Пьесы. Статьи

«Повторный прозаический дебют» — так был назван в критике новый роман писателя «Тенета», изданный в 1937 году. Неожиданными были тема — маленький человек в тенетах эпохи, и способ ее художественного решения — пристальная разработка психологии героя. Но сила романа заключалась не в психологическом анализе, точнее, не только в нем. Преломление общественных закономерностей жизни в индивидуальной психике, психологизм на службе социологической интерпретации человеческой судьбы — вот что было новым в романе Кручковского и привлекало к себе внимание. «Реализм интеллектуальный, реализм психологический» — так определил новое качество прозы Кручковского К. Выка в одной из первых рецензий на роман.

Город, в котором происходит действие романа (в нем легко угадывается Краков), раздирается общественными противоречиями. На фоне наступающей ночи «голода, кризиса и фашизма», говоря словами единомышленника писателя — поэта Вл. Вроневского, в романе прослежена судьба безработного интеллигента Генриха Богдальского, опустившегося на дно общественной жизни. «Бездеятельная воля», социальная пассивность героя не позволяют ему вырваться из круга мелкобуржуазных нравов и обычаев своей среды. Общественная безликость, равнодушно-животное существование делают его податливым к фашистской демагогии. Роман, таким образом, анализирует социальную и психологическую природу явлений, стимулирующих распространение фашизма. Эта проблема волновала писателя в «Герое нашего времени», она рассматривалась в публицистических статьях, особенно в нашумевшей брошюре «В атмосфере диктатуры». В романе «Тенета» она получила яркое художественное воплощение.

Богдальскому в романе противопоставлен человек активной воли и мысли, молодой врач Эмиль Рудный, ищущий освобождения из силков капиталистической действительности в социалистическом мировоззрении.

Роман вводил читателя в гущу современной жизни, в сферу выбора идейных и моральных позиций. Эта проблема станет отныне ключевой для всего последующего творчества Кручковского.

В 1938 году писатель выезжает в Бельгию собирать материал для нового романа из жизни польских горняков в эмиграции. Война помешала работе над книгой. В годы войны, черновой набросок романа был утерян, найден и опубликован лишь много лет спустя. Война остановила работу и над историческим романом из эпохи последнего польского короля Станислава Августа Понятовского. Рукопись романа пропала.

В сентябре 1939 года Кручковский участвует в боях польской армии с гитлеровцами и попадает в плен. В годы второй мировой войны он — узник немецкого лагеря для военнопленных в Арнсвальде. Весной 1945 года лагерь был освобожден Советской Армией. Кручковский возвращается на родину, вступает в ряды Польской рабочей партии, целиком отдает себя общественной и литературной работе. Переживания военных лет не притупили его гражданской страстности. «Быть бойцом первой в нашей истории победоносной революции» — вот девиз послевоенной жизни и творчества писателя. Кручковский становится одним из деятельных организаторов культурной жизни в возрожденной Польше. Он входит в состав первого парламента народной Польши, Крайовой Рады Народовой, в 1945—1948 годах является заместителем министра культуры и искусства, с 1947 года постоянно избирается в сейм. Он — один из создателей литературного журнала «Твурчость», председатель Союза писателей в 1949—1956 годах, член Общепольского комитета защитников мира и Всемирного Совета Мира. В 1953 году Кручковскому была присуждена международная премия «За упрочение мира между народами».

В многочисленных послевоенных публицистических выступлениях писатель убежденно отстаивал важнейшие эстетические принципы социалистического искусства. Одной из главных задач социалистического творчества Кручковский считал изображение «общественной диалектики жизни» и ее преломление в индивидуальном сознании, изображение «человека в процессе общественного развития». Для этого, по словам писателя, нужен надежный источник знаний о человеке и обществе — марксистско-ленинская теория. Без ее компаса «писатель рискует запутаться в революционной диалектике современных событий, оказаться совершенно бессильным перед ними, либо ограничиться лишь регистрацией фактов и событий без установления между ними смысловых связей и взаимозависимостей, без создания современных, ясных и понятных «конструкций человеческих судеб», то есть без всего того, что свидетельствует о реализме и в особенности о социалистическом реализме в литературе».

Суждения Кручковского о социалистическом реализме как живом и плодотворном творческом методе актуально звучат и сегодня, когда проблема социалистического реализма продолжает оставаться в центре самых острых идеологических дискуссий. Не потеряли своей актуальности и программа развития социалистического искусства, разрабатываемая писателем в публицистике послевоенных лет, его высказывания по вопросам культурного наследия, традиции и новаторства в литературе, роли художника в обществе, массовой культуры, модернизма и авангардизма.

Публицистика Кручковского интеллектуальна, диалектична, а также художественна. В ней ощущается незаурядный талант писателя-полемиста, убежденного в правоте своих позиций. Она становится особенно блестящей, когда писатель вступает в спор с чуждыми взглядами и аргументами. Ее характерной и привлекательной чертой является «диалогичность», связанная, по-видимому, с драматургическим дарованием писателя. «Критика в самом своем существе есть и должна быть дискуссией», — писал Кручковский, высоко оценивая «внутреннюю моральную и интеллектуальную» дисциплину критической мысли, от которой наряду с мировоззрением зависит подлинная идейность критика.

