Предчувствие смуты

8

Пан Шпехта по-прежнему выпрашивал деньги на теракты. С государственными структурами он не связывался, знал: официально денег ему не дадут. Для этого есть различные фонды. Лауреаты всевозможных премий, согласно договоренности, отстегивали заказчикам, часто не догадываясь, на что эти деньги будут потрачены. А деньги шли на исполнение преступных заказов.

Для пана Шпехты это бизнес опасный. Но Шпехта привык ходить, как виртуоз-канатоходец, — без подстраховки.

«Будешь ходить, как по лезвию кинжала, — будут и деньги», — когда-то он говорил Гуменюку.

«Но с лезвия можно и соскользнуть, — однажды ответил ему Зенон Мартынович. — Тогда уже и деньги будут ни к чему».

«Но падких на деньги не убывает, — заверял пан Шпехта. — Капитализм в России только начинается. А это гарантия, что развалят Россию».

— А что будет с Украиной?

— Ей не дадут пропасть.

Гуменюк, теперь уже Зенон Мартынович Пунтус, мечтал воспользоваться не только фамилией известного в прошлом председателя колхоза, но и его капиталом. Ключ к нему у Зенона Мартыновича был уже в кармане — это Валентина Леонидовна. Она знала, куда перед ликвидацией «Широкого лана» перекочевали колхозные деньги.

Алексей Романович, номенклатурный хозяйственник и вечный депутат, используя свое служебное положение, как и тысячи подобных ему хозяйственников, словно гнус жарким летом, высасывал из государственного тела его могущество.

Бывшие советские номенклатурные работники сожалеют: потерять такое государство! Сожалеют, но не хнычут. Теперь можно не скрывать свои капиталы — пусть увеличиваются, укрепляют экономику проклятого Запада.

На эту тему за графином яблочного вина не однажды беседовали Варнава Генрихович и Зенон Мартынович. Но то было во Львове.

Довелось им побеседовать и на Слобожанщине.