Четыре листа

Саманта

Адриан поцеловал меня. По-настоящему поцеловал меня.

И дело не только в том, что его поцелуй вознёс меня до небес, показал необъятную вселенную, а потом снова вернул на Землю. Это было так правильно. Совершенно и бесспорно правильно.

Я думала, что после того, как ты дружишь с кем-то так долго, разрушить крепкую дружбу — не единственная проблема, которая может возникнуть. Это также страх отсутствия искры: осознание того, что вы потратили определённое количество времени впустую, ожидая, нуждаясь и желая, только для того, чтобы разочароваться.

Но то, что только что произошло, заставляет меня злиться на себя за то, что я ничего не сделала раньше. На самом деле, я хочу провести остаток ночи, ничего не делая, только утопая в его поцелуях, но есть кое-что, чего я хочу больше.

Правду. Всего лишь. И чтобы её получить, я хочу продолжить эту игру в кошки-мышки. Почему?

Потому что всё, что мы делали, было веселье. Это было волнующим и детским, но сексуальным и пугающим. Это заставило меня почувствовать себя живой, и почему бы не уменьшить давление на тяжелые вопросы, которые мы будем задавать друг другу, играя в догонялки?

— Итак, позволь мне убедиться, что я правильно тебя понял, Сэм, — Адриан закатывает рукава, обнажая сильные руки, которые всего несколько мгновений назад удерживали меня на месте. — Хочешь побежать на улицу? Сквозь толпу парадов, вниз по глухим улочкам и в лесистый парк Бостон-Коммон?

Я задвигаю занавеску и мы выходим из-за неё в бальный зал.

— У тебя отлично получается повторять за мной слово в слово.

Он закатывает глаза, но я слышу искреннюю серьезность в его словах.

— Я большой сторонник полного и тотального понимания.

— Ах, если быть откровенной, я стараюсь взять себя в руки.

Адриан садится на край скамейки у пианино, оперившись предплечьями о колени.

— Полное понимание и согласие важны, Бамби, как и стоп-слова.

Стоп-слово. Я не безграмотная, поэтому я знаю, что стоп-слова обычно связаны с вещами, которые могут выйти из-под контроля, но я никогда не была той, кто в них нуждался.

«Что-то мне подсказывает, что ему больше нравятся приключения, чем самопознание» — слова Уиллоу прокручиваются у меня в голове, и смысл, сказанного ею, становится очевидным. Моё неумолимо бьющееся сердце — единственное, что слышно в комнате, пока мы смотрим друг на друга, понимая, что между нами происходит.

— Значит, мне нужно стоп-слово?

Адриан встаёт и ловит кончики моих пальцев своими руками. Он не притягивает меня ближе, но держит нас вместе, его взгляд смягчается, когда он изучает моё лицо.

— Да. Тебя это устраивает?

Я пытаюсь кивнуть, сглатывая ком, застрявший в горле. Он мягко улыбается мне, и я понимаю, чего он хочет.

— Да.

Он делает небольшой шаг ближе, заставляя меня поднять подбородок, чтобы наши взгляды встретились.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что знала, Бамби. Я долго ждал этого. Я не буду нежным, мягким или кем-то даже отдаленно близким к милому. Это будут годы сдерживаемого желания, высвобожденного таким образом, что оставит тебя в грёбаном беспорядке. Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

От его признания у меня перехватывает дыхание. Время будто замедляется, а сердце разбивается на две части. Всё болит и в то же время так чертовски хорошо, что моё тело едва может сформулировать правильные предложения, чтобы сказать ему, как сильно я хотела, чтобы он сказал это, как долго я ждала, чтобы услышать это.

Я как-то выдавливаю ответ. Это почти неслышимый шепот, но мою уверенность невозможно не заметить.

— Да.

Восхитительная ухмылка расползается по его лицу, снова вызывая во мне бабочки. Он нежно целует меня в нос.

— Хорошо. Готова ли ты сыграть в свою версию догонялок?

— Нам не нужно, если ты… — я замолкаю, осознавая, что я знаю ответы на вопросы, которые раньше интересовали меня.

— О нет, Бамби, мы сыграем в эту игру. И она будет не единственной.

Моя киска снова сжимается вокруг ничего, и боль в нижней части таза снова преследует меня. Почему меня так возбуждает мысль о том, что он будет преследовать меня? И не только это, но необходимость иметь слово, чтобы защитить меня?

Всю нашу жизнь я знала Адриана только как нежного великана. Он большой, мускулистый, но в то же время, он чертовски страшный, с острой челюстью и полуприкрытыми глазами. На поле он еще хуже — настоящий дикарь. Но со мной он просто Адриан: экспертный массажист для ног, который великолепно выбирает случайные фильмы о монстрах, которые в итоге оказываются хорошими, и экстраординарное бросание попкорна через диван, а затем в рот. Он добрый, сострадательный и отказывается использовать одноразовый пластик.

Не поймите меня неправильно, я устала от медленного и нежного. Я хочу чего-нибудь такого, от чего у меня перехватит дыхание. Я хочу, чтобы он поглотил меня полностью и оставил свернувшейся клубочком, как маленького мертвого паучка. Но представить его иначе, чем то, как я знаю, невозможно.

Тем не менее, я умираю от желания узнать.

— Дядя.

Его брови сходятся.

— Что?

Порочный румянец заливает мое лицо.

— Эм, стоп-слово. Если это глупо…

— Нет, — он целует меня в лоб, заставляя меня расплываться, как лужу, — идеально.

Что-то в том, что он одобряет мой выбор слова, заставляет моё сердце трепетать. Как будто я прочитала его мысли и вырвала их из его головы. Мне нравится это.

— Будь осторожна, Сэм. Не споткнись, не упади и не столкнись ни с кем. Не будь настолько увлечена поисками меня, не обращая внимания на то, что вокруг тебя, — он опускает мою руку, произнося речь перед матчем, как будто это была его идея. — Смысл в том, чтобы повеселиться, а не пострадать. По крайней мере, пока я не найду тебя.

Мои нервы шалят.

— Ты планируешь причинить мне боль?

Он кивает.

— В лучшем виде. И не больше, чем ты можешь вынести.

От его обещания, по моему позвоночнику пробегает дрожь пытаясь осознать, что он мог иметь в виду.

— Хорошо.

— Я досчитаю до тридцати, Бамби, и тогда я последую за тобой.