Смерть шла вместе с ними

Глава 1

Через семь часов после ухода Кена, в девять часов пять минут, полицейская машина резко затормозила перед зданием № 25 на Лесингтон авеню и остановилась позади других поли-цейских машин, которые уже стояли тут около четверти часа.

Регулировщик стал наводить порядок, а лейтенант Гарри Адамс из Службы Расследований вышел из машины и медленно поднялся по ступенькам к входу.

— На последнем этаже, лейтенант,— сказал регулировщик, приветствуя его.— Сержант Донован наверху.

— А где вы хотите, чтобы он был? В подвале? — ответил Адамс вполголоса. И не взглянув на него, он вошел в вестибюль.

Остановившись перед ящиками для писем, он проворчал:

— Дом свиданий! Первое убийство за два года и надо же, чтобы оно случилось в доме свиданий.

Адамс был небольшого роста, худой и живой. Его шевелюра, ослепительной белизны, сильно контрастировала с его черной шляпой. У него было грубое лицо со впалыми щеками и длинный острый нос. Когда на него находили приступы гнева, его серые глаза начинали гореть, как электрические лампочки. С невыразительным лицом он считался жестоким, неумолимым и опасным, и ненависть, которую к нему чувствовали его подчиненные, была не менее той, которую чувствовали преступники, несчастливая судьба которых бросила их на его пути.

Но это был полицейский офицер первого класса. Его мозг по крайней мере в четыре раза быстрее работал, чем у Донована, и Донован это знал. Большой мужчина пребывал в постоянном страхе перед Адамсом, которого считал способным понизить его в звании при малейшей оплошности.

Медленным шагом Адамс стал подниматься по лестнице.

Дом был молчалив. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жители дома, зная об его приезде, попрятались в свои квартиры и теперь находились за запертыми дверями, удерживая дыхание.

Джексон, красноликий флик, стоял на лестничной площадке верхнего этажа, когда появился Адамс. Он приветствовал его и, зная достаточно хорошо Адамса, удержался от того, чтобы начать с ним разговор, не будучи приглашенным к этому.

Адамс вошел в большой салон, где Флетчер, эксперт, занимался снятием отпечатков пальцев.

Донован бродил по комнате, заметно омраченный рассуждениями.

Адамс прошел через салон и вошел в спальню, как будто заранее знал, что там лежит труп. Остановясь около кровати, он в течение нескольких минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал из портсигара сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.

Донован на пороге, напряженный и молчаливый, не спускал с него внимательных глаз.

— Врач едет? — спросил Адамс, повернувшись к нему.

— Он в дороге, лейтенант,— ответил Донован.

Адамс наклонился и положил руку на руку Фей.

— По моему мнению, смерть наступила приблизительно в шесть часов...

— Кинжал, лейтенант...

Адамс посмотрел на нож на полу, потом повернулся к Доновану.

— Что такое с ним?

Большой мужчина покраснел.

— Это орудие преступления,— сказал он, сожалея, что заговорил.

Адамс поднял свои белые брови.

— Вы проницательны. А я думал, что она взяла его для того, чтобы чистить себе ногти. Так что, вы думаете, это орудие преступления?— Его взгляд загорелся.— Что же вы хотите, что бы это могло быть, дурак? Замолчите лучше.

Он повернулся к нему спиной и стал ходить по комнате, сопровождаемый взглядом Донована, в котором ясно была видна ненависть.

— Какие сведения вы собрали относительно нее? — неожиданно спросил Адамс.

— Она новичок в своей профессии и занимается этим лишь около года. Раньше она была танцовщицей в «Голубой Розе». Она не фигурировала в наших списках и никогда не была замечена в чем-либо предосудительном.

Адамс повернулся.

— Войдите и закройте дверь.

Донован послушался. Он знал по опыту, что спокойствие Адамса ничего хорошего не предвещало и поэтому все время держался настороже.

— Газеты ведь еще не оповещали, не так ли? — спросил Адамс тихим голосом, садясь на край кровати и оттолкнув ногу Фей, чтобы освободить себе место, совершенно не смущаясь таким соседством с трупом.

— Нет, лейтенант.

Донован боялся журналистов. Городская пресса, которая беспрестанно упрекала полицию в бездеятельности, несколько раз проезжалась на его счет, не стесняясь в своей критике.

— Нужно будет их поставить в известность, но не раньше полудня. Известите их как раз в такое время, чтобы они успели поместить это в последних сообщениях,— продолжал Адамс.— Таким образом, у нас будет целый день и вся ночь для того, чтобы приготовить материал для утренних газет. Это первое убийство за два года. Они кинутся на него. «Геральд» ждет много месяцев возможности ссоры с городскими властями. С этой историей, если быстро не будет наведен порядок, они смогут нас здорово потрепать и заставить лишиться места некоторых высокопоставленных деятелей, включая в их число и директора полиции, с которым Линдзей Барт не слишком дружен. Если Линдзей Барт и журналисты, которыми он командует, были бы менее популярны, нам было бы нечего опасаться. Но это дело может подлить масла в огонь. Существование Лесингтон авеню, этого гнезда проституции, менее чем в двухстах метрах от центра города, дает отличный материал для статей, тогда как наш шеф заявил, что город так же чист, как какая-нибудь клиника.

Адамс раздавил свою сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике, и посмотрел Доновану прямо в глаза.

— Если я вам рассказываю все это, то только для того, чтобы вы поняли важность этого дела. Газеты не перестанут нас поносить, пока они не будут удовлетворены, и это вы, Донован, должны их успокоить. Используйте все возможное влияние. Я буду помогать вам своими советами, если будет в этом необходимость, но основная ответственность будет лежать на вас. И за поражение, и за победу — за все будете отвечать вы. Вы поняли?