В своих выступлениях писатель затрагивает широкий круг вопросов — от общественно-политических («За новую программу культурной политики») до эстетико-литературных («О внутренней биографии писателя»), от размышлений о современном искусстве вообще («За современность в наших театрах», «Против «массовой» культуры — за культуру масс») и заметок о творчестве польских и зарубежных писателей («Мицкевич», «Жеромский», «Чехов», «Толстой», «Горький») до раскрывающих творческую лабораторию автокомментариев к своим драмам («Путь к «Немцам», «Еще о «Немцах» и др.).

Творческие интересы Кручковского после войны связаны почти исключительно с драматургией. И в этом жанре, как и в довоенных романах, Кручковский явился подлинным новатором, преобразователем современной польской драмы с ее камерно-психологическими мотивами. Истинное новаторство в художественном творчестве, по мнению Кручковского, только частично должно складываться «на основе автономных законов развития искусства, а также на основе развития современных технических средств распространения, таких, как кино и телевидение, и из их влияния на другие области творчества. Ведь мы же знаем, что и эти новые средства могут служить старому, мрачному, зловонному содержанию, щекотанию цивилизованного хамства, растлевающему производству «mass culture».

Новаторство, авангардность, которые нас интересуют, должны быть прежде всего новаторством идейным, новаторством в отношении к преобразующему историческому процессу, к человеку в процессе преобразования».

Человек в процессе перемен, человек и история — вот главная тема драматургии Кручковского. Его интересуют точки пересечения чисто личных, даже интимных линий с общественными законами и законами истории. Так было и в романах Кручковского. Но, как отмечал сам писатель, он «никогда не чувствовал себя хорошо в том, что составляет главную суть романической прозы: в описаниях или повествовании, зато всегда свободнее дышал в диалогах». Именно в драматургии наиболее полно можно было реализовать присущий писателю «метод спора, столкновения идейно-общественных и морально-политических позиций», именно в драматургии полностью раскрылись творческие возможности писателя. Кручковский приступил к драматургии с ясным сознанием поставленных целей. Им была выработана современная целостная концепция драматургического творчества. Он стремился создать и создал политический интеллектуальный театр, где предпочтение отдается не страстям и эмоциям, а аргументам, мысли, где на первом плане — идейные конфликты времени. Кручковский так писал о своей драматургической концепции: «Театр в величайшие свои времена всегда был трибуналом или трибуной: античный, шекспировский, романтический, включая и театр социалистический, театр Горького и Брехта…

Такой театр в своем главном направлении, рядом с которым найдется место и для других человеческих волнений, должен быть трибуналом и трибуной для общественно ангажированных деятелей творческого труда: он должен оценивать нашу современную жизнь и давать широкий выход прогрессивным мыслям нашего века, показывать человека в историческом процессе, питать и укреплять его веру в возможности сознательной перестройки мира, в эффективность коллективных усилий. Он должен быть театром новаторским в тематике и проблемах и в то же время театром смелым в поисках присущих ему средств и умеющим донести все это до зрителя наиболее впечатляющим и стимулирующим способом».

Образцом такого театра и являются лучшие из послевоенных драм Кручковского. Как и все его творчество, их отличает высокая общественная, идейная и моральная температура.

Первая послевоенная пьеса драматурга — «Возмездие» (1948). Ее действие происходит в 1946 году. В пьесе воссоздана напряженная политическая атмосфера в Польше того времени, «великое и трудное время — время тяжелых жертв и жестокой борьбы», по словам одного из героев драмы — коммуниста Ягмина, борьбы между защитниками народной власти и реакцией. Главная проблема, волнующая писателя в этой драме, — судьба молодого поколения, которому предстоит строить будущее страны. Это поколение представляет Юлек, главный герой, который втянут в ряды контрреволюционной террористической организации. Поединок за моральное влияние на юношу ведут деятель реакционного подполья полковник Окулич и коммунист Ягмин. Идейный конфликт между ними осложнен личными отношениями: Юлек — сын Ягмина, но считает своим отцом Окулича. Воспитанный в солдатском духе беспрекословного подчинения, Юлек становится слепым орудием политической мести уходящего старого мира народной власти. Окулич приказывает Юлеку убить Ягмина. Лишь случайность спасает отца от пули сына. Встреча и объяснение с Ягмином убеждают юношу в ложности и бессмысленности избранного им пути. Осознание этого ведет к тяжелому душевному потрясению, к попытке — по приказу того же Окулича — покончить с собой…

Такова событийная канва драмы. Но заслуга драматурга в том и состоит, что в одном событии он умеет увидеть отражение эпохи. Семейный разлом, вызванный революционным временем, отражает общенациональный разлом, когда сын поднимался против отца, брат против брата, поляк против поляка. «Лишь во времена относительной общественной стабилизации можно разрешать драматургический конфликт между людьми только в чисто бытовой плоскости, в плане личных столкновений героев», — размышлял над поэтикой современной драмы Кручковский. Из этих соображений он исходил и в работе над «Возмездием». Актуальное общественное содержание пьесы разламывает форму идейно-бытовой драмы ибсеновского образца, на глазах превращает ее в драму политическую. Если первый акт пьесы целиком выдержан в тональности психологической драмы, то последующие сцены являют собой идейно-моральный диспут между политическими антагонистами.