Шёпот звёзд

Из одного дома двое, похожих на врачей, выводили под руки пожилую женщину в ветхом платье. Она была без маски и во весь голос кричала, что не хочет уходить, и они не имеют права её забирать. Женщина сопротивлялась, как могла. Врачам не удавалось оттащить её от подъёмника парадной двери, больная держалась мёртвой хваткой.

Патрим увидел происходившее в этом дворе и поспешил на помощь. Теперь они втроём оттягивали бедную женщину, так что ей пришлось отпустить поручень, за который она цепко держалась. Нам с Ари стало любопытно, мы подошли поближе и остановились неподалёку от машины госпиталя. Врачи пытались запихнуть женщину в этот автомобиль на магнитной тяге, чтобы доставить больную в госпиталь. Она всё ещё кричала. Ари было не по себе от этой картины, и она взяла меня за руку, чему я немало удивился.

Пожилая женщина проклинала всех вокруг и за несколько шагов до машины начала кашлять кровью. Она страшно вопила, но врачи её не отпускали. Всего лишь на секунду её крики утихли, это она приметила нас. Не знаю, откуда у старухи было столько сил, но она вырвалась из рук врачей и подбежала к нам. «Они нас всех погубят!» — прокричала она мне в лицо. Врачи тут же оттащили её обратно. Но в этот злосчастный миг фонтан крови вырвался из горла больной. Огромная лужа моментально образовалась на каменистой дороге, и множество мелких капель осели на наших непокрытых одеждой руках.

Патрим тут же побежал к машине за антисептическими салфетками и быстро дал их нам. Ему нужно было остаться, чтобы помочь другим с этой обезумевшей женщиной, и он сказал нам:

— Мне очень жаль. Теперь для вас нет смысла в этих масках. Идите в квартиру без меня, а я зайду завтра.

Его глаза наполнились печалью, словно нас уже не было…

Мы сняли маски и не спеша пошли в наше временное убежище. Ари плакала всю дорогу. Через инфо-датчик она уже узнала всю информацию про вирус Ласса, пока мы шли с Патримом, и определённо понимала, что на этом закончится её и без того короткая жизнь.

Лихорадка Ласса представляла собой острое вирусное заболевание, воздействующее, в первую очередь, на мозг. Самым первым симптомом являлось повышение температуры тела до тридцати девяти градусов. Затем мозг постепенно разрушался, что приводило к спутанности сознания и головным болям. Больные теряли память и слепли. Всё это провоцировало сильную агрессию и навязчивые состояния.

Мозг человека умирал стремительно, и врачи фиксировали смерть больных самое большее на десятый день. Вирус передавался всеми возможными путями, включая воздушно-капельный, поэтому здоровым необходимо было всегда носить маски и желательно закрытую одежду.

Мне было жаль мою подругу, но не себя. Я был готов умереть сотни раз и в этот раз тоже не боялся. Ощущение моего конца даже немного радовало. Сознание было готово остановить бегство длинною в жизнь.

Хотелось сделать эти последние дни хоть немного радостными. И следовало поспешить до начала первых симптомов. Стоял тёплый полдень, когда мы добрались до нашей захудалой квартирки. Ари успокоилась и тоже мысленно приняла неизбежное.

— О чём ты мечтала? — я подсел к ней на пол у кровати.

— Я хотела стать великим археологом, — она грустно водила пальцем по полу кругами, будто хотела что-то нарисовать, — путешествовать по всей Вселенной. Может, совершить открытие, чтобы отец мной гордился. А ночами я представляла свою будущую семью: любящий муж, несколько озорных детей. Я могла бы жить ради них.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— А были короткие желания? — улыбаясь, продолжал допытываться я.

— Да, — она тоже улыбнулась. — Я хотела прогуляться по широким улицам Лоракса и своими глазами увидеть легендарный замок! Мне бы хватило всего одного дня. Ещё я хотела полетать на параплане, научиться плавать, переночевать в мифическом омантровом лесу, взобраться на высокую гору и… — она запнулась на мгновение, — просто жить.

