Шёпот звёзд

Глава 10. «Оркенокс»

Шлюзы космолёта закрылись, и Химера сняла кислородную маску. Она окинула меня презрительным взглядом прежде, чем уйти в свои апартаменты. Все солдаты проследовали за ней. От пола исходила легкая вибрация от запуска двигателей. Несколько минут я вспоминал, как пройти в зал с каютами моей семьи по бесконечным лабиринтам королевского корабля, но увидел знакомый силуэт тучного мужчины, следовавший мне навстречу. Это был Люциус! Я широко улыбнулся и поспешил в его сторону.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул я, подходя к нему.

— Я и не надеялся, что мы вас найдём, — ответил Люциус с усмешкой и слегка склонил голову в приветствии. — Не могу сказать, что рад вашему возвращению. Пойдёмте, я провожу вас в каюту.

Улыбка резко пропала с моего лица.

— Почему же?

— Я надеялся, что вы сможете спокойно жить где-то ещё, без непонятной ответственности за весь мир с риском для жизни, — спокойно ответил он.

— Так вот, в чём дело… — пробормотал я, сбавляя шаг.

Люциус загадочно улыбнулся и сказал:

— Понимаете, у меня слишком хорошая подготовка, чтобы я не заметил отсутствие парализатора в кармане…

— Так ты всё знал? — потупился я.

— Конечно. Это было сложно не заметить. Но, должен сказать, что сбежали вы умело, оставляя за собой несколько часов форы, — на этих словах я вскинул голову, и мы оба посмотрели друг другу в глаза и заулыбались, а Люциус отметил: — Вам повезло, что именно Гектор раскрыл вас на поле боя. Другой солдат незамедлительно бы сдал принца.

— Это он тебе рассказал?

— Да. Его убеждения сильно отличаются от мнения большинства, но он это тщательно скрывает. Мне это известно, потому что в детстве мы учились вместе и дружим до сих пор. Он рассказал мне первый, зная, что я не доложу на него.

— А почему ты рассказываешь об этом мне? — спросил я в недоумении.

— Потому что, Маркус, мы держим курс на Оркенокс и будем там через десять часов. У меня нет сомнений, что вы выиграете это испытание. И должны знать, что после у вас будут союзники, потому что самое страшное начнётся после, — Люциус многозначительно помолчал и продолжил: — Поверьте, все оставшиеся без внимания наследники не перестанут пытаться вас убить. Эти три года станут самыми сложными в вашей жизни. Но если станете королём, они успокоятся, зная, что вы властны истребить их всех.

— Как можно хотеть истребить свою семью? — я не переставал удивляться.

— К сожалению, вам ещё предстоит это узнать. А пока я должен подготовить вас к испытанию. Наблюдать будет вся Вселенная!

— Прямая трансляция на инфо-датчики?

— Да. Все хотят увидеть вас после событий на Астре и Морфуле. Люди и прочие расы увидели в вас надежду на лучшее будущее.

Мы дошли до моей каюты, и Люциус открыл передо мной высокую дверь. Это была та самая каюта, из которой меня выбросило в космос два года назад. Иллюминатор починили и оградили дополнительным слоем защитного поля.

— Теперь здесь самое безопасное место на корабле, — улыбаясь и пропуская меня вперёд, произнёс Люциус.

— Всегда, когда ты это говоришь, происходит что-то ужасное, — подметил я, улыбаясь в ответ.

— Тогда беру свои слова назад! — рассмеялся Люциус. — Вы можете привести себя в порядок и поспать, на это есть ещё восемь часов. Оставшихся двух часов нам хватит на подготовку.

Я поблагодарил своего союзника, и тот закрыл дверь каюты. Мой взгляд сразу упал на шелковистые простыни и белые одеяла на мягкой кровати. «Если жить мне осталось не больше суток, стоит выспаться с комфортом», — подумал я и упал в постель, не раздеваясь.

