Я же тебе сказал...

22

- Кать, ты как живая мумия. Ты после возвращения какая-то другая стала. Вроде бы и улыбаешься. Но как-то жутко. Встряхнись! – Это Марина опять решила научить меня жизни перед Новым годом. Я сижу одна в пустой квартире и смотрю, как на сосне сменяются разноцветные огоньки. Красный, зеленый, синий. Марина выдёргивает из транса и напоминает: - В общем, не выдумывай, а приходи к нам сегодня.

Не хочу. Как же сложно видеть эти живые лица и делать вид, что у тебя всё прекрасно. Хочется забыться. Интересно, где он сейчас? Наверняка готовится праздновать вместе со своей девушкой. Ему весело. Им хорошо. Хочется выть в голос, но единственное на что меня хватает, это сдавленно выдавить Маринке, что я приду и бросить трубку. Просто чтобы от меня отстали.

Ругаю себя последними словами. Я же не Энн Эллиот. Подумаешь, жизнь немного пошла наперекосяк. Я справлюсь. Я сильная. Всегда была сильной. И должна быть такой и дальше! Вот только не могу найти повод, чтоб улыбнуться. Но разве это так важно?

Выхожу на улицу и ловлю снежинки в ладонь. Одна упала на ресницы. Холодно. Но внутри холоднее. Чувствую себя пустой оболочкой. Не хочу выуживать из своего тела воспоминания и чувства. Я как снежная баба. Это всё, что у меня осталось. Вот что значит существовать. Делаю несколько шагов по асфальту, покрытому коркой льда. Мимо проходит девушка в наушниках и вязаной шапочке. Через полчаса вижу рядом с домом Гены большую ёлку. Целое светопреставление. На минуту задерживаюсь рядом с ней и закрываю глаза. Где-то лает собака и на тыльной стороне ладони снова тает снежинка. Я думаю о Максиме. Мысленно желаю счастья. Опять ругаю себя, потому что глаза снова затуманили слёзы. Потом вспоминаю куда шла и вхожу в Генкин подъезд. Лифт, дверь и вот передо мной довольная физиономия моего двоюродного брата. Искренне ему улыбаюсь, потому что люблю и позволяю близняшкам утащить себя в комнату с ёлкой. Сердце словно выпрыгивает из груди и застревает в районе горла. Прямо передо мной на кресле сидит Максим и смотрит на меня своим пронзительным взглядом, от которого всё внутри встает с ног на голову.

- Ты не говорила, что он будет здесь! – Это я вцепилась в руку Маринки после того, как сбежала на кухню.

- А почему ему здесь не быть? – Маринка в недоумении пожимает плечами, словно в этом нет ничего такого. – Ты же сама говорила, что у вас давно всё прошло и быльём поросло? Забыла, что они с Генкой друзья и Максимка тоже крёстный Андрюши и Светы?

Я закрываю глаза и краснею.

Как же сложно всё объяснять. Да и нужно ли? Обреченно киваю головой и помогаю Маринке вынести салаты на стол. ОН не один. Пришел с какой-то девочкой. Ей только исполнилось девятнадцать и я изо всех сил стараюсь делать вид, что её заразительный смех меня совсем не раздражает. За столом ещё какой-то незнакомый мне парень со своей беременной женой и Генкина тёща, Алла Викторовна. Кажется, позже должен прийти ещё один гость. Сегодня почти семейный праздник.

А мне опять хочется курить. До Нового года сорок минут, и я сбегаю на балкон. На мне платье, с длинными рукавами, но уже через минуту я начинаю мёрзнуть. Вот только оглядываясь назад понимаю, что мне совсем не хочется возвращаться в этот мирок наполненный людьми и счастьем. Хочется замёрзнуть, чтобы обо мне все забыли.

- Опять сбегаешь? – вздрагиваю от звука его насмешливого голоса. Рядом останавливается Максим и набрасывает мне свою куртку на плечи. На его губах мягкая озорная улыбка. Он словно знает больше, чем я обо всём, что с нами происходит.

