Я же тебе сказал...

27

Перемирие. Вот как это можно было бы назвать на самом деле. День, когда Нина собрала всю мою большую семью вместе с друзьями в нашей маленькой квартире и решила устроить нам с Максимом годовщину свадьбы, о которой мы благополучно забыли. Такое это было странное событие в нашей жизни. Женились, как будто походя и по ошибке, а с тех пор не можем забыть друг друга, так прочно нас связали эти узы.

- Ну, что же, ребята, это как говорится ваши и огонь, и медные трубы. Всё это вы уже давно прошли, и раз решили после этого быть вместе, значит это и в самом деле, настоящая любовь. – Начал было Генка, примерно поднявшись со своим бокалом и привлекая к себе внимание.

- Ген, ты уверен? Может это я та Катя, с которой он должен сейчас сидеть? – раздается насмешливый голосок моей сестрёнки. Ну, не могла она так просто упустить этот момент и не подшутить над своим бывшим парнем, который меня вместо неё в загс уволок. Генка растерянно таращит на нас глаза и хмурится.

- Так, Катя! Что ты тут, «Зиту и Гиту» мне устраиваешь? Быстро к мужу пересела!

Катя улыбается, но послушно идет к Максиму, и мы с ней меняемся местами за столом. Никто и не замечает подмены. Только вот Олег с Максимом с минуту на нас смотрят, а потом Максим качает головой и обращается уже к брату:

- Жену мне верни. И свою забирай.

Катька в ответ томно проводит пальчиком по его щеке и с озорным блеском поддевает:

- А может, всё-таки поменяемся? Неужели разлюбил меня? – Шутка, но когда Олег, чтобы поиздеваться над младшим братом небрежно закидывает мне руку на плечо, тот встает из-за стола и идёт за мной.

- А всё-таки, как ты нас отличил? – никак не угомонится Катька, даже после того, как вернулась под надежное крылышко Олега.

Максим с нежностью смотрит мне в глаза, и говорит.

- Я просто нашел в вас серьёзное отличие. – Я даже губу закусила и нахмурилась в ожидании, что он сейчас при всех заявит про размер груди, как мой главный недостаток в отличие от моей сестренки. Но прежде, чем Катька начала спрашивать о том, что же это за отличие Макс сказал:

- В тебя я был просто немного влюблён, а с ней я хочу прожить всю жизнь. – Девушки умилённо заохали, глядя на то, какими любящими глазами он на меня смотрит, и я тоже наградила его улыбкой. Может же, когда захочет.

Папа тоже начал рассказывать что-то про начало большой семьи, которая зарождалась ещё у него на глазах.

- Я тот, кто помнит их ещё тогда, когда одна из них под стол пешком ходила. Грустно осознавать, что дети взрослеют, что сам готов стать дедушкой…

- Особенно, когда ещё не готов спать с бабушкой. – Поддакнул ему кто-то из друзей Макса. Это старая шутка, но все уже в таком расположении духа, что готовы смеяться над чем угодно.

Только уже поздно ночью, когда все разошлись, я застала на кухне Нину Константиновну.

- Здорово я вам тут все… разрулила? – с грустью спросила меня женщина, ввернув новое слово, подхваченное, кажется, от Бульдозера. Вечно забываю настоящее имя этого парня.

Я киваю головой и не понимаю причины её сегодняшней грусти.

- Не обращай внимания. Это возрастное. – Машет она на меня рукой и прогоняет в комнату.

- Тебе сейчас вредно дымом дышать. А мне, наверное, пора обратно в Киев.

Я отрицательно качаю головой и улыбаюсь.

- Нет, не пора.

- Конечно пора. Зачем вам молодым одинокая, больная старая тетка?

Она встает и собирается идти в свою комнату. Главное чтобы ногу не подволакивала. Если начнёт хромать, значит, хочет остаться. Нина Константиновна делает шаг и припадает на правую ногу. Потом словно опомнилась и второй шаг уже выходит ровнее и с гордо поднятой головой.

- Когда мы с Максимом гуляли в том парке в четверг, то встретили там одного мужчину.

- Небось, какой-нибудь пень замшелый? – снисходительно замечает Нина Константиновна. И прячет интерес за ровной осанкой.

- Нет, всё как вы рассказывали. Ровно в семь часов. На той самой скамейке и со скромным букетом полевых цветов.

- Наверняка ждал какую-нибудь сорокалетнюю профурсетку! - фыркает Нина Константиновна. – Завтра же возвращаюсь в Киев!

- А кто мне рассказывал, что любви все возрасты покорны? Неужели Вы так легко готовы уступить понравившегося Вам мужчину какой-то… профурсетке?

- В моём возрасте уже смешно бегать за мужчинами! – пытается убедить себя женщина.

- Вы говорили, что в Вашем возрасте уже смешно кокетничать, трусить и упускать последний шанс. А вот про то, что вредно бегать за любимым мужчиной я не помню. Тем более что мне Вы говорили совершенно противоположное.

Нина Константиновна опять фыркнула и всплеснула руками.

- Двадцатилетнюю девочку ни один нормальный мужчина мимо себя не пропустит, а вот если за ним начнет бегать такая старая калоша как я, тогда конечно тут возможны и другие варианты.

