Ну Насть

2. Ну а ты-то когда?

— Представляете, как это круто — не знать, когда умрешь?

— Ну Насть. — Сестра, уплетавшая салат, сделала крохотную паузу, чтобы скорчить страдальческое лицо. Они дружили с первого класса, вместе сохли по одному парню, когда были в восьмом, и одалживали друг у друга футболки, но этот Настин заскок Юлька не поддерживала и не понимала.

Гости Сергея Елисеевича косились на нас как на прокаженных, кое-кто из мамаш даже взял детей на руки.

Незнаек обычно не выгоняли с похорон, по которым те охотно шастали со своей пропагандой, потому что в наше время вообще нельзя говорить, что тебе кто-то не нравится. Мигом обвинят в каком-нибудь незнаизме. Нужно аккуратно, выбирая слова, намекнуть, что идеи очень даже неплохи — может быть, даже чудо как хороши — но слегка, самую малость, не совпадают с твоим собственным мировоззрением. И в конце обязательно надо похвалить старания и напористость приверженцев этих идей.

Настя закинула в рот оливку и начала медленно жевать.

— Не наськай, — она указала на Юльку кончиком шпажки. — Ты на днюху к Косте собираешься? — Та живо покивала. Именно в него они одновременно влюбились когда-то. — Это ты зря, потому что ее не будет. Сучка Гребнева все-таки уломала Костика перепихнуться и, пока он спал, нашла в телефоне фотку с его датой. Придурок в клауде ее хранил, прикинь. Гребнева фотку в сеть слила. В результате у нее — плюс триста подписчиков и штраф за разглашение персональных данных, у Кости — испорченная днюха и истерика в исполнении его мамаши. Хорошо, что я еще в десятом классе отказалась от идеи выйти за него замуж.

Юлька присвистнула и взялась за мясную нарезку. Она всегда жрала и не толстела. Врала и не краснела. Списывала и не попадалась. И даже подруги у нее были симпатичные, хоть и одержимые Незнаем.

— На-а-астенька, — пропела мама, запихивая телефон в сумку и опускаясь на соседний стул. — Все еще считаешь, что предопределение — фикция? — заботливо поинтересовалась она, будто бы справлялась, не отросла ли у Настиного прадеда-фронтовика ампутированная нога.

— Все еще считаете, что нужно купить мужу гроб на вырост? — поддела та, подхватывая сползший с плеча ярко-желтый свитшот.

Мама пропустила хамство мимо ушей, потому что жажда вернуть Настю на путь истинный оказалось сильнее желания надрать ей уши.

— Настенька, милая, это ты сейчас думаешь, что в твоей жизни все будет по-другому, и что ты сама решаешь, как тебе жить. Но пора задуматься о будущем. Это же прекрасно — знать, на сколько лет надо планировать, иначе плавали бы мы все как дерьмо в проруби. Никакой определенности. Вот мы Юлечке уже место в частной клинике присмотрели, поработает пару лет, чисто для себя, а там и замуж пора. Сроки у нее скромные, к сожалению. — Я, пожалуй, впервые видел настолько укоризненный мамин взгляд, обращенный к сестре. — А я все-таки рассчитываю увидеть внуков.

— Ты им рассказала? — презрительно скривилась Настя, взглянув на Юльку.

— Они фанфажировали меня пятой плойкой(1)! — не успев прожевать, попыталась объясниться сестра, потом сделала глоток лимонада и уже внятно закончила: — Вернее ее отсутствием в моей жизни.

— …закончишь свою ветеринарную академию, слезешь с родительской шеи и поймешь, что этим вашим Незнаем сыт не будешь, — продолжила мама, сбрасывая очередной звонок. — Я тоже думала, что времени полно. Оглянуться не успела, а уже больше половины нет как нет. Замуж выскочила рано, лучшие годы, Насть! Потом дети, то одно, то другое, Ваню в хорошую гимназию еле устроила, с Юлей потом попроще было. — Наверное, директриса поняла, что с этой безумной женщиной лучше не спорить. — Юля вообще первые полгода не спала, потом зубы, потом бесконечные сопли в саду, я как белка в колесе, а ему-то что, — мама махнула в папину сторону, — «я на работу», вот и весь ответ. И хоть бы платили нормально, а то ведь слезы, все сама…

— То ли дело дядя Володя, — вставил я, не успев вовремя прикусить язык. Мы с Юлькой, честно говоря, даже подозревали, что между ними что-то есть.

