Упреждающий удар

* * *

Я вошел в прохладное здание, выстроенное в пятидесятых годах, и протянул паспорт дежурному. Молоденький лейтенант в окошечке сверил мою фамилию с каким-то списком, лежавшим перед ним на столе, и протянул мне пропуск.

— Не потеряйте, — предупредил дежурный, — иначе мы вас не выпустим.

Я сказал «спасибо» и протиснулся через проходную.

Лифтом я не воспользовался, а пошел пешком. На площадке между лестничными маршами висел знак — перечеркнутая сигарета в красном круге. Этот знак вызвал во мне улыбку. «Ого, — подумал я. — Грозное ведомство МУБОП и наш концерн мучают одни и те же проблемы?» Что проблемы были, чувствовалось за версту — над лестницей висел устойчивый запах сигаретного дыма…

Улыбаясь, я отправился дальше, но усмешка моя с каждым шагом блекла. Скоро она вовсе исчезла. Пол второго этажа был устлан толстой ковровой дорожкой. Едва я представил, как по ней волокут обвиняемых, мне стало совсем плохо.

У крайней двери я остановился. Это была дверь в кабинет следователя Старцева. Я сверил номер на двери с номером, указанным в повестке. Да. Да-да. Это здесь. Я постучал. Из кабинета донеслось приветливое «Да-а!?»

— Можно? — спросил я, приоткрыв дверь.

— Да-да! — повторил голос громче.

Я открыл дверь.

— Я по повестке…

— Проходите!

Я вошел, ожидая увидеть Деда, привязанного к стулу, Деда с вывернутыми руками, Деда окровавленного… Но я почувствовал разочарование. Деда не было.

За столом посреди кабинета восседал человек. Как я понял, это и был следователь Старцев. Я вздохнул с облегчением. Нет, он не был похож на Звягинцева. Даже близко не похож. Пожилой человек в потертом костюме. Из-под стола торчат скрещенные ноги. Добренькие усталые глаза за очками. Этакий учитель математики.

Я оглянулся. Кабинет следователя Старцева был примерно раз в десять меньше кабинета Деда. Два окна. Письменный стол. Ряд стульев у стены. Под ногами вздувшийся в некоторых местах паркет. У дальней стены я увидел второй стол и на нем пишущую машинку «Ромашка».

— Прошу вас, Павел Альгердович! — сказал следователь и повел рукой. Он указывал на стул по другую сторону стола. Ноги исчезли.

Я сел, рассуждая, что, пожалуй, можно расслабиться. Выбор линии поведения, конечно, важен, по неужели мне надо бояться этого человека?

Старцев взял у меня пропуск, кивнул и положил перед собой. Все это было проделано без единого слова.

Вдруг хозяин кабинета достал ручку и единым махом расписался на пропуске. Я вытаращил глаза — что это значит? Неужели я могу идти? Но следователь еще не задал мне ни одного вопроса. Короче говоря, я остался ожидать своей участи.

Но вот хозяин кабинета откашлялся и начал. Сперва он перечислил обязанности свидетеля. Затем попросил у меня паспорт и начал его перелистывать.

— Что вы делаете? — не выдержал я.

— Удостоверяюсь в вашей личности, — ответил Старцев, не отрываясь от паспорта.

— А протокол вы будете вести или это, так сказать, доверительная беседа? — полюбопытствовал я.

Старцев вздохнул, закрыл паспорт и уставился на меня:

— В первый раз допрашиваетесь?

— В первый.

Он ничего не ответил, положил паспорт на стол и тогда заговорил снова:

— В конце нашего разговора я сам напечатаю протокол и дам вам подписать каждую страницу, молодой человек… А вообще вы здесь не затем, чтобы задавать вопросы. Вопросы здесь задаю я. Слышали такую фразу в кинофильмах?

Я кивнул.

— Вот так будет и у нас, — сказал Старцев. — Как вы думаете, зачем мы вас пригласили?

Я пожал плечами. Откровенно говоря, я совершенно не знал, что отвечать. Единственное, что бросалось в глаза и что одновременно сбивало меня с толку, это излишне доброе отношение следователя ко мне.

— А все-таки? — Старцев наклонил голову.

— Я не знаю! — повторил я с некоторым страхом.

— Да! — воскликнул он и хлопнул себя рукой по лбу. — Еще я забыл зачитать ваши права.

Я терпеливо ждал, пока он перечислял мои права. Потом он продолжил:

— Ну вот, с формальностями, так сказать, покончено. Дальше у нас пойдет разговор по существу, — Старцев вдруг замолчал и посмотрел на меня пристально.

Я неловко кашлянул. Старцев вздрогнул, отвел взгляд, потом сказал:

— Как вы, однако, молодо выглядите… Что свидетельствует о вашем здоровом образе жизни! Теперь о деле, — он переплел пальцы, чуть наклонился вперед и задал первый вопрос: — В каких отношениях вы находитесь с подследственным Деденко?

— Я работал у него, — ответил я.

— Как долго?

— В течение двух лет.

— А точнее?

— Два года и три месяца, — после паузы высчитал я.

— Как вы устроились в концерн «Деденко»?

— Как? — Я пожал плечами. — Откровенно говоря, через отдел кадров…

Следователь спокойно проглотил мой ответ. Он продолжил:

— Вы знаете Валентина Ивановича Куртанича?

Я нахмурился. Странный вопрос. Эти имя и фамилия мне ни о чем не говорили. Но не успел я толком ничего объяснить, как следователь полез в стол, достал несколько фотографий и положил передо мной:

— Посмотрите. Неужели не знакомы?

На первой фотографии я увидел человека в большой меховой шапке. Снимок был сделан зимой, в морозный солнечный день. Человек стоял на фоне снежных сугробов и улыбался. И все вокруг человека искрилось и сияло. Я перевел взгляд на вторую фотографию и вздрогнул. Этот же человек болтался в петле, которая прикреплялась к крючку в потолке. Рядом с веревкой косо висела люстра.

Я бросил обе фотографии на стол. Меня мутило.

— Что скажете? — услышал я голос следователя.

— Впервые вижу… — через силу выдавил я. Мои глаза были крепко зажмурены.

— Этот человек не принадлежал кругу ваших знакомых? — спросил Старцев.

— Нет, — я открыл глаза.

— А кругу знакомых ваших родителей?

— Нет!

— Ваш отец о нем ничего не рассказывал?

— Нет!!! — Я начал терять терпение. Причем здесь отец? Я действительно не знал человека, труп которого моему взору таким подлым образом подсунул Старцев.

Следователь бесконечно ласково смотрел на меня.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, — ответил я. — Лучше не бывает.

Я думал, он нальет мне воды из графина, но он почему-то не стал этого делать.

— Я уже называл вам этого человека, — сказал хозяин кабинета, держа одну из фотографий в руке. — Это Валентин Иванович Куртанич. Он был начальником Тюменского ГУВД. Год назад он повесился. Значит, вы о нем ничего не слышали.

— Нет, — чуть не плача, ответил я.

Старцев сделал паузу.

— Между тем это очень и очень странно, — сказал следователь. — Ведь он был третьим членом экипажа… танка. Того самого танка, механиком-водителем которого являлся ваш отец. Вспомнили? Прага, 1968 год…