- Но ведь вы встретились, когда вам было за тридцать. Случайное знакомство в поезде. Вы были замужем. А он был женат. И вы оба тогда решили, что не будете рушить ваши семьи ради сиюминутной прихоти. Пошлых страстей, как Вы выразились. Вы рассказывали, что договорились прийти на эту скамейку в парк, если вы останетесь в одиночестве. Что Вы будете ждать друг друга на том самом месте. И если этот мужчина даже спустя столько лет выполняет свое обещание, то это наверняка не потому, что он ожидает увидеть перед собой тридцатилетнюю женщину.

- Он приходит, потому что он настоящий мужчина, милочка, а настоящий мужчина ДОЛЖЕН уметь держать своё слово.

- Как и настоящая женщина. Вы дали ему слово прийти! Вот и придите к нему! Даже если просто для того, чтобы он мог в Вас разочароваться! Стыдно, Нина Константиновна!

Женщина вздернула подбородок и резко направилась в свою комнату. Но уже через три шага опять вернулась и, подняв вверх указательный пальчик выговорила.

- Нет, я пойду к этому истукану. Просто чтобы доказать тебе, что права я. А не ты! Да он и думать про меня забыл! А я должна тащиться к нему на какую-то скамейку в парке. Позор!

Я молча улыбаюсь и понимаю, что в четверг Нина Константиновна наденет одну из своих самых кокетливых шляп и пойдет производить неизгладимое впечатление не то, что на скромного мужчину на скамейке, но и на весь парк.

Поворачиваюсь к окну и замечаю на столе пачку сигарет. Пока руки не потянулись к запретному, быстро вернулась в комнату, и юркнула под одеяло к Максу. Он просыпается и принюхивается ко мне, как полицейская собака-ищейка.

- Курила? – Такой строгий, как мой папочка, когда я задерживалась в гараже после школы.

- Нет! – Честно отвечаю я и вижу, как он расслабляется и, притянув меня к себе сонно бормочет:

- Хорошая девочка.

Конечно. Немного раздражает такое обращение, но всё же устраиваюсь в его руках поудобнее и шепчу.

- Спасибо, что не стал рассказывать всем, каким именно способом ты отличаешь меня от Кати.

- Это, каким именно? – хрипло спрашивает Максим, даже не открывая глаз.

- Это таким, когда ты лапал меня за рестораном в день нашей свадьбы и заявил, что у меня сиськи меньше! – раздраженно напоминаю ему и слышу в ответ.

- Так я Катю за грудь никогда не трогал.

Только на секунду замерла, услышав это, а потом не удержалась и стукнула его в плечо.

- Козёл!

Макс даже глаза приоткрыл, как кот от неожиданности. Вернее как наглый сонный котяра, которого у меня иногда просто руки чешутся прихлопнуть.

- Я не понял. Тебя это расстраивает что ли? Мне что надо было и её потрогать?

- Тебе надо было не говорить мне такого!

- Так это было сто лет назад.

А я помню до сих пор! Хотелось сказать мне, но я промолчала.

- Я ошибся, - полушепотом говорит мне Макс, чтобы меня успокоить. Видно как он мужественно борется со сном, но проигрывает эту битву. – Но если бы тогда я не украл тебя на улице, то сейчас рядом со мной не лежала бы любимая женщина. Может быть, лежала бы какая-нибудь другая, но настолько любимая точно нет. И я точно не был бы так счастлив даже от того, что меня будят посреди ночи, чтобы вынести мой спящий мозг. Детка, цени меня. Я до обожания, сумасшествия и щенячьей преданности готов целовать подушку, сохранившую твой запах и отстаивать всех тараканов в твоей темноволосой голове, даже если ты задашь мне ещё пару вопросов, а потом поцелуешь в щечку и дашь досмотреть мой сон.

- Что у тебя было с Настей?! – пользуюсь я моментом, чтобы задать главный вопрос, волнующий меня на самом деле больше всего.

- Что у меня было с Настей? – сонно выговаривает Макс куда-то мне в волосы, пытаясь вспомнить, кто такая вообще эта Настя.- Два раза проводил, сказал, что женат и мы расстались друзьями.

- Зачем ты врешь?! Я помню, как ты звонил ей при мне! «Милая, я тоже скучал» - передразнила я его ровно настолько, насколько поняла его разговор.

- Это была Марина. Сказала, что по глазам видела, как ты по мне тоскуешь и спрашивала: «Скучал ли я ПО ТЕБЕ?» - не может сдержать улыбки Максим, и я опять начинаю пыхтеть как ёжик, пытаясь выудить из него правду.

- Ты мне изменял? У тебя были девушки в мое отсутствие?

Макс опять улыбается и, неожиданно распахнув глаза, качает головой и нависает надо мной.

- Я говорил только про два вопроса. Детка ревнует?

- Не называй меня так! – огрызаюсь я, и он устраивается надо мной так, чтобы было удобно запустить правую руку в странствие по моему телу.

- Люблю, когда ты ревнуешь.

- Не увиливай от вопроса!

- Люблю, когда ты ревнуешь, - на автомате повторяет Макс, и я понимаю, что всё чего я от него сейчас добьюсь это насмешливая улыбка и продолжение его поцелуев, которыми он покрывает мой подбородок и шею. Он не скажет. Просто потому, что ему нравится меня дразнить.

А мне нравится видеть его таким…