Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Снова держа цикаду в своей ладони, Ли Юнь произнес:

— Она почувствовала опасность, поэтому не осмелилась и дальше преследовать их... Хм, когда старший брат вернется, мы сходим туда посмотреть.

— Подожди! — Лужа настойчиво схватила Ли Юня за плечо. — Второй брат, давай еще раз посмотрим начало, я хочу увидеть человека, появившегося первым!

— А что тут видеть? Это было всего лишь мгновение, ты даже не сможешь его ясно рассмотреть. — Ли Юнь был смущен. — Разве тот шумный ребенок не называл его «дядей»? Вероятно, это просто старший из их клана, разве нет? Что это?

— Этот размытый профиль, — сказала Лужа. — Мне кажется, он чем-то напоминает третьего брата.

Гора Фуяо...исчезла

Ли Юнь некоторое время слушал, затем улыбка на его лице потускнела, и он спросил:

— Ты помнишь своего третьего старшего брата?

— Конечно, — недовольно сказала Лужа. — Я не только помню, как он выглядел, когда вырос, я также помню, что в детстве третий брат любил меня больше всех. Кроме того, даже если бы я забыла, старший брат все равно рисовал его почти сто лет. Как я могла не узнать его?

В клане Фуяо из поколения в поколение передавалась традиция оставлять свои портреты в девятиэтажной библиотеке. Даже если они не могли сейчас вернуться туда, Янь Чжэнмин всегда хотел нарисовать один для Чэн Цяня. К сожалению, он так ничего и не закончил. Каждый следующий портрет он снова и снова рвал в клочья. Ни один из них так и не был написан.

Ли Юнь улыбнулся.

— Бесстыдница, разве мы тебя не обожаем?

Сказав это, он тоже посмотрел на застывшую перед ними картину. Но профиль этого человека, как испуганный лебедь1, появлялся лишь на миг. Они так ничего и не разобрали.

1 惊鸿 (jīnghōng) встревоженный лебедь (обр. о грации красавицы).

— Лицо твоего третьего брата всегда отличалось правильными чертами. Симпатичные люди, вероятно, все очень похожи друг на друга, не нужно суетиться. — Помолчав, Ли Юнь добавил. — Ну, ладно, только не говори об этом старшему брату. Он может рассердиться на тебя.

Лужа небрежно согласилась, но мысли ее были далеко. Она бесстыдно решила: «Этот парень кажется довольно симпатичным, я определенно должна узнать его получше».

Подумав об этом, она вдруг почему-то почувствовала нетерпение. Девушка расправила свои крылья и взмыла в воздух, тут же пожаловавшись:

— Почему старший брат еще не вернулся? Неужели он хочет стать зятем в этой долине Минмин?

Даже без своей чудовищной Ци, Лужа родилась со зрением, отличным от человеческого, и, естественно, могла видеть на тысячи ли вперед. Бросив лишь один случайный взгляд, она могла рассмотреть животных, бегущих далеко внизу. Бесцельно оглядевшись по сторонам, она вдруг заметила вдалеке сверкающий, как лед, меч, устремившийся прямо в небо. Следуя за блеском меча, Лужа, наконец, разглядела и кровавую ауру, окутавшую все это место.

Блеск клинка2 принес с собой ледяной покров. Он накатывал волнами, сметая кровавую ауру. Вскоре густой черный туман рассеялся, будто спасаясь бегством. В мгновение ока он расползся во все стороны и исчез.

2 剑气 (jiànqì) блеск меча (обр. в знач.: воинственный дух).

Лужа была ошеломлена.

В ее памяти вспыхнуло воспоминание. Отрезанное от нее беспощадным потоком времени, оно казалось слишком свежим. Тогда, поздней осенью в маленьком дворике на морском острове появился молодой человек. Он был очень спокоен. Он улыбнулся ей и сказал:

— Младшая сестра, позволь мне показать тебе, что такое фехтование прилива.

Перед глазами возник неясный образ.

Сердце барышни забилось быстрее.

Она резко взмахнула крыльями и, не обращая внимания на крики Ли Юня, полетела в сторону ауры меча.