— Ты не умеешь плавать?! — вскричал я, отвлекая её от грустных мыслей, и аж подскочил.

— Нет, родители никогда не возили меня к морю. На Астре это было затратно, — Ари печально поглядела в окно.

— А ты можешь через инфо-датчик узнать, где ближайший водоём, пригодный для купания?

— Да. Что ты задумал, Маркус?

Ари тоже поднялась с пола и поправила одежду.

— Я научу тебя плавать! — воодушевлённо заявил я, размахивая руками, будто плыву в море. — Я вырос на Амаране, где воды было куда больше, чем суши!

Ари обрадовалась и тут же сообщила, что ближайшее озеро всего в нескольких километрах от города. Через полчаса будет разрешено выходить по правилам комендантского часа, и мы смогли бы направиться к водоёму. Я оделся в новую, но совсем простую одежду и обувь. Оказывается, гораздо приятней, когда твои ступни не касаются земли.

В воздухе ощущалась высокая влажность, было душно. Но это не мешало лёгкому ветру веять летним теплом. Мы быстро дошли до энергостанции и от неё свернули в заболоченный лес по незнакомой, но хорошо протоптанной тропинке. До озера дошли быстро. Белый песчаный пляж так и манил прохладой. Я разделся до трусов, а Ари осталась в белье и полупрозрачной футболке, которая не могла скрыть её хрупкого телосложения. На несколько минут жизнь показалась мне совсем обычной, и не хотелось упустить этот момент.

С разбега я нырнул и далеко проплыл под водой, прежде чем вынырнуть обратно. Ари только чуть мочила ноги и сразу уходила обратно на пляж. И так несколько раз. Она словно боялась этой прекрасной освежающей воды. Я подплыл ближе к берегу так, что стоял в воде по пояс, и позвал Ари, размахивая руками.

— Подойди ко мне!

— Зачем? — спрашивала она, в очередной раз «спасая» ножку от набежавшей из-за моих плесканий волны.

— Пойдём! Я научу тебя плавать!

— Мне страшно!

Ари стояла и не мигая смотрела на воду.

— Почему? — я не понимал её страха.

— Мне кажется, что я сразу утону.

Я видел, что девушке было неловко.

— Обещаю, что ты не утонишь, — медленно говорил я, протягивая ей руку.

Она сделала несколько шагов навстречу мне. Вода дошла ей до колен. Ари задрожала. Я подошёл ближе.

— Если не попробуешь сейчас, — говорил я, снова протягивая ей руку, — то уже никогда не сможешь,

— Хорошо… Что я должна делать?

Я попросил её обхватить меня сверху руками и крепко держаться. Загорелые руки испуганной подруги цепко схватили меня за плечи, и мы поплыли. Первые минуты медленно, преодолевая её страх. Потом быстрее. Прошло не больше десяти минут, как у меня за спиной раздавался радостный смех, и я поплыл ещё быстрее. Мы долго кружили по озеру. Руки Ари расслабились, — я понял, что больше она не боится, и радовался вместе с ней.

После катания на моих плечах, мы всё же стали разбирать основные движения пловцов. Сначала я показал Ари на суше, как нужно двигаться, а после позвал её пробовать в воде. Задорно смеясь, она бултыхалась на мелководье. Я придерживал её, и вскоре она поплыла сама. До сих пор я ещё не видел столько радости на её лице. Мы веселились и плавали до темноты, как маленькие дети.

Обратно мы шли с осторожностью, и, к счастью, не были никем замечены. Этой ночью Ари засыпала с лёгкой улыбкой.

Утро заставило себя долго ждать. Всю ночь Ари то просыпалась в бреду, то снова засыпала. Она говорила что-то непонятное в полусне, а по её лицу струями стекал пот. Я прикладывал ей ко лбу смоченное холодной водой полотенце, и она вновь засыпала. Утром ей стало лучше, но всё равно лихорадило. Я набрал ванну прохладной воды, и Ари лежала в ней до прихода Патрима.

