ли найти середину?

Прохожусь по квартире, смотрю на памятные вещи бывшего мужа, которые мне давно не нужны: картины, фигурки, книги. Еще и фотографии со свадьбы в рамочке. Зачем я это все так бережно храню?

Вокруг всё так стерильно…

Закрываю глаза и перестаю давить внутреннее желание все разнести к чертям.

Первым с грохотом на пол падает ангелочек — любимая фигурка Ивана.

— Закрой глаза, любимый, — радостно шепчу.

— Закрыл, — широко улыбается.

— Открывай, — выдыхаю и протягиваю ему ангела, которого он вчера так пристально разглядывал в магазине.

— Солнышко! — восторженно произносит. — Ты лучшая! Только смотри, как он идеально смотрится на этой полке.

А я не понимала, только с улыбкой смотрела на причуду любимого. Пусть хоть что коллекционирует, главное, он счастлив.

Зачем он все это оставил? Какого черта?

За ангелом летят на пол все остальные фигуры, трескаются и разбиваются от ударов, как мое сердце от его измены.

Ненавижу!

Листы его любимых детективный книг разлетаются в разные стороны и бесшумно приземляются на пол. Так же тихо, как моя боль сидит внутри меня.

— Родная, не понимаю, как ты можешь не ценить детективы, предпочитая им пустые романы о любви?

Картины падают еще громче, бабушка снизу барабанит по батареям.

— Ты уверен, что нам нужна эта картина в гостиную? — скептически спрашивала его, рассматривая разноцветные пятна.

— Я хочу её.

Горящий взгляд супруга не оставлял мне шанса для отказа.

— Значит, мы ее возьмем.

— Ты лучшая!

Продолжаю скидывать с полок наши свадебные фотографии и сжимать зубы от воспоминаний

— Ты невероятная женщина, без которой я не вижу своего будущего. .

— Только не говори мне, что ты… — прошептала, наблюдая за тем, как Ваня встает на колени.

— Ты станешь моей женой, Нина?

Ненавижу!!!

Иду на кухню и разбиваю всю посуду, к которой он прикасался. Кричу с остервенением.

Рушу вокруг себя все.

Плачу и смеюсь в истерике, разрезая на лоскутки свою одежду.

— О чем задумалась, дорогая?

Посмотрев на мужа, неуверенно начала делиться тем, что беспокоило.

— После того, как твоя бывшая одноклассница начала с нами работать, я…

— Что такое? — нервно переспросил Иван.

Не понимала, почему он так нервничает.

— Она такая яркая, — вздохнула и отвернулась. — Может, мне тоже стоит купить что-нибудь поярче?

Муж облегченно рассмеялся.

— Родная, тебе очень идет неброская одежда. Да и зачем тебе быть яркой, хочешь привлекать других мужчин?

— Что? Ты же знаешь, я люблю только тебя и мне никто не нужен!

Тварь!

Рыдаю в коридоре, свернувшись калачиком.

Отчетливо понимая, что если так продолжать жить, то я умру.

Никто не поможет мне, кроме самой себя.

Никто.

Я сама должна вылезти из этой ямы. Должна избавиться от предрассудков и ложных убеждений. Перестать искать в мужчинах смысл жизни, чтобы потом не собирать свой мир по кусочкам. Должна жить для себя. Мне тридцать, и что? Это ведь не конец.

Я еще могу успеть столько испытать и пережить, если позволю себе.

Но почему не позволяю? Почему из-за одного человека ставлю на себе крест и хороню себя заживо?

Почему я решила, что страшная? За что я так себя не люблю? Ведь я у себя одна.

Не хочу быть правильной и хорошей девочкой. Не хочу зависеть от одобрения других.

Хочу жить, как хочу.

Хочу выпустить своего внутреннего ребенка и шалить, рисковать.

Хочу стать плохой и почувствовать, каково это.

Слезы перестали литься. Теперь я лежу на полу и улыбаюсь, как идиотка. Внутри так легко.

Но сомнения так и лезут без спроса.

Смогу ли я одна пройти этот путь? Не сдамся ли? Ведь тогда все вернется.

О, нет!

Петр и Евгений будут моим канатом, с помощью которого я вытяну себя из болота. Они станут не смыслом, а лишь моим инструментом.

Я буду эгоисткой, а не содержанкой!

Я смогу! Я спарвлюсь и выберусь из этого дерма!

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Могу произнести вслух, и мне не стыдно.

Хихикнув, услышала звонок в дверь.

Оу, кто это?

Моя квартира разгромлена, и именно в этот момент кто-то решил заглянуть?

Хотя, плевать. Если что-то не нравится, пусть идут на все четыре стороны!

Сдув непослушную прядь с лица, открыла дверь и удивилась.

— Знаю-знаю. Мы должны дать тебе время, и я не должен был появляться на глазах до твоего ответа, иначе Биг Босс меня убьет. Но мы же ему не скажем? Я принес вино и шоколад. Можно поболтать по душам, и я даже не буду приставать.

Улыбнувшись, сделала то, чего этот невыносимо горячий мужчина не ожидал. Схватила за кожаную куртку, притянула к себе, привстав на носочки, и поцеловала, громко застонав.

Грешный на вкус.

Именно то, что доктор прописал.

— Воу, Мышонок.

— Хочу тебя, — страстно произнесла, убирая из его рук вино и шоколад на тумбочку.

