Индивидуум

* * *

Я знал, где найду его. Там он раньше прыгал с плиты Соларума вниз. Теперь же Дан, открыв урну с прахом Ханны, развеял его по ветру над Землей.

– Она не хотела оставаться в Усыпальнице, – поведал мне протектор бесцветным голосом, пока ветер трепал его одежду. – Там нет солнца, один свечной дым. Ни воды, ни растений.

Хотел бы я сказать ему, как мне жаль, но такое всегда кажется глупым и пустым. Общее горе не опишешь словами, а личное горе – тем более.

Он поставил урну возле каменной стелы и убито взглянул на руку с отметками сопряжения.

– Как будто половина меня исчезла. Там глухо и никого нет. Ханна ушла вперед. Но однажды я вновь ее найду. На любом из дальнейших путей.

И сразу же уставился вниз. В бездну.

– Сейчас мой последний шанс оставить все как есть. Один шаг в пустоту.

Мне требовалось дать ему пережить горе. Я должен был помочь другу.

Должен был помочь еще давно.

Но я не увидел.

– Я тебя оставил.

Дан повернулся ко мне. Повязки ему, похоже, давно не меняли, на них местами темнели бурые пятна. Оставшийся бирюзовый глаз едва ли что-то выражал.

– Прости, – вырвалось у меня. – Тебе была нужна помощь.

– Никто в этом не виноват. С самого начала. Просто множество мелких ошибок, допущенных разными людьми. Цепь событий. Последствия. Я пытался исправить их как мог.

Он медленно подошел, встал в каком-то метре, глядя на озеро.

Собравшись с духом, я сказал:

– Грей – не Индивидуум. В работах Шакары описывалось два опыта, которые она начала после возвращения Антареса за небеса. Шакара называла Грея Лазарем. Другой опыт. Второй, менее важный, по ее мнению, чем Индивидуум. Его покалечил Гортрас, он умирал… Ты в переводе местами менял его на Индивидуума, чтобы мы решили, что описанные Шакарой характеристики принадлежат исключительно Грею, а не кому-то еще. Я думал, что это опечатки в твоем переводе. Хотел думать.

Он молчал.

– Трэтмар сервас. Дан, это не «смиренные глаза».

– Я знаю, – кивнул протектор. – «Трэтмар» имеет несколько значений.

– И одно из них – «голубой с зеленым оттенком». Как бирюза.

Ветер налетел с удвоенной силой, позади страшно заскрежетали стволы редких деревьев. Я обернулся к ним всего на миг.

Дан сделал точный выпад ножом в бок. Внутри с болью раздался мерзкий хруст. Из меня вырвался вопль, затерявшийся в ветре. Ноги подкосились и больше не слушались, в глазах рябило. Я тяжело рухнул, вообще мало что соображая и стискивая траву меж пальцев, не понимая, почему она в крови.

– Я не хотел, чтобы так вышло, – твердил Дан. – Правда не хотел, я бы все отдал, чтобы оно пошло иначе.

Он судорожно внимал моим хрипам.

– Ты не умрешь. Звезды не погибают от ран, нанесенных мерцающим серебром. Мне сказали, что манипуляция в ноже тебя просто обездвижит на достаточное время. Я бы никогда не причинил тебе смертельного вреда. Просто так ты не сможешь помешать мне.

Я поднял на него исступленный взор, практически не различая образы.

– Я знаю, кто ты, – сказал Дан со сталью в голосе, звенящей от горечи. – Почему, Макс? Почему я узнаю это не от тебя, а от темного посла, который должен быть мне врагом? И ведь Фри, Стеф, да даже Сара – все они знали! Почему я единственный, кто не заслужил доверия?

Я едва мог привстать на локтях. Даже это огнем отдавалось во всем теле.

– Индивидуум – не Грей… Индивидуум – то, что получилось из «Вознесения». – Я стиснул челюсти от новой пламенной волны в ребрах. – Это ты.

Протектор попятился, точно я нанес ему удар.

– Почему ты не пошел к нам?..

– Потому что вы меня оставили! – в отчаянии ощетинился он. – Вы не видели, что со мной происходит, всем было плевать! Все то время, что я мучился! Когда тело ломало, кромсало на куски! И после, когда эта дрянь постоянно из меня вырывалась! – Дан изо всех сил сжал кулаки. С лезвия ножа до сих пор капала кровь. – Вы бы сочли меня за монстра и уничтожили. Я не хотел такой смерти. Я… – Он сорвался и заорал: – Я столько сделал для Света! Для приземленных, для всех вас! Разве я заслужил такое?! Сдохнуть как чудовище! Запомниться только этим! Я не мог!..