Жар ненадолго отступил, и Ари перебралась на кровать. Патрим внимательно её осмотрел.

— Обычно симптомы приходят на второй — третий день, но есть везунчики, кто продержались и пять дней до начала болезни, — сказал нам врач.

— Вы можете ей помочь? — умоляюще просил я, хотя уже знал ответ.

— Я могу лишь помочь ей прожить на несколько дней больше. Если не лечить симптомы, то смерть наступает на пятый, шестой день, а если лечить, то на девятый, десятый. И то я могу предложить обезболивающее и жаропонижающее. Других лекарств против этой болезни не существует…

— Это бы помогло нам… — мой голос становился все тише.

— Вирус поражает мозг. Постепенно. Этот процесс нельзя остановить, поэтому, в любом случае, дня через три начнутся проблемы: спутанность сознания, бредовые мысли, галлюцинации. Часто пациенты становятся опасны для окружающих, тогда мы забираем их в больницу. Вы можете вызвать службу через инфо-датчик, если такое случится с одним из вас, — печально предупредил врач.

— Хорошо, — пробормотала Ари, отворачиваясь от нас.

Патрим объяснил, что его ждут ещё многие больные, поэтому нужно идти дальше. Он оставил нам запас лекарств и обещал вернуться послезавтра.

Мы снова остались одни.

— Тебе не страшно? — Ари повернулась ко мне.

— Нет, — я присел на кровать ближе к ней.

— Почему?

— Смерть похожа на успокоение, осознание конца смертей, идущих за мной по пятам…

— А ты кого-нибудь спасал, Маркус? — она тяжело дышала.

— Да, — ответил я и погладил её по руке.

— А что важнее: те, кому ты несёшь смерть, или те, кто обрели спасение?

— Ты мыслишь слишком по-философски, — усмехнулся я, задумался и, помолчав, добавил: — Спасение куда важнее.

— А ты только представь, скольких ты мог бы спасти, стань ты королём? — предположила подруга с едва уловимой улыбкой на раскрасневшемся лице.

— Не думаю, что из меня вышел бы хороший король, — усмехнулся я. — Да и поздно уже об этом думать.

Я гладил Ари по голове и волосам, и она очень быстро уснула. Это была наша последняя беседа…

К ночи температура Ари поднялась до сорока градусов, как транслировал её инфо-датчик. Лекарства смогли сбить жар на два градуса, но моей подруге всё равно было плохо. Периодически из её носа сочилась кровь. Она перестала понимать, где находится, плакала, кричала и звала родителей, а потом вновь засыпала.

К утру следующего дня Ари уже не помнила меня. Её слова были спутаны, и, ничего кроме имён её родителей, разобрать уже не получалось. Она начала кашлять кровью. Я помогал ей, как мог.

Сидя на полу у кровати, я осознавал, что хуже, чем наблюдать, как умирает близкий человек, ничего быть в жизни не может. Мои глаза наполнялись влагой от осознания того, что больше я ничем не могу помочь этой девочке. Мне хотелось, чтобы симптомы болезни пришли ко мне быстрее, и этот кошмар забылся. Но они так и не приходили…

Это был третий день болезни Ари. Она уже не могла сама дойти до туалета. Патрим снова приходил. Он выражал удивление, что я ещё здоров, и обещал вернуться завтра. Ари он больше ничем помочь не мог.

На четвертый день я по-прежнему чувствовал себя абсолютно здоровым. Даже рана на бедре окончательно зажила, не оставив и шрама. Но морально я был полностью опустошён.

Близилась ночь. Пока Ари спала я лежал в холодной ванне и всё думал, почему так случилось. Я бы отдал свою жизнь за её спасение!

Патрим застал меня, когда я выходил из ванны в одном полотенце. Он был удивлён гораздо больше, чем вчера. Пока он осматривал Ари, я оделся, а затем сел на кровать поближе к ней.