Меня должны были разбудить только через восемь стандартных часов, но пришлось вставать уже через пять. Было сложно разомкнуть глаза, спалось слишком сладко. За мной пришёл Люциус, и всё, что мне удалось разобрать в полудрёме, — это то, что моя мать желала пообедать со мной. Про себя я вспоминал её самыми неприятными словами всё потому, что не привык мало спать из-за долгих ночей Ардентальта и Контуральта, где можно спать по десять часов к ряду.

Люциус принёс мне новую одежду. Это был костюм с диагональными белыми линиями, обтекающий меня с шеи до пяток. Он также, как и скафандры, растягивался точно по размеру, но был более свободным и даже удобным. Я умылся, переоделся, завязал волосы в привычный хвост. За время путешествий они сильно отрасли, и Люциус постриг их мне до плеч, чтобы не мешали. О красоте не думал вовсе, а только тянул время, чтобы как можно меньше общаться с матерью.

Химера ожидала меня на верхней палубе. Она сидела за антигравитационным столом напротив стены-иллюминатора, облачённая в чёрное кружевное платье. С того места открывался прекрасный вид на глубокий манящий космос.

— Прошу, садись, — обратилась ко мне она, указывая на место напротив неё.

Заспанный, я сел напротив матери и старался не смотреть на неё. Я вглядывался в пучину движущегося космоса, мысленно отыскивая свою звезду. Нам подали чай из багровых листьев. Я взял кружку, ощущая тепло напитка и продолжал всматриваться в отблески светил.

— Есть хочешь? — спросила мать.

Я покачал головой и отхлебнул чай, пытаясь проснуться и собраться с мыслями.

— О чём ты хочешь поговорить? — я не отводил глаз от иллюминатора.

— О тебе, — краем глаза я увидел, как уголки её губ приподнялись, но она всё также сохраняла холодность и выдержку.

— Можно поконкретнее?

— Ты мог остаться на Контуральте и прожить там всю свою долгую жизнь. Я знаю, что Гораку не признал бы тебя без твоего желания. Так почему же ты согласился?

Вопрос застал меня врасплох, я подумал и не хотя ответил:

— Я внезапно понял, что обязан попробовать что-то изменить.

— Что изменить? — Химера попыталась выразить удивление.

— Мир, конечно же, — усмехнулся я, делая очередной глоток горячего напитка.

— Маркус, поконкретнее, — передразнила она мягко, но со всей серьёзностью.

— Я хочу изменить то допущение, что одобряла наша семья миллионы лет, — ответил я, опуская прозрачный стакан на стол.

— Поверь, наша семья обладает такими средствами аналитики, что не могла ничего упустить.

— И всё же. Когда Либера начала объединять Вселенную она следовала не своей идее. Не столь важно вдаваться в историю, только в саму идею. Она хотела общий мир для всех созданий Вселенной, которые будут равны. А что же получилось? — я говорил так серьёзно, как никогда раньше. — Получилось господство человеческой расы. Это не плохо, но и не хорошо для самой Вселенной. Эволюция людей остановилась с контролем генной инженерии, где почти каждому младенцу в утробе матери корректируют жизненный код. Что происходит с остальными расами, и так известно. Но это противоречит развитию Вселенной. Звёзды наблюдают за процессом угнетения рас миллионы лет и не могут позволить эволюции Вселенной остановиться.

— Как ты смог сделать эти выводы? — удивлённо спросила мать, и в этот раз это было искренне.

— Я слышу шёпот звёзд. Они и есть свидетели прошлого и будущего. И я тут по их воле, — я взглянул в холодные глаза моей матери.

— Если ты станешь королём, ты будешь в праве распоряжаться властью, как тебе заблагорассудится. Я не могу знать будущего, и моё время истекает, — она ненадолго задумалась и, помолчав, спросила: — Изабелла говорила тебе, что в нашем роду пересекаются шесть рас из семи существующих?

— Да, а планетотворцы появляются от слияния генов всех оставшихся рас. Собственно, так и появился я. Насколько мне известно, раньше семья с людоедами не пересекалась.