- Красивая девочка, - бормочу я и пускаю струю дыма. Просто чтобы не видеть его лица и отогнать от себя понимание, что он для меня потерян. Максим опять молча забирает из моих рук сигарету и затягивается.

- Покупай себе сам! – вскипаю я. Он просто смотрит на меня насмешливым взглядом и кривит губы в саркастичной улыбке.

- Зачем? Ты куришь те же, что и я.

Куртка на моих плечах отдает его запахом. Чувствую себя токсикоманом. До боли хочется прислониться к нему и почувствовать вкус его губ, отдающих сигаретами и вином. Он знает.

«Если ты захочешь угробить себя, рядом должен быть тот, кто сделает это за тебя».

Молча стою рядом с ним и смотрю вниз с восьмого этажа. Так много вопросов. Так много несказанного. Так много того, что боишься прояснить, потому что это может поставить последнюю точку в этих болезненных отношениях. Ведь если он вычеркнет из меня последнюю надежду, его в моей жизни не станет меньше. В моих мыслях. Воспоминаниях. В моей жизни просто не станет последней надежды. Вот поэтому я и стою молча рядом с ним в страхе потерять даже эту последнюю нить, которая нас связывает. Короткие встречи, взгляды, ощущение того, что он просто стоит рядом - это всё, чем я живу в последнее время. Тот, кто никогда не ходил по тонкому льду, не знает каково это осторожно пробираться вперед и бояться сделать неверный шаг, потому что можешь провалиться, и тебя навсегда проглотят грязные воды отчаянья.

- Глупая. Глупая Катя, - Максим берет меня за руку и тянет к двери балкона. – Пойдём, Новый год пропустишь.

Почему-то оказываюсь рядом с ним. Пока мы стояли на балконе, к Генкиной компании присоединился один из его приятелей и девочка, с которой пришёл Максим, уже сидела за столом рядом с ним. В недоумении смотрю на Маринку и понимаю, чьих рук такая небольшая рокировка. Словно это что-то меняет. Делаю вид, что ничего не заметила и молча сажусь рядом с Максом. Светка забирается мне на колени и сонно зевает. Грустно смотреть на её светлые кудряшки. Это напоминает о другой моей тайне. На ней красивое платьице и она постоянно теребит его складки и болтает ногами.

- Тебе мандарин или конфетку? – Слышу голос Максима рядом с собой. Света тянет к нему свои пухлые ручки. Скоро они станут тоньше, и она больше не будет напоминать ангелочка с розовым ротиком и ясными глазками. Моей девочке было бы уже три года. Интересно её волосы были бы такими же светлыми или такими же тёмными, как у нас с Максимом? Руки непроизвольно опять ищут сигареты, а Светка все никак не может определиться. В итоге Максим улыбается и делает ей «бутерброд» из шоколадной конфеты и дольки мандарина.

В голове проносятся те ночи, когда я придумывала имя своей ещё не родившейся малышке. Моя Алиса застряла в стране чудес. Заблудилась и так и не появилась на свет. Всего несколько месяцев. Ровно столько я жила мыслью, что у меня останется хотя бы маленький человечек похожий на своего отца. Это было слишком эгоистичное желание. Я не смогла сберечь и её. Она словно не захотела подольше задержаться в моем теле и осталась в моей жизни только отголоском снов, в которых приходит вместе с ним, показывая, какая семья могла бы у нас быть.

Темные волосы. И по-детски задорная улыбка. Я часто представляла её себе, не зная, какой бы она была на самом деле. Но мне она казалась самой красивой.

Кто-то постучал ножом по бокалу. Поднимаю глаза и натыкаюсь на ироничный взгляд Генки.

- На каком облаке спишь, Катюха?

Я виновато улыбаюсь, действительно на облаке, и слушаю его речь, перекликающуюся с поздравлением президента.

- С Новым годом! – Дружно кричат собравшиеся за столом. И я делаю вид, что вместе с этим хором, а не там далеко наедине со своими мрачными мыслями. Наедине со своей потерей. Опустошенная. Как пустая ваза. Я дохожу до дна в своей боли. Говорят если до него достать можно вынырнуть обратно. Я словно хожу по дну. Время, как зыбкий песок, и я схожу с ума.