Что же касалось происхождения этой ауры, то это был Чэн Цянь, преследовавший призрачную тень, вышедшую из тела одной из жертв. Он своими глазами видел великого темного совершенствующегося Цзян Пэна и провел много лет с Тан Чжэнем, избежавшим плена Поглощающей души лампы. Ему была хорошо знакома зловещая атмосфера, характерная лишь для этой вещи, поэтому, когда тень только появилась, он сразу же почувствовал ее.

В то же время он был сильно озадачен. Призрачные тени из Поглощающей души лампы обычно были полностью сформированными душами или изначальными духами. Какой дух захочет выглядеть как кусок тряпки?

Пролетев более десяти миль, «тряпичная» тень нырнула в пещеру.

Чэн Цянь опустился рядом со входом и сразу же учуял запах крови, доносившийся изнутри. Он не стал торопиться, только расширил часть своего сознания. Если заклинатель совершенствовал изначальный дух, то, стоило ему сделать это, и в пределах ста ли больше ничто не могло ускользнуть от его взгляда.

Но эта пещера, казалось, была окутана каким-то густым туманом. Чэн Цянь мог лишь отчасти различить, что в глубине нее что-то есть. Как раз в тот момент, когда он осторожно обходил вход, он вдруг отчетливо услышал позади себя чьи-то голоса. Это Нянь Дада орал во всю глотку.

— Младший брат, ты говоришь, что раньше трупы были здесь?

— Да, мы все видели здесь белую тень, — ответил ему другой голос, помоложе.

Чэн Цяня нахмурился. Он тут же спрятался, наблюдая, как эти двое подошли к пещере. Он уже видел Люлана раньше, и у него сложилось впечатление, что юноша не слишком-то умел скрывать свои чувства. Но в данный момент, пока он вел Нянь Дада, лицо Люлана оставалось бесстрастным. Приглядевшись повнимательнее, Чэн Цянь почувствовал, что взгляд юноши поблек, а зрачки словно заволокло туманом. Когда они приблизились ко входу в пещеру, темнота внутри стала еще гуще.

Увидев, что этот дурень Нянь Дада ничего не заметил и беспечно последовал за Люланом внутрь, Чэн Цянь остановился в нерешительности. Он немедленно скрыл свое присутствие и поспешил за ними. Его тело было сформировано из камня сосредоточения души, поэтому он был очень искусен в сокрытии своей ауры. Теперь сделать это было намного проще, чем с обычным телом из плоти и крови. Он даже мог притвориться мертвым.

Пока они шли, Нянь Дада произнес:

— Не нужно ничего говорить. Эта пещера действительно выглядит так, будто раньше в ней умирали люди, здесь какой-то отвратительный запах.

Услышав это, Чэн Цянь вдруг почувствовал себя бессильным.

Люлан не ответил, продолжая смотреть прямо перед собой. Ритм, отбиваемый шагами юноши, не изменился ни на йоту.

— Младший брат?

Не дождавшись ответа, Нянь Дада, наконец, почувствовал, что что-то не так. Вскинув голову, он храбро крикнул:

— Дядя! Дядя Чэн! Дядя Чэн, ты здесь?

Но вдруг, голос юноши резко оборвался, будто у него вырвали язык. Он застыл в оцепенении. Узкая тропинка перед ними закончилась, и Люлан, шедший впереди, безмолвно рухнул на землю. Взгляду Нянь Дада открылась странная картина.

Впереди находился какой-то предмет. Он был размером с человека, похожий на масляную лампу с открытым длинным горлышком. Под горлышком виднелись изящные, плотно начертанные заклинания, тянувшиеся до самой земли. Кроваво-красные символы заполнили все пространство в нескольких чжанах от лампы.

На первый взгляд, в этих заклинаниях не было ничего ужасного. Но, даже если бы это было не так, глупые глаза Нянь Дада не смогли бы понять, в чем дело. Его испугало то, что жидкость в лампе оказалась не маслом, а кровью, что бурлила сама по себе. Внутри плавали бесчисленные останки. Вся пещера была окутана темной аурой.