— Всё верно, только вот… — она снова замолчала вдруг и продолжила более уверенным тоном: — Ты должен был бы узнать это после коронации, а не до. Но смысла нет утаивать дольше. Либо эта информация поможет тебе, либо ты унесёшь её в могилу. Род Гиронимус основала Либера, когда существовало пятьдесят всевозможных разумных рас. Она роднилась только с королями людей, но вот её дети пошли дальше. Огромной цепочкой до наших дней дошёл союз из сорока девяти рас, пересекающихся в наших генах.

Я вопросительно посмотрел на неё. Химера активировала голо-монитор посредине стола и продолжила:

— Это цепочка ДНК обычного человека, — она вывела изображение многомерных звеньев голубого цвета одной цепи. — А это моя цепочка, — и она показала мне множество цепочек, сплетающихся в одну. — Тут сорок девять цепочек.

— Удивительно, — прошептал я.

— А это твоя, — мать взмахнула рукой, и на голо-мониторе показалось пятьдесят цепочек огненного цвета, сплетающихся в одну единую систему.

— Мы — не люди, Маркус. И код всех погибших рас продолжает жить в твоей крови.

Я смотрел на неё, выпучив глаза. Сон давно ушёл, но мне сложно было поверить, что самый хладнокровный человек во Вселенной показывает мне лучик надежды оставшихся рас. Или, может, она хочет совершенно иного?

— Твоя цепочка человеческого ДНК отличается от модификации нашего рода. Я просила сделать полный анализ, но это дело не быстрое, учитывая огромное количество информации в твоих клетках. Но кое-что всё-таки сохранилось, и об этом тебе тоже стоит знать.

— Что же? — спросил я с нетерпением.

— У нас снижены все чувства. Это очень сложный процесс, который в тебе отчасти сломан. Но код одного чувства сохранился неизменным, — на удивление она взяла меня за руки.

— Не томи…

— Мы можем любить лишь единожды за всю нашу долгую жизнь. И твоя подруга с Земли никогда не станет тебе женой по нашим законам, — мать смотрела в мои глаза с пониманием.

— Но она хотя бы будет рядом… — пробормотал я, убирая руки под стол.

Один из солдат приблизился к Химере и что-то прошептал ей на ухо.

— Мне нужно идти. Желаю удачи с испытанием.

Королева встала из-за стола и собралась удалиться вместе с солдатом. Она обернулась на меня с тенью лёгкой улыбки, покидая этот модуль.

Я вернулся в свою каюту, но уснуть уже не мог и долго смотрел в пучину родных космических просторов, пусть и столь быстро проносившихся мимо.

У кровати для меня нашёлся портативный спутник, заменявший инфо-датчик. Неудобно, что запросы для искусственного интеллекта приходилось проговаривать. Люди с инфо-датчиком в мозге могли отправлять задачи мысленно. Первым делом я нашёл во вселенской сети Ари и отправил ей сообщение, в котором просил посмотреть на приближающийся поединок и пожелать мне удачи. Ещё добавил, что безмерно рад, что она жива. Ответа не последовало. Значит, она спала. Я быстро пролистал старые сводки новостей с Астры и Морфулы. Посмотрел на свои кривляния и странные действия на поверхности звезды.

Меня угнетала тревога, и я изучил информацию о планете Оркенокс, чтобы быть готовым хоть к чему-то. Название на языке древних людей прямо переводилось как «Большой Каньон». Суша на этой красной планете состояла в основном из известняков, сланцев и песчаников. А на полюсах располагались два ледяных океана, некогда наполнявшихся многочисленными реками, переливавших воду из одного в другой. Миллионы лет непрерывный водный цикл под силами громадного спутника планеты, находившегося на близком расстоянии, провоцировал разрушительные приливы и отливы. Реки изрезали всю поверхность в огромные каньоны, глубина которых доходила до трёх километров. Но теперь их не осталось. Реки испарились все до единой, остались только ледяные океанские шапки на полюсах. Сильно разряженная атмосфера здесь не подходила для жизни. Оркенокс был втрое меньше Земли, соответственно и сила притяжения составляла только треть земной. А когда над местностью проходила луна, притяжение становилось ещё меньше.