— Как бы мне это ни нравилось, но…

— Хватит болтать, — недовольно произнесла, стягивая с него куртку.

— Кто ты и что ты сделала с Мышонком? — спрашивал между поцелуями.

— Может, ты перестанешь болтать и наконец-то меня трахнешь?

— Наглая, — восторженно произнес, когда его белая футболка полетела на пол.

Скорее, отчаянная.

Ммм… какое тело.

— Раз я теперь наглая, — провела пальцами по груди вниз, — то ты скромный?

Кусая губы, с интересом посмотрела на мужчину.

Только подумать, в моей прихожей стоит полуобнаженный красавец и я не краснею.

Почти.

— Даже не надейся, крошка, — развязно произнес и подхватил под задницу. — Где у тебя тут спальня?

О, да!

— Первая дверь справа.

Чуть не споткнувшись о гору разрезанных тряпок, Петр не бросил меня на постель, как дикарь. Наоборот, чувственно целуя, осторожно опустил на кровать.

Наше дыхание сбилось, а тела сплелись.

— Не хочу задавать лишних вопросов, — пробормотал, целуя шею.

Какой же кайф.

— Вот и не задавай!

Обхватила ногами талию и выгнулась, закатив глаза от удовольствия.

Как же давно я не ощущала тяжесть мужского тела. Эту твердость.

— Ты уверена?

Навис надо мной, ходячий секс.

Волосы растрепаны, глаза горят, губы притягивают внимание.

— Да, но только у меня просьба…

Покраснела.

— Презерватив в бумажнике есть, Мышонок, — усмехнулся.

— Я не про это, — буркнула, отведя взгляд.

Надеюсь, он не сбежит.

— Говори, киса, не стесняйся.

Произнося все это, осыпал подбородок и уголок губ поцелуями.

— Будь осторожен, у меня давно никого не было.

Ну вот, я это сказала.

— Насколько давно? — заглянул в глаза.

— Год, — неуверенно проговорила.

Приподнял бровь.

— Полгода я в разводе, и последние полгода брака, или чуть больше, Иван не хотел меня, — начала объяснять.

Унизительно.

— Как тебя можно не хотеть?

Дыхание перехватило от последующего поцелуя. Страсть, как раскаленные угли, тлеющие в камине, омывала теплом низ.

— Я буду нежен, — обещает, снимая с меня одежду, а затем белье.

Смотрит потемневшим взглядом прямо мне в глаза и медленно раздвигает ноги. Мне стыдно, щеки горят, но я продолжаю смотреть в похотливые глубины ровно до того момента, когда он опускает голову вниз.

Скользит языком по внутренней части бедра, опаляет дыханием там и дарит влажный поцелуй, от которого темнеет в глазах.

Каждое движение языка вызывает стон. Пальцы впиваются в простынь, а спина выгибается.

— М-м-м…

Что он творит… Мамочки.

Хнычу, чувствуя, как оргазм… нет, не приближается… он несется навстречу и взрывается яркой вспышкой, ослепляя на мгновение.

Слишком давно не было разрядки.

Хватаю ртом воздух, пока дрожь волнами прокатывается по телу.

Потрясающе.

Обмякаю, и Петр целует все выше, скользит губами по твердым соскам, ключице. Целует в губы, разделяя со мной собственный вкус.

— Теперь я понимаю, почему ты такой самодовольный, — слабо улыбаюсь, перебирая волосы на его голове.

— Надо взять презерватив, — хрипло произносит, поцеловав в шею.

С удовольствием наблюдаю за голой задницей, пока он торопливо копается в кармане брюк.

Его голодный взгляд то и дело возвращается ко мне, словно боится, что я сбегу.

— Можно мне?

Забираю квадратик и разрываю его под нетерпеливым взглядом мужчины.

Краснею, пока медленно раскатываю по всей длине и наслаждаюсь судорожным вздохом Петра, его взглядом сквозь ресницы.

— Больше не могу, — отчаянно произносит, и я тут же оказываюсь под ним.

Напрягаюсь, и по горькому опыту готовлюсь к боли, но чувствую только прикосновение пальцев внизу.

— Расслабься, — шепчет на ухо.

Не сразу, но постепенно мне это удается, и тело отвлекается на ласку.

— Чувственная девочка, — довольно замечает.

Его губы осыпают поцелуями кожу, обжигая дыханием. Язык вырисовывает круги вокруг соска, подразнивая.

Забываюсь и сжимаю волосы на голове Петра.

— Пожалуйста, — прошу.

Петр нависает надо мной, и я чувствую, как он миллиметр за миллиметром наполняет меня, растягивает.

Никакой боли, только легкий дискомфорт и жажда ощутить его полностью.

Тихо выругивается и проникает глубже одним резким толчком.

Наши стоны сливаются, как и наши тела.

Мои ладони поглаживают спину, пока он мучительно медленно двигается.

Сла-а-адко.

— Да… — шепчу и двигаюсь навстречу в этом восхитительном танце наших тел.

С каждым поцелуем, толчком голод разрастается.

Движения быстрее и резче, стоны громче, наслаждение сильнее.

— Ещё, — требовательно прошу, сжимая мужские плечи.

Спинка кровати стучит об стенку, по спальне разносятся пошлые звуки соития и рычание Петра.

— Да. Да. Да.

Неожиданно Петр закидывает мои ноги к себе на плечи и проникает глубже, даря более яркие ощущения.

— Поласкай себя, — приказывает хрипло.