Тихо следовавший за ним Чэн Цянь, нахмурился. Он с первого взгляда понял, что это была Поглощающая души лампа.

Более того, она казалась той же самой, что уничтожил тогда Господин Бэймин.

Как раз в тот момент, когда он внимательно изучал начертанные на земле заклинания, из лампы внезапно вырвалась белая тень и без предупреждения погрузилась в тело Люлана.

Юноша скорчился в странной неестественной позе и резко вскочил. Его ногти в одно мгновение выросли на три цуня, и он безжалостно сжал шею Нянь Дада. Нянь Дада был заклинателем с мечом в руках, он должен был блокировать эту атаку, но, когда он увидел молодое лицо Люлана, в нем взыграла жалость. Он подумал: «Этот парень всего лишь человек, если я ударю его мечом, он может и не выжить».

С минуту поколебавшись, Нянь Дада упустил последний шанс, и злой дух окончательно укоренился в теле Люлана. Светлая чистая кожа на лице юноши начала трескаться, а кости его рук извивались, как змеи. Из-за огромного давления, оказываемого аурой злого духа, одна сторона его тела удлинилась, а другая наоборот стала короче. Его пальцы деформировались, и суставы выступили наружу, указывая прямо на точку меж бровей Нянь Дада. Хриплый голос промурлыкал: «Собери тени преисподней, смешай в своем теле кровь тысяч людей, преврати десять тысяч духов в одного, путь призраков — единственный путь...»

Голова Нянь Дада разболелась так сильно, что, казалось, вот-вот расколется. Его душа испытала огромное потрясение. Он чувствовал, что его физическое тело не могло больше сдерживать ее, и она уже готова была вот-вот прорваться сквозь точку между его бровей.

Злобная улыбка появилась на лице «Люлана»:

— Поглощающая души лампа снова... кто?

Белоснежная аура меча вырвалась наружу, безжалостно ударив «Люлана» по голове. Действие «души художника» было прервано, и юноша едва не стал жертвой лампы. У него не осталось выбора. Отбросив Нянь Дада в сторону, он тут же испустил душераздирающий рев.

Чэн Цянь вышел вперед. Его голова была опущена, он все еще изучал странные письмена. Не поднимая взгляда на несчастного, он произнес:

— Старший Цзян, в прошлом, Господин Бэймин уничтожил Поглощающую души лампу при помощи своей собственной души, но разве ваше тело и дух не пострадали? Похоже, призрачный путь действительно уникален. Вы... Хм, может быть, вы пытаетесь восстановить Поглощающую души лампу?

Когда Чэн Цянь увидел ее, он сразу подумал о Цзян Пэне. Потом он услышал этот голос, и тут же почувствовал, что это было еще больше похоже на него, но он все еще не был до конца уверен.

Заклинания, начертанные на земле, были такими сложными, что даже Чэн Цянь не мог полностью понять их. Поэтому он намеренно тянул время, притворяясь глупцом, и нес полную бессмыслицу. Он хотел задержаться еще на пару мгновений, чтобы запомнить символы наизусть.

Но именно в тот момент, когда он произнес эти слова, лицо «Люлана» внезапно изменилось. Юноша с ревом бросился на Чэн Цяня. Казалось, он только что открыл какую-то тайну и теперь непременно должен был умереть.

Чэн Цянь развернулся и уклонился от нескольких атак темной Ци. Он был потрясен. Действительно ли этот человек — Цзян Пэн? Он что, правда, создавал еще одну Поглощающую души лампу?

Несмотря на то, что в прошлом Цзян Пэн был великим демоном, сейчас он обладал телом обычного человека, и у него больше не было ни лампы, ни призрачных теней. С нынешним уровнем развития, Чэн Цяню было наплевать на него. Цзян Пэн давно сошел с ума, словно взбесившийся пес.

Вспоминая великого повелителя демонов, появившегося на Восточном море много лет назад, чтобы полностью превратить достоинство и престиж кланов в пыль, разница с его нынешним состоянием была подобна расстоянию между небом и землей. И эта идея: притвориться злым духом, причиняющим неприятности, чтобы одурачить местных заклинателей... неужели он действительно придумал это сам?