– Мы бы…

– Нет! Нет, Макс, вы бы не помогли мне! Никогда бы не смогли, потому что это место не помогает таким, как я, оно их уничтожает, не признаёт, считает главными врагами, которых стоит убивать еще на подступах! Тебя чуть не убили только за то, что ты был сплитом! А я!.. Я… – Он задыхался и в безысходности оскалился, схватившись рукой за волосы. – Я до конца верил, что могу все исправить. Шакара обещала, когда пришла ко мне, предлагая помощь. Надо было сразу понять, что она продолжит опыт. Но что мне еще оставалось?! Даже после ее смерти мне казалось, что я смогу. Все наладится. Что вы поможете мне. Я так надеялся…

Дан сморгнул, и я увидел в его глазу отблеск горящей манипуляции, стоящей прямо на душе.

– Я так устал прятаться, – выдохнул он дрожащим голосом. – Не знаю, как ты это выдерживаешь.

От его руки отделилось несколько меток, тогда же сломалась и манипуляция. Пятна на повязке стали золотыми. Я потрясенно взирал на изменившийся облик друга. Кожа посерела, как бледный пепел, волосы поседели, а подняв веко, Дан с болью уставился на меня золотым глазом с черным белком.

– Вселенная наказала меня. Я верил до последнего, а она сыграла со мной такую шутку. Отобрала у меня Ханну, травмировала. Нам всё воздается по заслугам. И я никогда не был исключением.

Я пытался подползти к нему, чувствуя разгорающийся гнев.

– Ты выбрал Шакару вместо нас…

– Протекторы бы меня убили. Ты знаешь Паскаля и других. Им было бы плевать на…

– И поэтому ты убил Ламию?!

Он замер.

– Ее не должно было быть там. Все должно было пойти иначе… Грей начал меня шантажировать, заставил притащить амулет на склад, чтобы переместиться туда. А она появилась там… Это все ошибка.

– И Нерман ты тоже убил? – сплюнул я. – Аннигиляция в Монсисе… Ее смерть оправдала бы пропажу метки… у дэларов их не бывает…

– Нет. Грей сделал это без моего ведома. Он посчитал, что такое решение по объяснению пропажи метки меня «подбодрит». Хотел вознаградить за то, что я выбросом черни покалечил Шакару и дал ему свободу.

Он отвернулся и подошел к самому краю.

– Я стал таким из-за тебя. Потому что, как всегда, хотел помочь. И сделал бы это еще раз, не задумавшись. Мне жаль. Мне так жаль. Максимус, если ты…

Я сильнее вцепился в траву, вырывая ее клоками из земли. Она сгорала от светозарного огня. Меня жгло изнутри, я с натугой пытался добраться до Дана.

– Нет, – с тихим гневом выпалил я. – Ты, мать твою, ошибся. Не все заслуживают понимания и прощения. После всего того, что ты сделал… Дан… – Я, кряхтя, пододвинулся еще ближе. Руки раскалились голубым светом, лицо горело. – Ты должен был рассказать. О себе. О Грее. Ты сделал неправильный выбор, и даже смерть Ханны – твоя вина.

– Я знаю, – глухо отозвался он. – И мне придется с этим жить.

– Жить?! И как ты это видишь?

– Ранорий Незабвенный предложил мне протекцию. Я отправляюсь к нему. Здесь мне больше нет места.

Дан оглянулся. Столько горя в нем не чувствовалось даже на похоронах Ханны.

– Ранорий всегда знал, кто я. С самого начала ему было понятно, что все закончится именно так, но он давал мне выбор до последнего, пока его не осталось.

– Ты предал всех нас. Ты жить не заслуживаешь.

– Я пытался умереть. Но, видимо, Вселенная все еще имеет на меня планы. Если я просто умру, то это обесценит отнятые мною жизни. Я не хочу погибать никем. Не стану очередным сломанным звеном в цепи. Ранорий даст мне иную судьбу. Там… Там я буду хоть кем-то. И, возможно, смогу все исправить. Я родился человеком. Но человеком погибать не обязан.

Он выудил из кармана механизм, подобный карманным часам. Такой же был и у Габиума. Дан щелкнул, раздалось тиканье. Вдохнув поглубже, он с тоской обернулся к башням Соларума и смиренно произнес:

– Вот и все, да? В последний раз. Знаю, что ты этого не сделаешь, но… но скажи всем, что я ценил каждую секунду, проведенную с ними. Как бы плохо ни было. Все эти годы… были светлейшими в моей жизни. И других у меня не будет. Спасибо, что вы стали частью моей души. Спасибо, что был моим другом, Максимус.

– Дан! – заорал я, но было поздно.

Он исчез под вой ветра. Я тяжело дышал от боли и досады, глядя на угасающий в руках огонь, и просто сдался, упав лицом в холодную траву.