Кольцо 2

Глава 23

— Ч-что это вы тут делаете, Зю? — слегка опешил Миша, когда, войдя в зону отдыха, застал двух красоток в неоднозначной позе.

— А-а-ах, та-а-ак, да-а… А? О, хо-озя-яин! Зю — заботится об умничке Хрюу-у, — не то промурлыкала, не то простонала в ответ голубоволосая.

— Зю, но… но она же недееспособная! Зачем ты пользуешься ее безотказностью? Это ведь… это натуральное скотство! — надрывно прям прокричал наш моралист.

Тот самый, который некогда направо и налево порабощал красоток, а позже так и вовсе влюбил в себя посредством внушения нынешнюю правительницу республики Динаран.

— Ей это ну-у-ужно… А-а-ах… А то она-а-а жрет постоянно-о-о-ох… Да! Да! Да-а-а!!! — задрожала в экстазе Зю, в завершении фразы вжав рукой себе между ног голову безумной девицы, которая, и правда, если не поглощает в немеряных объемах пищу, постоянно и не зная меры, то так и норовит подсунуть свои прелести в попытке заполучить иного рода излишество.

Излечение и возврат к изначальным кондициям Больвины Кадрус — вовсе не вернуло её, и никуда не дело Хрю, что прочно поселилась в голове этого тела. Девушка не разговаривала, не ходила на двух ногах, не вела себя более как человек. Она была неумеренна и примитивна в своих желаниях. Лишь постоянно есть, постепенно превращаясь в то, чем была до излечения, или беспрестанно предаваться утехам, с чем, как видно, решила помочь Зю — вот и всё, что теперь заботило златовласку, а нынешний хозяин совсем не уделял ей так настойчиво требуемого внимания.

Селин действительно избегал девушку, не желая ежечасно воочию лицезреть укор своей беспомощности и одновременно соблазн вседозволенности.

— Хозяин совсем забросил своих верных и так скучающих по нему девочек, — провокационно проворковала в наигранно обиженных интонациях Зю, завораживая своими формами и пластикой.

Она притянула к себе неуместно нелепую и бессмысленно счастливую мордашку Хрю, ибо никак иначе уже не назвать эту личность, а когда их лица сблизились, принялась жадно и неспешно слизывать свои соки и прочую влагу с щек и губ раскрасневшейся златовласки, не отводя при этом призывно жадного взгляда от Миши. Безумная же — извернулась и отставила попку по направлению к местному рабовладельцу-социалисту, ну и побуждающе повиляла ею, являя свои розовые розовости, сочащиеся жаждой действа.

Селин же, словно зачарованный, не мог оторвать свой взгляд от требовательно меняющего свой диаметр вместилища. Того, что оказалось повыше. Как и от задорной ладошки Хрю, как раз шлёпающей себя по сочащемуся преддверию не менее приветливого другого вместилища. Пониже которое.

И всё это с вызовом «смотрело» сейчас Мише прямо в самые темные уголки его души, пробуждая на не очень светлые порывы.

— Хороший хозяин должен позаботиться о своих питомцах, — томно протянула коварная голубоволоска оторвавшись от своего занятия, и выжидающе посмотрев на такого, как в следующий миг оказалось, слабовольного Мишу.

Сглотнув, он неуверенной походкой направился-таки к ненасытной питомице, так жаждущей наполняющей твердой уверенности. Сам при этом уже разрываясь в ином, далеко не моральном теперь выборе: какую ж из ее прелестей порадовать первой.

— Хрю постоянно сует всякое себе в попку, — словно поняв проблему выбора, промурлыкала Зю, тем самым предопределив объект приложения стараний нерешительного рабовладельца.

А сама, ухватив тем временем за золотистые локоны голову розовокожей, принялась разминать горло той, глубоко засаживая ей в рот свои пальцы. При этом удерживая ее лицо перед своим и сурово вглядываясь в затуманенные глаза напротив, а при каждой попытке закрыть которые, отвешивала звонкую пощечину и выдавала что-нибудь навроде:

— Сюда смотреть!

Уже ожесточенно работая бедрами и ощущая в ответ трепет с содроганиями подвластной примитивным порывам и ныне «легкой на подъем» Хрю, Миха и сам не мог оторвать взгляд от строгой Зю, которая, помимо роскошных форм, в плане груди даже как-то излишне гипертрофированных, обладала также и идеально красивым лицом. Не милым и трогательным, как у Хрю, а агрессивно красивым и выверенным в каждой своей детали. Однако вовсе не холодным или каким-то безучастным, мол, смотри, восхищайся, но держись подальше, а вполне себе живым и влекущим, вдохновляющим и побуждающим. Красота — она ведь разная бывает.

Транс и любование прекрасным внезапно были прерваны бурными сокращениями, конвульсиями и хрипами податливой Хрю.

— Смотри! — последовало не терпящее возражений указание Зю.

И безжалостно в тот же момент развернутое к вторженцу в тылы лицо златовласки, что заставило ее еще более затейливо изогнуться, было решительно приложено щекой к щеке строгой голубоволоски, а значит теперь уже два вожделеющих утех взгляда наполняли решимостью и вдохновляли на подвиги Мишу. В свою очередь даже нарастившего и без того взвинченный темп, но тут же ощутившего благодарный отзыв ненасытного нутра безумной девицы. На что Зю состроила теперь трогательно-просящую мордашку и просюсюкала просьбу, впрочем, завершенную задорно хулиганскими интонациями:

— Мишенька, сделай нам хорошо. Тентаклики. Угу?

Не обратив внимания на несвойственное Зю обращение, да и вообще для любого другого обитателя Единства, где нет уменьшительных имен, а также не отвлекаясь от упорного и немилосердно-яростного надраивания мякоти Хрю под радостные восклицания одной и неритмичные конвульсии другой, не на шутку разошедшийся Селин всё же явил требуемое и, как видно, столь ожидаемое обеими, ибо восхищённо тут же воскликнувшими. С прямо-таки вожделением две будущие жертвы типичного хентайного сюжета прикипели своими жадными взглядами к их партнёру с двумя толстыми розовыми жгутами, метра по три каждый, что с грацией вышедшего на охоту удава возникли из-за его плеч. Этот вот оживший кошмар любой добропорядочной девочки-волшебницы, ну или потаённая мечта некоторых не самых приличных просто девочек, возник откуда-то из спины в районе плеч распаленного похотью морфа и неумолимо теперь приближался прямиком к восторженно раскрывшей глаза и рот Зю, которая не забыла приветствовать новые конечности любовника томным вздохом и дрожью предвкушения. Дергающаяся же в экстазе Хрю, пусть и всё также жестко удерживаемая, тоже не осталась безучастна, дав понять своими невнятными хрипами и бульканьем, что не менее рада новинке.

Ну а впечатленный столь горячим приемом не особо уже соображающий Селин бросился в беспощадную атаку, и вскоре розовое склизкое безобразие с хлюпающими звуками, да под аккомпанемент женских стонов, мастерски извлекало из их ртов всё новые и новые звуки в этой прям Оде Похоти.