Храни меня под сердцем

левую сторону лица под чёлкой. Если полностью убрать волосы, заплести сзади, держит глаз закрытым. Очень необычно. Мы никогда не говорили ей, по поводу удивительной природы её зрачков. Однако, видя себе подобных, она считает по-другому. К счастью, с волосами проблема почти решена. По всей видимости, падают они сезонно и от недостатка витаминов, почему обычного расчёсывания хватает, чтобы избавиться от напасти.

Девочка быстро адаптируется в наших условиях. Но не горит желанием общаться, делает это… очень нехотя. Скорее всего, тому виной характер. Однако, она с удовольствием пишет сочинения и письма, в которых выражает эмоции. Мне очень не хватает её голоса. Каждый раз радуюсь так, будто говорит впервые. Жаль, что мне не удалось запечатлеть этот момент…»

Прошло ещё немного дней прежде, чем Элистра дала полную свободу действий Харухире, но ограничила её во времени. Так девочка могла самостоятельно, без чужой помощи, в небольшой промежуток, перемещаться по корпусу лаборатории. Через несколько месяцев в распоряжении стала вся база. Однако, путешествия по незнакомым закоулкам отнюдь интересовали юную авантюристку. Почему-то Хару не впечатлялась от габаритов построек, чужих взглядов, новых, неприятных запахов и ничуть не ласковых, порою злых, грубых людей. Всем она предпочитала одиночество, внутри мягких стен, тёплого одеяла, наедине с вкусной едой и любовью уже привычных лиц. И быстрее миновало ей пятнадцать лет перед тем, как Элистра перевела, неподготовленную к жизни, Хару в общежитие.

Тогда всё сильно изменилось. Ласковые, светлые цвета стали тёмно-синими с примесью неизвестного. Снова и снова толпа нового, дикого мира нападала на чужестранку, что совсем недавно вышла из анабиоза. Слегка касаясь оголённой рукой накалённого металла, её прокатывали катком, втаптывая в лужу с глиной и мусором. И не успевает та очнуться, как вновь трогает нечто ужасное.

Обучаясь урокам самостоятельной жизни и ухода за собой, Харухира не подозревала, что так скоро начнёт использовать приобретённые навыки. Будильник по утрам не сработает, если не завести его с вечера, посуда сама себя не вымоет, если, конечно, не сложить всю утварь в машину и не нажать самую большую красную кнопку, душ надо посещать каждый день, удивительно, что Элистра говорит об этом только сейчас. Многие вещи, которых Хару не приходилось делать, навалились и кубарем покатились с горы, сбивая с ног. Почему привыкшая к завтракам в постель, девочка оказалась в изумительном состоянии осознав, что не вся еда рождается готовой к употреблению. Порою приходилось самостоятельно даже открывать створки гигантского, некрасивого холодильника, который до дрожи в коленях пугал жутким, механическим голосом: «Наполните ёмкость для льда». Из-за слишком умной машины Харухира неделю не посещала уборную, не ела, страх был столь велик, что она заперлась в спальне, завернулась целиком в одеяло и забилась подальше в пустеющий угол, пока в подобном безвыходном положении её не нашла Элистра. Однако, таких сложных, незнакомых ситуаций становилось всё меньше. С днями некрасивый, безобразный интерьер стал роднее, привычнее. Порою на полках появлялись новые вещи: детские иноземные сказки, мягкие пылесборники медвежьего формата, фотографии с доктором и рисунки в деревянных рамочках, которые добавляли атмосферы и уюта. К тому же, со временем, девочка изменила своё отношение к некоторым видам пищи. Помимо фруктов, ягод, овощей и круп, она начала употреблять кисломолочные продукты и даже жителей океана. Но по-прежнему непреодолимый барьер создавало мясо любых млекопитающих.