— Да, лейтенант.

«Ну, вот мы и договорились,— подумал Донован.— Этот маленький подонок с того момента, как он занял это место, только и ждет случая уничтожить меня. Он знает, что невозможно узнать, кто мог нанести этот удар, и он этим воспользуется, чтобы избавиться от меня. Такова моя участь. Убили шлюху, а я попал в гущу событий».

— Это будет нелегко,— продолжал Адамс.— Особенно, если ее убил сумасшедший.

Он не торопясь закинул ногу на ногу и обнял колени руками.

— Вы когда-нибудь молились, Донован?

Большой мужчина побагровел. Он посмотрел на Адамса и, увидев, что тот говорит серьезно, пробормотал:

— Да, иногда.

— Тогда вот вам хороший совет: помолитесь о том, чтобы этот тип не оказался садистом. Если ему понравилось закалывать курочек, ему захочется продолжать, и он отправится в другой дом свиданий и даст возможность газетам нас бичевать. Существует еще много таких домов в нашем городе. Преградите ему дорогу, Донован. Если это сумасшедший, то надо пресечь его действия.

В дверь постучали. Донован открыл. Вошел Джексон.

— Доктор здесь, сержант.

Адамс подошел к Доновану.

— Входите же, доктор! — сказал он, обращаясь к доктору Саммерфельду, человеку высокого роста, толстому, плешивому и невозмутимому сангвинику.— Она полностью в вашем распоряжении, и мы ждем от вас помощи.

Адамс прошел в салон, в котором Холдби, фотограф полиции, устанавливал свой аппарат.

— Получайте распоряжения от сержанта Донована,— сказал он, обращаясь к Флетчеру и к нему.— Это Донован ведет следствие.

Потом повернулся к Доновану и спросил:

— С чего вы начнете, сержант?

— Пока врач осматривает тело, я пойду опрошу соседей. Может быть, заметили этого человека.

— Вы не лишены остроумия, сержант,—заметил Адамс,— Это совсем в духе проституток сотрудничать с фликами.

— Одна из них была убита. Это может заставить их заговорить.

— Вы психолог, сержант,— с задумчивым видом проговорил Адамс.

Донован повернулся к Флетчеру, который с большим трудом удерживался от смеха.

— Вы найдете острый нож в спальне. Снимите с него отпечатки пальцев. И немного побольше активности. Вы здесь не для того, чтобы хихикать.

Флетчер выпрямился.

— Хорошо, сержант.

Донован вышел из квартиры. Адамс смотрел, как он уходит, потом вернулся в спальню, чтобы поговорить с Саммерфельдом.

Рафаэл Свитинг услышал нетерпеливый звонок, вытер пот с лица обшлагом рукава своего халата.

Он видел появление полицейской машины и знал, что рано или поздно они придут к его двери. Что же такое могло произойти в квартире над ним, спрашивал он себя. Он слышал тяжелые шаги над головой. Он не хотел этому верить, но у него было ощущение, что ее убили. Теперь, когда ему удалось притаиться!

Так как звонок продолжал требовательно звонить, он быстро оглядел свое пыльное помещение с обветшалой мебелью, в которой быстро исчезали следы его ночной активности. Он быстро спрятал в большой шкаф бумаги, конверты и справочники и, заперев его на ключ, решил, что они не посмеют делать обыск без соответствующего мандата. О, даже если они откроют его, они ничего не смогут узнать, он продолжает жить как придется.

Лео, его верный пес, разлегся в кресле, тяжело дыша. Он бросил на своего хозяина боязливый взгляд, как будто чувствовал опасность по ту сторону двери. Свитинг нежно погладил его по голове, но животное, полумертвое от страха, не успокоилось.

Собрав все свое мужество, Свитинг пошел открывать дверь. Он посмотрел на огромного человека, стоявшего напротив него, и облегченно вздохнул, констатируя, что это был не лейтенант Адамс. Он никогда раньше не видел своего посетителя.

— Что вы хотите? — спросил он с легкой улыбкой.

— Я инспектор полиции,— сказал Донован, вспоминая, знает ли он этого маленького толстяка. Его мозг медленно шарил в воспоминаниях и не смог вспомнить имя человека, стоящего перед ним.

— Как ваше имя?

—.Свитинг,—урод прижался к двери так, чтобы закрыть от Донована внутренность помещения.— А что случилось?

— Этажом выше была убита женщина,— сказал Донован.— Вы видели кого-нибудь, входящего в это помещение прошлой ночью?

Свитинг покачал головой.

— Нет. Я рано лег спать. К тому же я живу обособленно и не вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются.

У Донована было мучительное ощущение, что он скрывает правду.

— Вы ничего не слышали?

— У меня очень крепкий сон,— ответил Свитинг, поняв, что этот большой человек для него не опасен.

Его не узнали. Видя, как приехал Адамс, он очень испугался, потому что Адамс, безусловно, узнал бы его.

— Я очень огорчен, что не могу быть вам полезным. Я даже не знаком с этой молодой особой. Встречался с ней раза два-три на лестнице, вот и все! Убита, говорите вы? Это ужасно!

Донован внимательно смотрел на него.

— Вы ничего не видели и ничего не слышали?

— Совершенно точно. Если вам больше ничего от меня не надо, то прошу вас извинить меня. Вы меня подняли с постели.

Улыбаясь Доновану, Свитинг начал очень медленно закрывать дверь. Донован видел, что инициатива уплывала из его рук, как с ним иногда случалось, но он ничего не мог поделать. Он сделал резкий кивок головой и отступил на шаг.

С ласковой улыбкой Свитинг закрыл дверь, и Донован услышал, как повернулся ключ.