Светка снова ерзает у меня на коленях, и я вспоминаю, где я.

- Слушай, а как ты жила там? Вот так вдруг поменять страну и язык? – неожиданно спрашивает меня беременная жена Генкиного друга. Алёна кажется. Она уже похожа на шар в своем положении и видно, как горда им.

Я беспечно пожала плечами и улыбнулась.

- Просто вдруг проснулась и поняла, что хочу всё поменять в своей жизни. И там понимают русский.

- Конечно. Ведь подобная легкость была как раз в твоем духе, - саркастично замечает Максим и прикладывается к бокалу с коньяком. Я краснею и закусываю губу. Довольно сложно объяснить. Я всегда делаю безмятежный вид и пожимаю плечами. Мало ли что взбредёт в голову девушке? Не объяснять же всем, что я спешила спрятаться. Что бегство показалось мне тогда единственно верным способом сохранить его жизнь. Для него я предательница, сбежавшая от него в самый трудный для него момент. И так всегда теперь будет. И пусть.

- Я всегда восхищалась людьми, которые могут так легко сорваться и, - девушка прищелкнула пальцами и покачала головой. – А мой Славка вечно такой тяжелый на подъем. Даже поездка на дачу для него приключение.

- Может я просто оптимист, – усмехается молодой человек и гладит девушку по округлившемуся животику. Светка слазит с моих колен, и я всецело погружаюсь во взрослый разговор. – Или боюсь показывать тебе новые места, дорогая. А то бывают такие жены - что-то взбредет в голову, они срываются с места и бросают семью, мужа, ради сиюминутной прихоти.

Я знаю, что это просто дружеская шутка, но я случайно выхватываю взглядом каменную маску Маринки и понимаю, что парень сказал что-то лишнее. То что, наверное, не полагалось для моих ушей. Я натягиваю на лицо широкую улыбку и выдыхаю:

- А это как раз про меня.

Мужчина едва заметно краснеет, но я не хочу видеть этой неловкой паузы и, все так же улыбаясь, встаю из-за стола.

Маринка шипит что-то приятелю своего мужа, а я опять сбегаю на балкон, хотя хочется уйти из квартиры. Просто не хочу, чтобы кто-то думал, что я обижена.

Через минуту рядом опять появляется Максим и пожимает плечами от холода.

- Если опять отберешь у меня сигарету, я тебя убью.

Максим хмыкнул и потянулся к моему лицу.

- Ты уже сделала это однажды, - с улыбкой говорит он и нагло забирает у меня всю пачку. Я даже глазом не моргнула, но когда он выхватил сигарету и изо рта, у меня сорвало все тормоза.

- Ты охренел?! – со злостью выпаливаю я и тянусь к нему руками. Он только кривится в издевательской усмешке, а потом вдруг резко притягивает меня к себе рукой за затылок и целует в губы.

- Если ты не перестанешь..! – хрипло выдыхаю ему в лицо стоило ему от меня отстраниться. Оказалось, Максим просто решил прислонить меня к стене балкона.

- Плевать я хотел на твои угрозы, - выталкивая из себя воздух, говорит мне парень и нависает надо мной, чтобы снова залепить мне рот своими губами. Вздрагиваю, когда его рука оказывается у меня под платьем. Полная квартира народа, а он в полной уверенности, что нас невидно за плотными шторами, позволяет себе такое, за что еще четыре года назад получил бы от меня коленкой между ног. У него есть девочка. У него есть мама. У него может быть кто угодно. Но я все равно как безвольная тряпка обвиваю его плечи руками, и отвечаю на его поцелуй. До боли и сладости. Он только мой сейчас. Гремит салют. Музыка. И я точно так же горю и разлетаюсь разноцветными искрами в его руках. Кончики пальцев покалывает. Я беспомощно прислоняюсь лбом к его шее. Чувствую его руки на своем затылке и талии. Хочется, чтобы он всегда так обнимал меня. Чувствовать его теплый свитер под своими ладонями. Вдыхать его запах. И думать, что уже только этим можно быть счастливой.