— А вот не грех бы у него поучиться, — всплеснула руками мама. — Анька горя не знает. Настюша, мотай на ус, кончай ерундой заниматься. Дата есть у всех. Просто ты ее еще не нашла. Вот найдешь — и мигом забудешь эти свои глупости, — воодушевленно закончила мама и, когда пауза затянулась, спросила: — Ну, что скажешь?

Это напомнило мне обучение в турагентстве, куда я пришел работать после универа в надежде на скидки для сотрудников. Родители утверждали, что в молодости надо успеть посмотреть мир. А то он с каждым годом становится все непригляднее.

Старший менеджер собрал тогда всех новеньких и сказал, что клиента, попавшего в наши руки, выпускать без путевки ни в коем случае нельзя. Надо выявить потребность, дать ему выбор без выбора и, воспользовавшись его растерянностью, подтолкнуть к завершению сделки.

«Вот спросил ты у него, один едете или с женой. Клиент тебе говорит, мол, один, и ты сразу соображаешь — ага, значит, санатории с детсадовским режимом отпадают. Отбираешь у него листовки со всякими семейными отелями и предлагаешь восемнадцать плюс. Тут обязательно нужно впарить нашу дополнительную услугу — «сосед на неделю», потому что мужиков по одному чаще всего не селят. — Кто-то громко заржал, наш инструктор закатил глаза и назидательно продолжил: — Важно помнить, что в эти минуты клиент уже размечтался, как будет телок на берегу жарить, поэтому, не теряя времени, задаете альтернативный вопрос: Турция или Египет? Все! Оставляете ему только два варианта. Мальдивы или Бали? Никаких шансов дать заднюю. Сжечь ему все мосты», — зловеще выдохнул он.

Моя мама в продажах никогда не работала, но Настю в угол загнала весьма профессионально. И даже закрытие сделки провела аккуратно. А я обычно стоял как дурак и блеял: «Оформляем?»

— Надо что-то сказать? — Настя лениво подцепила шпажкой вторую оливку, но есть не стала.

— Конечно.

— Я трахаюсь с вашим сыном.

— Я так и знала! — весело объявила Юлька, доедая колбасу с тарелки.

Я поерзал на стуле. Сама по себе новость не была для меня травмирующей, но таковой могла оказаться реакция маменьки. Потому что у нее был один-единственный сын. Я.

Хорошо все-таки знать, что умру я не сегодня.

Мою дату, сложенную из родинок на левой пятке, я превратил в изображение игральных кубиков. Мастер в тату-салоне аж присвистнул — ничего себе, в красивый день помрешь.

Даже жаль, что молодым.

Я взял с него обязательную бумажку о неразглашении и заковылял прочь. Надо было вообще не говорить, что означают эти цифры. Кроме меня, никто не мог их видеть. Иначе родители, пользуясь своим правом разглядывать младенца хоть сутками, всегда были бы в курсе. И у них появился бы дополнительный повод капать нам на мозги.

— Не начинай, — поморщился я, когда мама раскрыла рот.

Появление скорбящей тети Ани и ее мужа не позволило нашему семейному концерту состояться. Мама, разумеется, была уверена, что спать с незнайкой плохая идея. Вдруг крамольные мысли передаются половым путем.

— Тебя сюда не звали, — тихо сообщил дядя Володя, глядя на Настю сверху вниз. — Не надо мне тут создавать ощущение, что я неправильно живу.

Его помощник навис над ней. Она швырнула шпажку на тарелку, опустошенную Юлькой, и встала на ноги.

— Анна Сергеевна, ну а вы-то когда? — хихикнула Настя, прежде чем ее вытолкали в коридор. — Когда на похоронах снова погуляем?

Спустя пару минут наши с Юлькой айфоны хором мигнули.

«Меня выгнали с похорон Сергея Реутова, потому что его родственники отрицают существование Незная», — написала Настя в чириттере и за пятнадцать секунд собрала три десятка лайков.

Что ж, вот и предусмотрительный бизнесмен дядя Володя совершил ошибку.

«Да что эта малолетняя шалава может мне сделать», — услышал я краем уха его бурчание, адресованное жене, а сам схватил куртку и выскочил из квартиры.

Ткнул кнопку, ворота медленно открылись, выпуская меня за пределы охраняемой территории. Настя все еще подпирала высокий глухой забор с той стороны.

— Не так, да, надо было сообщать семье, что мы встречаемся? — безмятежно уточнила она, когда я подошел и достал сигареты.

— Я думал, Юлька ревновать будет… либо тебя ко мне, либо меня к тебе… а раз она нормально… — я пожал плечами, выуживая из кармана ключи. — Погнали отсюда, пожрем нормально. Надоели эти оливки.