В распоряжении у молодой и неопытной находилось три, площадью не более сорока квадратных метров, помещения: спальня, зал с компактной, но полностью функциональной кухней и совмещённая ванная. Каждая комната имела набор особо важных предметов, благодаря чему даже без дополнительной мебели, они полностью подходили для проживания. В спальне двухместная кровать, некоторые здесь предпочитают жить вместе, с плотным матрасом и небольшой стенкой под голову из светлого дерева, высокий шкаф с вертикальными зеркалами под верхнюю одежду, комод с тремя выдвижными ящиками, что реагируют на прикосновения и письменный угловой стол с чёрной, старпёрской лампой. Главная комната имела чуть больше мебели: один жидкокристаллический, тонкий экран на стене, справа от входной двери, светлый кожаный диван с двумя подушками с длинным плюшевым ворсом, журнальный столик из калёного цветного стекла, мини-бар, который Элистра заблокировала для любопытной морды, оттенка тёмного каштана кухонный гарнитур, в него входили три ящика с керамическими белыми столешницами с разводами под речную гальку, настенные ящики под специи и посуду, индукционная плита с включенным защитным режимом для детей, ярко-холодная подсветка и телескопическая вытяжка из нержавеющей стали с галогенным освещением, напротив барный стол с квадратными полками, наставленными друг на друга, вместо ножки, той же краски, как остальной интерьер, всевидящий электронный холодильник с сенсорным дисплеем, четырьмя дверями, двумя камерами охлаждения, покрытый серым напылением в мелкую полоску. Любая поверхность, по возможности, сразу заставлялась разными цветными баночками под карандаши, соками. Всюду разбросаны расчёски, зубные нити, порванные резинки, бумажки, неудачные произведения художницы и игрушки. Несмотря на жуткого, болтливого двухметрового соседа, Харухира проводила здесь времени куда больше, чем где-либо, вследствие комфортно обставленного интерьера. Ванная же имела меньше удобств, чем остальные помещения. Огромный, двухдверный душ, внутри него вода не доставала до головы девочки, почему приходилось наклоняться к боковым лейкам, высокая овальная раковина из светло-розового камня с круглым зеркалом и пятью лампами с белой подсветкой, широкий, подвесной, безободковый унитаз, с ним тоже возникали трудности из-за маленького роста хозяйки, и биде с гидромассажем. Рядом с умывальной зоной находилась пара тройка металлических подставок, но ими почти никто не пользовался. Неаккуратная Хару часто роняла полки, из-за чего даже устойчивая к падениям, ребристая чёрная плитка трескалась.

Планировка квартир во всём общежитии не отличается друг от друга. Нигде нет окон, помещения располагаются чередой, слева спальня, посередине главная комната, там же входная дверь и справа ванная. Вход оснащён сложной панелью с защитным механизмом, реагирует только на голос или отпечаток ладони хозяина квартиры, никаких ключей, скважин или замков. При желании можно изменить настройки и добавить чью-либо руку в память устройства. Разрешение на посещение девочки без предупреждения имела лишь Элистра. Она навещала несчастную в разное время суток, готовила, приносила продукты, подсказывала, как пользоваться техникой, заставляла чистить зубы и мыть уши, контролировала, чтобы Хару ложилась спать в одно время и не переедала, чего случалось крайне редко.

От помощи всезнающего доктора девочка никогда не отказывалась, а с удовольствием принимала её. Так, со временем, она привыкла ко многим вещам, которых долгое время не понимала, например, зачем стирать вещи, для чего стричь ногти и почему не стоит пересиживать перед телевизором. Конечно, иногда в ней играла подростковая дерзость, и девочка, как самый хитрый злоумышленник ложилась на пятнадцать минут позже обычного.

Жизнь в новом месте означала, что в скором времени Харухира познакомиться с кем-то ещё. На момент шестнадцатилетия девочки, насчитывалось двенадцать семей, в каждой от пяти до семи человек. Кроме них, здесь трудится вспомогательный персонал и более уполномоченные должности. Последние следят за суровыми, чёткими правилами, которых придерживаются все, без исключения. Однако, есть отдельные личности, кто умело избегает наказаний, используя любые честные и плохие методы. К сожалению, даже на самом прочном, матёром корабле всегда найдётся щель, через которую просочится любая, тухлая рыба.

В комнате с дивными, махровыми обоями, где столы покрыты позолотой и полки из красного дерева украшают шкафы, исписанные вручную, повисла, шириной во всю стену, панорама с видом на бурлящий вулкан. Рабочее место усыпано мелкой, дорогой техникой, фотографиями с детьми и прелестной женщиной, бумагами и различной канцелярией. Там же, развалившись удобно в бежевом винтажном кресле с подогревом, отдыхал пожилой крупный мужчина с открытыми залысинами в сером, выглаженном костюме. Его пухлое красное лицо с загорелыми щеками сильно потело, причиной тому было откровенное волнение и немного стыд.

– Я не могу дать тебе разом две лицензии, – слегка грубовато, но негромко сказал он пустоте.

Затем взгляд мужчины переменился. Словно сотни звёзд сошлись в одну, освещая всю комнату, затмевая любые преграды и страхи. Дрожащей рукой он почесал затылок, пару раз кашлянул в кулачок и прикрыл усталые, замыленные глаза.

– Меня же по голове не погладят, – уже более нежно, умоляя, растянул он свой голос так, будто находился на допросе, убеждая всех в своей невиновности.

Тут вспотевшие щёки задрожали, рот слегка приоткрылся, выпуская горячий, скопленный в грязных лёгкий, воздух, губы слегка порозовели и задёргались, как при первом, самом трепетном и желанном, поцелуе.

– Хорошо, я дам тебе их, уговорила, – проиграв поединок, но не всю войну, мужчина снова прикрыл довольные, сияющие в бездне глаза, пока чуть ниже, под столом, сверкали белоснежные, дамские каблуки.