Муданжские зарисовки

Привет из прошлого

Когда снег под ногами пропал, Олог первое время думал, что просто забрёл в достаточно глухой лес, где до земли ничего не долетало. Но через несколько шагов ему стало жарко в полушубке, а под ногами запестрели поздневесенние цветочки, и он понял, что попал. Точнее, провалился.

Конечно, он знал, что к северу от деревни попадались зияния, но куда ещё было деваться, если с юга подступали джингоши, а по другим сторонам деревню отрезали от мира река и болота? Похватал пожитки, какие смог унести, да побежал куда глаза глядели. Вот, прибежал…

Олог был человеком практичным и голову попусту не терял. Зияние зиянию рознь. Он мог оказаться в нескольких месяцах от своего времени, как вперёд, так и назад, и на любом расстоянии от джингошских войск. Следовало быть осторожным и найти кого-то местного, чтобы разузнать, куда именно он попал.

Идти пришлось долго. Олог возблагодарил богов за то, что послали его в позднюю весну, когда уже можно перекусить сочными стеблями тысячецветника, а где и диким луком. С собой у него была только пара лепёшек, и с луком они шли отлично. Вскоре он вышел к ручью, где смог напиться, а заодно снял и убрал в поклажу свой полушубок. Вдоль ручья шла тропинка, и Олог пошёл по ней вниз по течению, надеясь, что люди, её протоптавшие, где-то там живут.

Солнца перевалили через ручей и начали клониться к закату, когда он наконец завидел дым. Подкравшись к одиноко стоящему домику, он прислушался. Во дворе, судя по голосам, играли дети. В доме звучало что-то неестественное — радио, наверное. Под него слышался ритмичный стук, как будто кто-то нарезал зелень на суп. Мысль о супе заставила желудок Олога завыть.

— Там трётся кто-то под стеной, — послышался женский голос из дома, и Олог шарахнулся, пытаясь понять, как его увидели. Говорила женщина по-муданжски, но с каким-то странным акцентом, вроде не южным, но и не северным.

Долго гадать не пришлось: дверь распахнулась, на крыльцо выглянул мужчина с кухонным ножом.

«Знающий!» — ахнул про себя Олог.

— Какого надо⁈ — рявкнул тот.

Олог затараторил объяснения — а куда деваться? От знающего он не сбежит, как от джингошей. Тот слушал, прищурившись, как будто плохо понимал. Когда у Олога рассказ начал иссякать, на порог выступила также и женщина, и по её костюму сразу стало видно, что и она знающая. Вот это боги его вывели! Целая семья этих нелюдей!

— Путешественник, — сказала женщина мужу. Потом перевела взгляд на самого Олога. — Кто Император нынче?

— Как кто? — изумился тот. Неужто его так выбросило, что ещё Император жив? Может, он сумеет предупредить как-то? — Аэда был, да вот убили ж его в том месяце…

Знающие переглянулись.

— Ничего так тебя швырнуло, — протянула женщина. — На двести лет.

— Куда⁈ — изумился Олог. Тут же спохватился, что вопрос дурацкий, откуда ей знать, что будет через двести лет в будущем? Тут же обругал себя: знающая ведь, может и знать!

— Вперёд, — усмехнулась она, как будто читала его мысли. И пихнула мужа в бок: — Отвези его хоть до станции.

— Я ещё всяких попрошаек не возил, — проворчал тот, но отдал ей нож и отвернулся куда-то, чтобы достать кошель и связку ключей.

— Обязан по закону, — заметила женщина. — Сам вечно новости читаешь, как не в себя. Не помнишь, как мне рассказывал, что вышел указ императорский, мол, путешественников всякий обязан приютить, накормить и отвезти в столицу в Бюро Путешественников?

— Вот ты и корми, — буркнул знающий и спустился по крыльцу, чтобы исчезнуть за углом. Раздался какой-то механический рёв — Олог вздрогнул, — и из-за дома показалась повозка на четырёх колёсах, движущаяся сама, без лошади. Пока он разевал рот, женщина ушла в дом и вернулась с тонкой прозрачной сумкой, в которой виднелись четыре хурмы, варёный клубень чомы и копчёная голень какой-то птицы, прямо так, вперемешку. Олог сглотнул слюну.

— На, кормись, — велела женщина, всунула ему сумку и подпихнула в сторону повозки. — Полезай, муж тебя отвезёт до станции, а оттуда за ночь до столицы доедешь как раз.

Олог вовсе никогда бы не хотел оказаться в самодвижущейся повозке знающего — кто скажет, какими силами он ею управляет? — но оставаться со страшной тёткой тоже был не вариант. Пришлось лезть.

— Что за станция? — спросил он, судорожно глотая мясо и надеясь, что оно не отравлено и не принадлежит какой-нибудь нечисти.

— Монорельс, — непонятно пояснил знающий и покосился на Олога. — Его же при Аэде как раз и заложили, ты должен знать.

Олог, может, и должен был, да он из своей мастерской годами не вылезал. А теперь у него ни мастерской, ни дома, ни знакомых ни единой души во всём мире.

— А джингоши? — вспомнил он, заозиравшись по сторонам.

Знающий плотоядно усмехнулся.

— Джингошей твоих новый Император раскатал блином, что скалочка, это которых Ирлик-хон не сожрал, долгая ему лета.

У Олога немного отлегло от сердца, но он на всякий случай осенил себя охранным символом — не к добру это, когда знающий Мангуста поминает.

— А что за Бюро?

— А вот в столицу приедешь, там и спросишь, всякий подсказать обязан, — загадочно сообщил знающий и резко крутанул руль, выводя повозку с обычной просёлочной дороги на мощёную трассу. — Держись крепче.

И ветер засвистел в ушах.